Сомерсет Моэм - ...И волки целы

— Можно оборудовать поле для игры в гольф, — робко предложил кто-то из помощников. — Но гольф займет их только днем.

— Если им так нужны мужчины, — сказала Ла Горда, — пусть привозят их с собой.

— Caramba![2] — вскричал президент и вдруг замер. — Вот он, выход!

Ох и изобретателен он был, ох и хитроумен, иначе разве достичь бы ему такого высокого положения. Он весь сиял от радости.

— Внесем поправку к закону. Мужчины будут приезжать, как и раньше, без всяких препятствий и препон, а вот женщины — только в сопровождении мужей или с их письменного согласия. — Он увидел ужас на лицах своих помощников и успокаивающе поднял руку. — Иммиграционные власти получат распоряжение толковать слово «муж» со всей возможной снисходительностью.

— Maria Santissima![3] — воскликнула мадам Корали. — Если они будут приезжать с другом, друг не потерпит третьего лишнего, и наши клиенты вернутся туда, где столько лет были желанными гостями. Вы великий человек, дон Мануэль, вам обязательно поставят памятник.

Нередко самые головоломные сложности разрешаются до смешного просто. Поправку к закону очень быстро приняли в соответствии с предложениями, которые внес дон Мануэль, и хотя вольно раскинувшаяся под солнцем столица этой свободной и независимой страны по-прежнему благоденствовала и процветала, будто ее щедро осыпали дарами из рога изобилия, мадам Корали получала доход от своей полезной деятельности, дочери Карменситы завершили образование в дорогом монастыре в Новом Орлеане, а сын Ла Горды успешно окончил Гарвард.

1926

Как дела? (исп.)

Черт возьми! (исп.)

Пресвятая Мария! (исп.)