Пока Хью читал, в комнате стояла полная тишина, которую он хорошо знал. Такая мертвенная тишина бывает только в предрассветные часы, когда лежишь один в постели с включенным светом; и ничто не позволяет слышать эту тишину более остро, чем знание, что за окном в ночи падает снег.
ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА РОБИНА ГРАНТА 4. Невезучий человек
В гостиничном кафе провинциального курортного городка струнный квартет играет печальное танго.
За столиком у окна сидел одинокий человек. Он то слушал музыку, то поглядывал на улицу, то с беспокойством всматривался в лица других посетителей. Но большую часть времени он безучастно смотрел прямо перед собой. Он выглядел очень подавленным. Человек был агентом по торговле недвижимостью (вы можете подумать, что это вполне достаточная причина для подавленности, но, как выяснится чуть позже, дело не только в его профессии), и в этот день ему следовало бы находиться на работе, но у человека вдруг иссякли всякие жизненные силы. Рушились основы его существования. Это кафе было последним рубежом, последней отчаянной попыткой обрести хоть какой-нибудь контроль над ходом вещей, добиться хоть какой-нибудь справедливости. Но время шло, человек все поглядывал на часы, поглядывал на дверь, поглядывал на улицу и все больше убеждался, что даже здесь он ошибся в расчетах.
Внезапно он осознал, что прямо перед ним стоит некто и улыбается. В первое мгновение он не узнал этого лица, но чуть позже в мозгу его сложилась единая картинка из имени, внешних черт и связанных с ними воспоминаний. И человек неожиданно улыбнулся.
— Ларри Норден! — воскликнул человек.
— Гарри Итвел!
— Боже ж мой! Ну садись, садись.
— Я тебе не помешал?
— Нет, совсем нет.
Последний раз Гарри и Ларри виделись лет восемь назад, когда учились в одной школе. Особо близкими друзьями они никогда не были, но в такие моменты об этом как-то забываешь, погружаясь в ностальгические грезы и радость от случайной встречи.
— Но что привело тебя сюда?
— Так я здесь живу, — сказал Гарри. — Я теперь живу и работаю в этом городе. А ты?
— А я время от времени наведываюсь в эти края. Встречаюсь с друзьями. Ну, и как у тебя идут дела?
— Не так плохо, у меня все в порядке.
— Все получилось так, как ты задумывал?
В вопросе угадывался намек на иронию, поэтому Гарри спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Просто вспомнил, каким ты был в школе. Всегда такой организованный. Я помню — сколько нам тогда было, восемнадцать? — как ты распланировал всю свою жизнь. Ты помнишь, как мы обожали беседовать о нашем будущем, о том, какой нам видится жизнь? Помнишь наши споры?
— Отлично помню.
— И все сбылось? Помнишь, ты говорил, что к двадцати пяти годам ты хочешь стать агентом по недвижимости, жениться, обзавестись домом и спортивным автомобилем?
— Ну, так оно и есть: я агент по недвижимости, я женат, у меня есть дом и машина. Все сбылось.
— Поразительно.
— А ты как? Ты говорил, что хочешь стать… дальнобойщиком! Поселиться в Испании и опубликовать роман.
— Точно.
— Так и получилось?
— Нет, я занимаюсь маркетингом для фабрики по плетению корзин, она неподалеку от Эшби-де-ла-Зух.
— О… — В голосе Гарри угадывалось разочарование. — И все же полагаю, ты счастливо женился?
— Да нет.
— Или обручился с какой-нибудь чудесной девушкой?
— Нет. — Ларри похлопал Гарри по спине. — Знаешь, не стоит переживать обо мне. Со мной всегда было так: дешево досталось — легко потерялось. Принимай жизнь такой, какая она есть. Никаких тревог. А теперь ты… — Он откинулся на спинку стула и посмотрел Гарри прямо в глаза. — Я бы сказал, что тебя гложут тревоги.
Несколько секунд Гарри как-то нерешительно мялся, словно изо всех сил пытался изобразить стойкость. Но затем сдался.
— Не могу от тебя скрывать. Ты застал меня в очень неудачное время. С недавних пор все идет наперекосяк.
— Расскажи мне, Гарри.
Гарри выпил минеральной воды и вытер лоб; казалось, он не знает, с чего начать.
— Ну… ты понимаешь, каково это — чувствовать, что вся твоя жизнь у тебя под контролем? Что ты держишь в руках все нити?
— Нет. Не думаю, чтобы я хоть когда-нибудь чувствовал такое.
— Хорошо, но ты знаешь, что это такое — доверять кому-нибудь? Когда ты знаешь, в каких отношениях ты с человеком, даже если ты находишься от него далеко-далеко. Например… например, если ты совсем малыш и уютно свернулся в постели и спишь без задних ног, и ты потому так сладко спишь, что знаешь: твои родители сидят внизу, смотрят телевизор и думают о тебе, и поэтому все замечательно.
— Честно говоря, мои родители вечно либо лаялись, либо трахались. Но ладно, продолжай.
— Понимаешь, моя жизнь всегда была такой. Я всегда знал. Близкие мне люди — я никогда не позволял им устраивать мне сюрпризы. Ведь это так важно, правда? Иначе жизнь превращается в какую-то анархию. Мне всегда было важно знать, например, что в пять часов, как раз когда я встречаюсь с последним клиентом, Анжела в нашей кухне ставит на плиту жаркое. Вот такие крошечные уверенности и позволяли мне существовать.
— И что-то нарушило эти уверенности?
Голос Гарри задрожал.
— Я выяснил, что она мне неверна.
Он сделал еще один глоток, а его друг наклонился вперед, положил руку ему на плечо и сказал:
— Расскажи-ка мне все.
* * *
Подозрения у Гарри возникли в тот момент, когда коллега по работе между делом сообщил, что как-то раз, в среду, во второй половине дня, его жену видели в гостиничном кафе. Гарри знал, что это невозможно, потому что во второй половине дня его жена обязательно находилась дома и слушала радиопостановку по Радио-4. И вечером за ужином в ту самую среду она во всех подробностях пересказала сюжет спектакля, хотя впоследствии Гарри выяснил, что содержание было слово в слово взято из «Радио таймс». Как бы то ни было, поначалу он не воспринял этот случай всерьез, но когда коллега с очевидной неохотой сообщил, что его жену видели в компании с другим мужчиной и по ее поведению можно было заключить, что их связывают весьма близкие отношения, Гарри забеспокоился.
— Что же мне делать? — спросил он.
— Тебе повезло, — ответил коллега. — Я могу свести тебя с нужным человеком. Он вроде сыщика. Очень скромный, очень отзывчивый. Специалист по таким вот делам. Вот тебе визитка, можешь позвонить ему прямо сейчас.
И вскоре Гарри отправился по адресу в контору, расположенную над конюшней в самом бедном районе города. Под звонком он прочел имя: «Вернон Хампидж».
Мистер Вернон Хампидж оказался лысеющим печальным человеком; он немного походил на персонажа, которого Марвин Джонс играл в «Глубокой ночи». Мистер Вернон Хампидж быстро избавил Гарри от скованности и объяснил, что его работу можно разделить на две части — расследование и наблюдение. В данном конкретном случае, как он предполагает, может понадобиться и то и другое. Гарри согласился. Тогда мистер Вернон Хампидж пообещал предоставить полный отчет в течение семи дней.
Следующая их встреча состоялась ровно неделей позже.
— Я сумел выяснить изрядно, мистер Итвел, — сказал детектив.
— Рад это слышать. Зовите меня Гарольдом.
— С превеликой радостью. Могу я задать вам несколько вопросов?
— Валяйте.
— Когда вы впервые встретились со своей женой?
— Около двух лет назад.
— Понимаю. Сразу после ее возвращения из Берлина.
— Простите?
— Вам известно, что ваша жена шесть месяцев работала официанткой в ночном клубе?
— Нет.
— Она бежала оттуда. Вскоре после развода.
— Развода?
— Конечно, она ведь была замужем, но об этом-то вы знаете. Но на самом деле, как я выяснил, тот брак никогда не был официально расторгнут; правда, тот человек проведет в тюрьме еще четыре года, так что пока нам не о чем беспокоиться. Это, так сказать, расследование.
— Мистер Хампидж, я ничего такого не знаю, — сказал Гарри, у которого от изумления лицо даже как-то осунулось.
— Теперь перейдем к наблюдению. Гарольд, вы можете утверждать, что твердо знаете, как ваша жена проводит дневные часы?
— Да, могу.
— На каком основании?
— На таком, что она мне все рассказывает.
— Ну хорошо, тогда смотрите. — И мистер Вернон Хампидж взял исписанный листок. — Что она делает утром?
— Она, э-э… она готовит чай.
— Верно. А затем?
— А затем мы вместе завтракаем, и я иду на работу.
— Тоже верно.
— Затем она убирает на кухне и вытирает пыль на первом этаже.
— Нет, боюсь, что это не так. Первое, что она делает после вашего ухода, — задирает ноги, наливает себе джина с тоником и закуривает.
— Закуривает? Моя жена не курит.
— Курит. Гаванские сигары. Вы этого не знали? Ну, хорошо, близится середина утра. Что она делает потом?
