себе скептическое замечание, заявив, что он сам – брикстонский король.
– Я ее брат, – снова повторил он.
– Стыдитесь, – сказал сурово викарий. – Вы, такой несчастный обломок человеческого кораблекрушения, а говорите такие вещи. Неужели у вас нет чувства собственного достоинства? Не исследовали ли вы когда-нибудь своего сердца и не содрогались ли вы от того ужасного падения, которое произошло от слабости вашей воли? Он возвысил голос. Вопросы воздержания были близки его сердцу, и еще вчера он слышал похвалу своей проповеди о вреде пьянства. – Совсем не трудно остановиться, если только принять твердое решение. Вы говорите себе: «Только одна не может повредить мне!» Может быть, нет. Но можете ли вы удовлетвориться одной? А! Нет, милый человек! Для таких, как вы, здесь нет середины! Все или ничего! Остановитесь сейчас, сейчас, когда вы еще сохраняете подобие человека. Скоро будет слишком поздно! Убейте в себе эту страсть! Задушите ее! Подавите ее! Решите же сейчас, сейчас, что ни одна капля проклятой жидкости не пройдет чрез ваше горло!.. Викарий остановился. Он заметил, что красноречие отвлекло его далеко от сути дела. – Небольшая настойчивость, – заключил он, – и вы скоро будете находить, что какао доставляет вам то же удовольствие. А теперь я прошу вас удалиться. Вы испугали молодую леди, и она не может продолжать своей прогулки, пока я не успокою ее, что вы ушли.
Усталость, боль и неприятные поучения довели Перси до состояния, близкого к истерике.
– Довольно болтать! – проревел он. – Довольно идиотской болтовни! Я буду стоять здесь, пока девушка не выйдет, хотя бы мне пришлось ждать здесь целую вечность!
Викарий внимательно оглядел Перси. Перси не был геркулесом, но еще меньше был им викарий. Но, не будучи геркулесом, Перси казался безобразным животным, готовым на все. Для викария поэтому стратегия имела преимущество над силой. Мгновение он размышлял, как бы взвешивая все «за» и «против». А затем он весело заговорил, с видом человека, который решил добиться своего.
– Дорогой мой, – сказал он. – Этому не бывать. Вы говорите, что вы брат этой молодой леди? – Да.
– Тогда, быть может, вам лучше будет зайти в дом, и мы поговорим с вами.
– Хорошо.
– Следуйте за мной.
Перси последовал за ним. Мод смотрела через занавески, считая себя жертвой чудовищного предательства или столь же чудовищной ошибки. Но она не знала достопочтенного Серилля Фергюсона. Он владел положением лучше, чем командующий армией, хитрым стратегическим отступлением завлекающий врага. Пропустив своего спутника в открытую дверь, он ввел его в темную комнату с другой дверью, предусмотрительно запертой.
– Подождите здесь, – сказал он.
Лорд Бельфер, ничего не подозревая, сделал несколько шагов. Позади него захлопнулась дверь, и щелкнул ключ. Он был в ловушке. Шаря в египетской тьме, его руки нащупали пальто, затем шляпу и зонтик. Затем он споткнулся о палку и упал у стены. Вещи, лежавшие на полу, – тряпки, лоскутья и разный хлам, подсказали ему, что он находится в чулане. Он нащупал дорогу к двери и толкнул ее ногой. Но боль в ногах не позволила ему повторить этой попытки. Перси с проклятьем опустился на ящик с крокетом и стал размышлять.
– Теперь вы будете вне всякой опасности, – сказал в соседней комнате викарий тоном, выказывавшим самодовольство, словно он выиграл сражение. – Я запер его в чулане, где он будет вполне доволен. Вы можете продолжать свою прогулку в полной безопасности.
– Очень вам благодарна, – сказала Мод. – Надеюсь, что он не будет буйствовать, когда вы его выпустите.
– Я его не выпущу, – сказал викарий, обладавший храбростью, лишенной безрассудства. – Я передам это дело парню, заслуживающему доверия. Это – наш местный кузнец.
И, таким образом, когда через некоторое время, показавшееся Перси вечностью, он услышал поворот ключа в замке и бросился вперед, ища, кого бы он мог истребить, его нервное возбуждение разом улеглось. Перед ним стоял огромный человек со стальными мускулами, как у всех прославленных деревенских кузнецов. Он окинул Перси холодным взглядом.
– Ну, в чем дело?
Перси вздохнул. Вид гиганта успокаивал его.
– Ничего, – пробормотал он.
– Лучше, чтобы этого не было, – сказал кузнец мрачно. – М-р Фергюсон дал мне это для вас. Возьмите.
Перси взял. Это был шиллинг.
– И это.
Вторым подарком была брошюра под заглавием: «Теперь время». Бросив взгляд на брошюру, Перси увидел фразу: «…Джо Робертс всегда был горьким пьяницей, но однажды, выходя из бара». Он готов был швырнуть брошюру, но остановился, встретив взгляд кузнеца. Лорд Бельфер редко встречал столь выразительные глаза.
– Ну теперь ступайте, – сказал тот. – Я буду следить за вами и, если вы не исправитесь… то берегитесь…
Его жест был красноречивее его разговора и почти столь же выразителен, как его глаза. Лорд Бельфер вышел и поплелся по дороге в своем свитере, с шиллингом в кармане. Он прошел около мили, не оглядываясь назад.
Мод весело шла через поля по направлению к коттеджу Платта. Не успела она поднять руки, чтобы постучать у дверей, как изнутри послышался хорошо знакомый голос. Она была у цели, но отец предупредил ее. Лорд Маршмортон выбрал то же время для посещения Джорджа Бэвана. Мод тихо отошла и поспешила домой. Никогда до того она не представляла себе столь ясно, каким препятствием для молодой девушки может служить крепко спаянная семья.
Глава XVI
В момент посещения его лордом Маршмортоном Джордж читал полученное в тот же день письмо от Билли Дор. Оно, главным образом, было посвящено превратностям, испытанными мисс Синклер, ее другом, в ее отношениях со Спенсером Греем. Спенсер Грей, казалось, вел себя странно. Проявив в начале знакомства с мисс Синклер необычайную пылкость, он неожиданно охладел к ней. На последнем обеде он держался в отдалении от нее, а затем исчез вовсе, оставив лаконическую записку о том, что вынужден уехать за границу и, что им, вероятно, к величайшему сожалению, никогда больше не придется встретиться. «Неужели он думает, – говорилось в письме, – что после всего того, что он говорил бедной девушке, он может спокойно удалиться, ограничившись несколькими банальными фразами… Все это кажется еще более странным потому, что он не уезжал. Еще сегодня я видела его на Пикадилли, и он также видел меня. И что – вы думаете – он сделал? Он поспешно свернул в боковую улицу и трусливо бежал. И когда я дошла до того места, его уже не было видно. Повторяю вам Джордж, во всем этом есть что-то странное». Посвященный уже несколько раз в бурные романы друзей Билли, всегда запутанные и обрывавшиеся посредине, Джордж не слишком принимал к сердцу содержание письма. Оно лишь приятно убеждало его, что он не единственный человек в мире, имеющий сердечные огорчения. Он бегло пробежал письмо, когда раздался отрывистый стук в дверь.
– Войдите, – сказал Джордж.
В комнату вошел средних лет бодрый,
