Ознакомительная версия.
– Понимаешь, – сказал он, – поймет тот, кто откажется понимать.
Понимаешь?
– Отказываюсь понимать, – буркнул я, разглядывая черный круг, заляпанный синими и красными каплями.
– Прекрасно! Ты все понял, – весело крикнул Алька и побежал к Феликсу Анохину, который в это время наседал на какого-то солидного дядьку. Они оба взяли дядьку под руки и куда-то увели, а потом пришли сияющие.
– Еще одного лишили невинности.
Это было прошлой зимой на выставке в Манеже.
Я люблю Альку за то, что он взъелся тогда на меня из-за глаз этой Боярчук, а сейчас презирает за приставание к Ульви, за то, что он бородат и очкаст, за то, что он тогда ночью молчал и сейчас ни слова не говорит о Гале, за то, что мы вместе голодали и таскали шкафы. И Юрку я люблю за то же и еще за то, что мы с ним играли в первой школьной команде.
***
– Давай 93-й вызовем? – предложил я Игорю.
– Ну их к черту с их эхолотом, – мрачно ответил Игорь.
Тесемочка слабых огней обозначила берег.
***
Вот так мы каждое утро выходили в море и каждый вечер возвращались в колхоз. Берег мы видели только в темноте.
***
Я привык. Меня больше не мутило, и я не пересаливал щей. Я привык к грязным лапам Ильвара. У меня установился превосходный аппетит.
***
Мои шикарные джинсы превратились черт знает во что. Утром мне было холодно даже а обоих свитерах и куртке. Однажды Игорь принес мне робу, резиновые сапоги, телогрейку и берет. Проявил заботу. Это его обязанность – проявлять заботу о подчиненных. Теперь я настоящий эстонский рыбак.
***
В клубе каждый вечер поет хор. У каждого народа свои причуды: у эстонцев – хоровое пение. Мы записались в хор, чтобы не выделяться.
***
В конце концов мы обогнали 93-й. У Игоря, наверное, где-то в печенке свой эхолот. Так я стал передовиком производства. Передовой колхозник.
***
Юрку бьет море. Он стал бледный и тощий. Каждую субботу уезжает в Таллин. Каждый понедельник я снова вижу его на причале. Привозит нам сигареты с фильтром.
***
Алик стал получать письма из Москвы. Однажды я увидел обратный адрес:
Л. Боярчук. Ясно. О прекрасная Боярчук, твои глаза, твои глаза!.. Я оценил их прелесть. Забавно, что ребята не рассказывают мне про свои амурные дела.
Как будто боятся, что мне станет горько оттого, что их девочки не изменяют им с актерами. А я им все рассказываю об Ульви. Даже немного больше, чем есть на самом деле.
***
Я по-прежнему хожу в лес один. Все меньше листьев, все лучше видно небо. Когда я закрываю глаза, я вижу только кильку, кильку, кильку. Я очень рад, что вижу по ночам только кильку.
***
Папа, ты ведь любишь кильку. Таллинскую кильку пряного посола. Вот тебе на здоровье 600 килограммов. Детки, скоро праздник. Покупайте кильку. Лучший спутник обеда – килька.
***
Я выучил кое-что по-эстонски. Кое-какие вы крики и несколько слов для Ульви.
***
– скажи, капитан, – спросил я однажды Игоря, – зачем ты нам тогда назвал свой колхоз? Хочешь посмотреть, как мы станем перековываться?
Игорь захохотал смущенно.
– Хочешь посмотреть, как мы станем честными трудягами?
– Чудак ты, Димка, – сказал Игорь.
***
Было собрание, председатель делал доклад, Тошно было слушать, как он бубнил: «на основе внедрения», «взяв на себя обязательства» и т. д. Не знаю почему, но все эти выражения отскакивают от меня, как от стенки. Я даже смысла не улавливаю, когда так говорят. Но потом он заговорил, как обычным человек. Он сказал, что надо ловить больше рыбы. От этого зависит доход колхоза. Если доход увеличится в достаточной степени, колхоз сможет на следующий год арендовать большой сейнер для выхода в Атлантику.
– Товарищи, наш колхоз выйдет в Атлантику! – сказал он, как мне показалось, с волнением. Вот это я понимаю.
***
На шоссе в лужах плывут облака. Я вспомнил тот день, когда влюбился в Галку. Она думает, что я влюбился в нее на школьном смотре, когда она кривлялась в какой-то дурацкой роли. Пусть она так думает, черт с ней. Мне теперь все равно, что она думает. А влюбился я в нее весной. Я был один. Не бульваре в лужах плыли облака. Я увидел это, словно первый раз в жизни, и понял, что влюбился.
***
Снова было собрание. За столом сидел какой-то деятель. Председатель предложил соревноваться за звание бригад коммунистического труда, то есть экипажей коммунистического труда. Мы все проголосовали «за».
***
Игорь поймал немецкий джаз. Нас дико болтало, и дождь хлестал по стеклу, а где-то в чистой и теплой студии какой-то кот слащаво гнусавил «Майне либе ауген». Я ненавижу зги мещанские подделки под джаз. Игорь сплюнул и поймал трансляцию из Ленинградской филармонии. Мы шли в тем ноте и волны нас подбрасывали под звуки симфонии Прокофьева.
Из кубрика доносилась песня «Тишине». А потом другая песня, «Ландыши».
Это Стебельков учил Ильвара.
***
Как-то за обедом, когда Володя вытащил бутылку и стал всем разливать, я сказал:
– Люди будущего!.. Ребята, мы с вами люди коммунизма. Неужели вы думаете, что сквозь призму этой бутылочки перед нами открывается сияющее будущее?
– А что ты думаешь, в коммунизме херувимчики будут жить? – спросил Игорь. – Рыбаки и в коммунизме выпивать будут.
– Ребята, – сказал я, – вы мне все очень нравитесь, но неужели вы думаете, что мы с вами приспособлены для коммунизма?
В кубрике стало тихо-тихо.
– Оригинальный ты уникум, – сердито сказал Стебельков.
– Подожди, Володя, – сказал Игорь. – Ты про наше соревнование, что ли? – спросил он меня.
– Да.
– Разве мы плохо работаем? – проговорил Антс.
– Оригинальный ты уникум, Димка! – закричал Володя. – Ты что думаешь, если мы пьем и матюкаемся?.. Рыбаки всегда… Это традиция… Ты на нас смотри с точки зрения труда.
– Да разве только труд? – закричал я в ответ. – Трудились люди во все века и, по-моему, неплохо. Лошадь тоже трудится, трактор тоже работает.
Надо думать о том, что у тебя внутри, а что у нас внутри? Полно всякой дряни. Bзять хотя бы нашу инертность. Это черт знает что. Предложили нам соревноваться за звание экипажей комтруда, мы голоснули, и все. Составили план совместных экскурсий. И материмся по-прежнему, кубрик весь захаркали, водку хлещем.
Меня страшно возмущает, когда люди голосуют, ни о чем не думая.
В кубрике опять стало тихо-тихо. Не знаю, зачем я затеял этот разговор, но меня страшно возмущает, когда люди на собраниях поднимают руки, а сами думают совсем о другом в этот момент. Что мы, роботы какие-нибудь, что ли?
Игорь взял бутылку и вылез на палубу. Вернулся он без бутылки.
– Еще один шаг к коммунизму, – бодро сказал я.
– А иди ты! – вдруг заорал Игорь. – Надоел ты мне по зеленые лампочки со своими сомнениями.
– Зря ты бутылку выбросил, я бы сейчас хлебнул, – сказал я нарочно, чтобы он еще больше взбесился.
***
Все это я вспоминаю сейчас, лежа на своей койке в кубрике. Качается лампочка в проволочной сетке, храпят ребята. Мы все лежим в нижнем белье.
Мокрая роба навалена на палубе. Мы возвращаемся из экспедиционного лова.
Пять дней мы тралили в открытом море за Синим островом. Мы страшно измотались. Синоптики наврали. Все пять дней хлестал дождь, и волнение было не меньше пяти баллов. Я понял теперь, почем фунт кильки. Я так устал, что даже не могу спать. Я лежу на своей койке, и мысли у меня скачут, как сумасшедшие. Я член рыболовецкой артели «Прожектор».
Taken: , 1
Нас встречают, мы видим толпу на причале. Нас встречает почти весь колхоз, как будто мы эскадра Колумба, возвращающаяся из Нового света. На причале весь генералитет и те, кому делать нечего, и жены наших ребят, а для меня там есть Ульви. Мы стоим в мокрой одежде вдоль правого борта и смотрим на берег. За эти пять дней на берегу облетели почти все листья.
Ребята целуют своих жен. Хорошо бы и мне сейчас кого-нибудь поцеловать, но Ульви кивает мне издалека. Чудачка, влюбилась в меня. Что она нашла во мне такого? Не буду я к ней больше приставать. Пусть найдет себе стоящего парня, который будет думать только о ней.
Мы разгружаем сейнер, поглядывая, как разгружаются 93-й и 80-й.
Кажется, мы опять их обставили. Нам просто везет.
У Игоря красивая жена. Они так счастливы, что больно на них смотреть.
Впрочем, ему двадцать семь лет, а мне семнадцать!
– Заходите вечером, ребята, – говорит Игорь.
Это, значит, у него такая программа, чтобы мы были всегда вместе, как экипаж коммунистического труда.
– Заходите, пожалуйста, – крайне любезно приглашает нас его жена.
Ознакомительная версия.
