— Ничего, мой мальчик, я видел, как ты проделал великолепный бросок мяча назад, к защите, а потом — неожиданный удар по воротам. Отличный гол.
— Не совсем, мистер Джоуль, я рассчитал иначе.
— А, так был даже предварительный расчет?
— Да. Весь ход мяча от пятого игрока ко второму и потом к третьему был мною точно просчитан и по времени, и по траектории.
— Не слишком ли много математики для простых вещей, мой милый?
— Может быть, и многовато, мистер Джоуль, — согласился Джо и рассмеялся. Он откинул назад светлые волосы, открыв красивый выпуклый лоб и веселый разлет длинных бровей. Синяк под глазом его нисколько не смущал.
— Математики никогда не бывает слишком много, мистер Джоуль, — заметил Стюарт.
Вмешался и владелец паровозной фирмы.
— Говорят, мистер Джоуль, что немец Ленц сделал математический расчет к открытию, сделанному вами, и благодаря этому стал соавтором этого физического закона. Немцы любят делать расчеты к чужим открытиям; наверно, это легче, чем проводить эксперимент.
— Ленц — честный естествоиспытатель, — четко произнес Джоуль, повернувшись к Даблу, — и я горжусь тем, что историю науки украшают оба наших имени. А вас, по-видимому, беспокоит наша конкуренция с немцами не только в области пива?
Наступила пауза.
— Мистер Дабл может добавить, что и меня обошел немецкий ученый Кирхгоф, — улыбаясь, вставил Бальфур Стюарт. — Ведь только в Англии называют закон теплового излучения тел моим именем.
— Но мы вас знаем еще и как литератора, — вставила миссис Томсон.
— Вы имеете в виду единственный рассказ, напечатанный под моим именем? — переспросил Стюарт.
— Как странно! Вы говорите о нем так, как будто он только напечатан под вашим именем, а на самом деле…
— На самом деле — это не мой рассказ, ответил Стюарт. — Но он опубликован с моего согласия, — спокойно закончил он.
Наступило недоуменное молчание. Но тут хозяин дома провозгласил:
— Прошу всех к столу, и, я надеюсь, мы услышим удивительную историю мистера Стюарта.
Миссис Томсон под руку с Джоулем возглавила шествие в столовую. Внесли горячие блюда. Захлопали пробки. Начали с подогретого хереса, потом перешли к сухим винам. Разгоряченное лицо главы паровозной фирмы выражало полное удовлетворение истинно английским ужином: горячей бараниной с джином, жареными куропатками, отличной ветчиной и сливовым пудингом. Младший Дабл попытался завести разговор на военную тему.
— Правда ли, что немцы изобрели новые дальнобойные пушки? — обратился он к Джоулю.
— Не знаю, мой милый. Право, меня никогда не интересовали пушки, — ответил старый пивовар, расправляясь с крылышком куропатки.
— Мой сын поступает во флот, — заметил Дабл-старший. — Говорят, там введены строгие порядки.
— А чем собираются заняться ваши сыновья? — спросил Джоуль хозяина дома.
В углу стола сидел старший сын Томсонов Фредерик. Это был тихий мальчик, мечтавший стать пастором.
— У нас в семье, мистер Джоуль, к сожалению, всегда находится кто-нибудь, кто хочет посвятить себя церкви. Это началось еще с моего бедного дяди, старшего сына Эбенизера Томсона…
— А я хочу сделать научное открытие, — неожиданно произнес Джо Томсон.
Юный футболист смело посмотрел на именитого ученого.
— Это нескромно, Джо, — смущенно проговорила миссис Томсон. — К тому же наши дела в магазине…
— Молодые люди стали слишком самонадеянны, — заметил Дабл-старший. — Я бы, мистер Томсон, на вашем месте отдал своего энергичного сына к нам в фирму для обучения инженерному делу. У нас есть вакансии.
— Это было бы превосходно, мистер Дабл. Весьма вам признателен.
Джо молча доел свой пудинг. Подняв голову, он встретился с глазами Бальфура Стюарта. Физик курил, наблюдая за мальчиком. Джо встал.
— Пойдем, Дабл, я покажу тебе свой новый микроскоп.
Юный Дабл последовал за Джо Томсоном, стараясь подражать флотской походке.
— …Так вы говорите, мистер Стюарт, что рассказ о человеке-невидимке написан не вами? — снова спросила хозяйка дома, когда мужчины закурили трубки.
— Да, миссис Томсон. История эта печальная и простая. Я был некогда влюблен в молодую девушку, жившую в маленьком шотландском городке. Отец моей невесты, неудачливый предприниматель, разорился и пустил с молотка дом, в котором жила его семья. Известие об этом я получил уже тогда, когда преподавал в Манчестере. Тут же, собрав средства, я вернулся в Шотландию, чтобы сделать официальное предложение моей невесте. В свое время мы договорились, что, когда я приобрету известное имя в науке, отец согласится выдать ее за меня… Я закончил работу над законом излучения тел. Мне удалось это сделать раньше, чем появились статьи Кирхгофа.
Стюарт опустил голову.
— Но приехал я слишком поздно. Дом был продан, семья уехала, а мне был вручен пакет, в котором я нашел прощальное письмо своей бывшей невесты и странный фантастический рассказ. Он назывался «Невидимое счастье», и в нем описывался человек, ставший невидимым благодаря использованию закона об излучении тел, открытого мною… В комнате было тихо.
— В том письме меня просили подписать этот рассказ своим именем и напечатать его. Это должно было явиться знаком того, что я простил ее… И я напечатал этот рассказ, — добавил Стюарт, помолчав.
— Она, конечно, прочла его и знает, что вы… простили? — спросила Эмма Томсон.
Стюарт, не отвечая, кивнул.
За дверью раздался шум и громкий хохот Джо Томсона.
— Божий номер! — кричал он.
— Странное веселье у микроскопа, — сухо заметил Дабл-старший.
Между тем произошло следующее.
Джо Томсон снял крышку микроскопа и начал отлаживать настройку. Младший Дабл, стоя рядом и позабыв о своем будущем военном достоинстве, нудно твердил:
— Хочу посмотреть в микроскоп.
— Сейчас, сейчас, — отвечал Джо и продолжал крутить винт настройки.
— Смотри, — коротко бросил он. — Только надо изменить фокусировку. Там лежит волос.
Дабл прильнул к объективу. Неловкими пальцами он повернул винт и взволнованно задышал.
— Ну что, видишь? — нетерпеливо спросил Джо.
— Нет еще, — пробормотал Дабл. — Я не могу разобрать номер.
— Какой номер?
— Божий номер. — Дабл приподнял голову от микроскопа и объяснил: — В библии сказано, что все волосы на нашей голове пересчитаны и имеют свой номер. Так вот я не вижу этого номера.
От хохота Джи-Джи волос вылетел из микроскопа и незамедлительно исчез, вероятно, отправившись к тому самому творцу, который ведет бухгалтерский учет всему существующему на земле.
Младший Дабл насупился, и, может быть, Джо смеялся бы менее жизнерадостно, если бы знал, как злопамятен наследник паровозной фирмы.
Между тем мистер Томсон почувствовал что-то неладное, происшедшее в соседней комнате. Он встал с намерением позвать Джо. Миссис Томсон любезно обратилась к Даблу-старшему, предложившему вакантное место для ее сына.
— Мистер Дабл, военное воспитание, к которому стремится ваш сын, несомненно, сказывается на его сдержанном характере. Вот чего недостает нашему Джо!
Дабл-старший невозмутимо затянулся сигарой.
— Мы хотим отвлечь Джо от этого ужасного футбола, — продолжала миссис Томсон, — и направить его интересы на изучение практических занятий…
Дабл кивнул.
— …и танцев.
— Танцев?
— Да, мистер Дабл. Мы надеемся, что это придаст Джо то умение держать себя в обществе, которое необходимо деловому человеку. Под руководством учительницы танцев мисс Кич…
— Мисс Кич — старая дева, — произнес, появившийся на пороге Джо.
Джоуль посмотрел на свои карманные часы и, положив их снова в жилет, поднялся. Томсон подал ему «Историю Манчестера» и лондонские журналы. Стюарт тоже начал прощаться.
— Позвольте проводить вас, мистер Джоуль.
— Благодарю.
В почтительной тишине Джоуль проследовал к дверям, и легкий хруст песка по садовой дорожке, постепенно удаляясь, возвестил в вечерней тишине манчестерского пригорода о том, что значительный визит ученого Джоуля в дом скромного букиниста окончен.
— Когда-нибудь ты будешь гордиться, Джо, что был знаком с этим джентльменом, — тихо сказал отец.
— А пока, — добавил он, — помни, что ты кандидат на прохождение ученичества в паровозной фирме «Дабл и компания».
В классе мисс Кич танцы начинались с кадрили. Под звуки разбитого фортепьяно подростки в праздничных платьях плавно расходились в сложных и грациозных комбинациях, исполняя их то парами, то вчетвером. Особое изящество требовалось для галантного «обмена дамами».
Джо попал в четверку, в которой танцевал будущий морской офицер, младший Дабл, и две девочки, одетые в такие туго накрахмаленные платья, что они звенели при каждом повороте. Одна из них была вся в голубом; к тому же ее худое лицо отливало мертвенной голубизной. Другая, напротив, была не в меру упитана и энергично волочила за собой коренастого наследника фирмы «Дабл и компания».
