— Так вот, имейте в виду...
— Булку бросила не леди, а я, — сказал Д. — Судиться можете со мной. Адрес запишите: отель «Стренд-палас», фамилия — Д.
Он взял девушку под руку — ее-то как зовут? — и повел к выходу. Тип в тумане взревел от злости, как раненый тюлень: «У-у, иностранец проклятый».
— А знаете, — сказала девушка, — зря вы за меня заступились.
— Зато вы узнали мою фамилию.
— О, а моя, если вам интересно, — Каллен. Роз Каллен. Жуткое имя, но мой папаша, понимаете ли, свихнулся на розах, он вывел — так говорят? — сорт «Маркиза Помпадур». И еще он любит фруктовые пирожные. Такие подают при дворе. А наш особняк называется Гвин-коттедж.
С машиной им повезло. Гараж рядом со станцией был хорошо освещен, свет проникал сквозь туман ярдов на пятьдесят. В гараже нашелся старый «паккард», которым они могли воспользоваться.
— А у меня дело к лорду Бендичу. Какое странное совпадение.
— Не вижу ничего странного — у всех встречных-поперечных есть к нему дело.
Она медленно вела машину, полагая, что держит направление на Лондон. Машину потряхивало на трамвайных рельсах.
— Когда по рельсам едешь, с дороги не собьешься.
— Вы всегда путешествуете третьим классом? — спросил он.
— Всегда, — ответила она. — Люблю выбирать общество по собственному вкусу. Там хоть нет папочкиных деловых знакомых.
— Однако я же там оказался.
— Вот черт! — сказала она. — Надо же — в гавань заехали.
Она резко переключила скорость и развернула машину. В тумане завизжали тормоза, послышалась чья-то ругань. Теперь они неуверенно двигались в обратном направлении, машина пошла в гору.
— Ну конечно, — сказала она, — были бы мы скаутами, то знали: под гору идешь — к воде придешь.
На вершине холма туман несколько рассеялся, проглянуло холодное серое небо, поблескивали сталью колючки живых изгородей. Все дышало покоем. Ягненок на обочине дороги то скакал, то тихо щипал траву. Вдали, ярдах в двухстах, внезапно засветился огонек. Здесь был мир.
— Наверное, вы тут очень счастливы, — сказал Д.
— Счастливы? — спросила она. — С чего вы это взяли?
— Ну, у вас тут как-то... безопасно.
Он вспомнил, как дружески подмигнул ему детектив, и его слова: «Мы должны проявлять осторожность».
— Нет, по этой части у нас не очень-то, — сказала она своим еще не окрепшим девчоночьим голосом.
— Видите ли, мы два года воюем. — Он решил ей объяснить. — Я бы по такой дороге ехал очень медленно, чтобы при звуке самолета тут же остановиться и броситься в канаву.
— Ну, я думаю, что вы там сражаетесь не просто так, у вас есть какая-то цель, верно?
— Я уже не помню какая. Опасность, помимо всего прочего, со временем убивает в человеке все чувства. Мне кажется, что, кроме страха, я уже никогда ничего не почувствую. Все мы уже больше не можем ни любить, ни ненавидеть. Вы знаете, что статистикой установлено: рождаемость у нас близка к нулю.
— Но война-то идет. Значит, есть причина.
— Чтобы кончить воевать, нужно что-то почувствовать. Порой я думаю, что мы держимся за войну только из страха. Страх — последнее оставшееся у нас чувство. Никому из нас мир не доставит удовольствия.
Впереди, как островок, показалась деревушка. Старая церковь, маленькое кладбище, гостиница. Он сказал:
— Живя в таком раю, я бы на вашем месте нам не завидовал. — Он имел в виду безмятежный покой этих мест, странную призрачность дороги, убегающей за горизонт, в бесконечность.
— Чтобы вогнать в тоску, необязательно нужна война. Деньги, родители и еще много чего — это не хуже войны.
— Тем не менее вы такая молодая, очаровательная...
— Черт возьми, вы, никак, собираетесь за мной приударить?
— О нет, безусловно не собираюсь. Я ведь сказал вам... Я утратил все чувства. К тому же я уже старик.
Раздался оглушительный выстрел, машину отбросило в сторону, руки Д. взметнулись, прикрывая лицо. Машина замерла.
— Дрянную камеру подсунули, — сказала она.
Он опустил руки.
— Простите, во мне все еще сидит страх. — Руки его дрожали.
— Здесь бояться нечего, — сказала она.
— Не уверен.
Он нес войну в своем сердце. Дайте мне время, подумал он, я все здесь заражу войной, даже эту деревушку. Мне бы надо колокольчик на шею нацепить, как прокаженному старику.
— Не устраивайте мелодраму, — сказала она. — Я этого терпеть не могу.
Она нажала на стартер, и машина, подскакивая, покатила дальше.
— Скоро должен быть пост дорожного мастера или автомастерская, — сказала она. — Слишком холодно, чтобы менять эту рвань на улице. Да и поздновато — опять туман нанесло.
— Вы полагаете, что можно ехать дальше на спущенном колесе?
— Не бойтесь.
Он сказал виновато:
— Видите ли, меня ждет в Лондоне довольно серьезное дело...
Она обернулась к нему с недовольным выражением на худощавом, до смешного юном лице, похожая на ребенка, которому стало скучно в гостях.
— Ну зачем вы строите из себя загадочную личность? Хотите произвести на меня впечатление?
— Ничуть.
— Старый трюк.
— И многие его пытались проделать с вами?
— Я их не считала.
До чего же печально, подумал он, что люди смолоду уже знакомы с обманом. С высоты его лет молодость представлялась ему, если так можно сказать, временем светлых надежд.
— Ничего загадочного во мне нет. Я — обыкновенный бизнесмен, — сказал он мягко.
— Обыкновенный бизнесмен, битком набитый деньгами?
— Что вы! Я представляю довольно бедную фирму.
Она внезапно улыбнулась ему, и он равнодушно отметил, что, пожалуй, кому-то она могла бы показаться красивой.
— Вы женаты?
— В каком-то смысле да.
— Живете врозь?
— Да. Жена погибла.
Впереди туман стал бледно-желтым. Она сбавила скорость, и машина, подскакивая, подъехала туда, где краснело множество автомобильных стоп-сигналов и звучали голоса.
— Я предупредила Салли, что мы будем здесь, — прозвенел женский голос.
Блеснула длинная витрина, донеслась тихая музыка.
Низкий голос пел с фальшивым надрывом: «Да, я тогда была печальна, одинока, но появился ты, и ожил мир вокруг».
— Ну вот, вернулись в цивилизованный мир, — хмуро сказала она.
— Нам тут сменят камеру?
— Хотелось бы...
Она открыла дверцу, вышла и сразу растворилась в тумане, среди огней и прохожих. Он остался в машине. Мотор не работал, холод пробирал Д. Он попробовал обдумать свои дальнейшие действия. Прежде всего ему предписывалось поселиться в квартире на Блумсбери-стрит. Надо полагать, жилье было выбрано с таким расчетом, чтобы держать его под наблюдением. На послезавтра назначена встреча с лордом Бендичем. Они не попрошайки, они в состоянии уплатить хорошую цену за уголь и проценты с прибыли, когда окончится война. Многие шахты Бендича закрылись, так что обе стороны получали свой шанс. Его предупредили, что появляться в посольстве нежелательно. Посол и первый секретарь не внушали доверия, хотя второй секретарь считался лояльным. Ситуация безнадежно запутанная — вполне возможно, что как раз второй секретарь работал на мятежников. Как бы то ни было, действовать надо осмотрительно, никто не мог предвидеть осложнений, которые возникнут теперь в результате встречи на корабле. Теперь может произойти все, что угодно, — от установления конкурентных цен на уголь до убийства. Да, тот уже обогнал его в тумане. Где-то он сейчас?
Д. погасил свет в машине. В темноте вытащил документы из нагрудного кармана и после некоторого колебания засунул их в носок. Дверца машины резко распахнулась, и девушка сказала:
— Какого черта вы погасили свет? Я намучилась, пока нашла вас. — Она включила свет и сказала: — Сейчас у них все мастера заняты, но обещали прислать кого-нибудь чуть позже.
— Придется ждать?
— Я хочу есть.
Он осторожно вылез из машины, прикидывая, не должен ли он пригласить ее пообедать. Он берег каждый пенс, избегал лишних расходов.
— Здесь можно пообедать? — спросил он.
— Конечно. А денег у вас хватит? Я истратила последнее су на машину.
— О да, да. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной?
— На это я и рассчитывала.
Он проследовал за ней в дом, не зная, как назвать это заведение — придорожным рестораном, гостиницей или еще как-нибудь. В те дни, когда он молодым человеком приехал в Лондон для занятий в библиотеке Британского музея, таких заведений не существовало. Это было что-то новое. Старый дом в стиле Тюдоров — он не сомневался, что это подлинный тюдоровский стиль, — был набит креслами и диванами, а в том месте, где он рассчитывал увидеть библиотеку, расположился коктейль-бар. Человек с моноклем принялся трясти девушке левую руку.
— Роз, ну конечно это Роз! — воскликнул он. — О, извините, я, кажется, вижу Монти Крукхема. — И с этими словами владелец монокля исчез.
— Ваш знакомый? — спросил Д.
— Да, это администратор. Я и не знала, что он перешел сюда. Прежде он работал на Вестерн-авеню. — И добавила с усмешкой: — Премиленькое местечко, вы не находите? Вам тут сразу расхочется возвращаться на вашу войну.
