Ознакомительная версия.
– Подожди до завтра. Сходим на стадион. Хочешь, я сдам билет?
Виктор молчит. Над головой у нас гудит динамик. Металлический голос произносит:
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Проверка.
– Ну, давай решай. Сегодня или завтра? Хочешь, монетку подброшу?
Бензовоз отъезжает из-под крыла самолета. Винты самолета начинают медленно вращаться. К самолету подъезжает лесенка. Я вынимаю монетку, но Виктор берет меня за руку.
– Нет, старик, эти штуки тут не пройдут. Давай прощаться и лобызаться.
Мы обнимаемся.
– Скажи там папе, маме… – говорю я.
– Скажу, – говорит он.
– Пиши им, старик, – говорит он.
– Обязательно, – говорю я.
– Вот я и отдохнул, – говорит он.
– Жаль, что так получилось, – говорит он.
– Ладно, старик, – говорит он.
– Держи хвост пистолетом, – говорит он.
– Пока, – говорит он.
Он проходит через турникет и присоединяется к группе пассажиров.
Оборачивается и машет рукой. Блондин в сером коротком пальто, в белой рубашке с галстуком, с венгерским чемоданом в правой руке – это мой брат. Они все идут к самолету. Впереди, точно заведенная, вышагивает девчонка в синем костюмчике и пилотке. Скрываются один за другим в брюхе самолета. И Виктор там скрывается. Отвозят лесенку. Винты-все быстрей и быстрей и сливаются в белые круги. Страшный рев. Самолет поехал. Он едет по лужам и отражается в них своим холодным желтым телом. Поворачивается хвостом и удаляется, покачиваясь. Где-то очень далеко останавливается. Сюда доносится рев.
Самолет стартует и уходит, растворяясь, в небо. Он летит куда-то не туда, куда, как мне казалось, надо лететь для того, чтобы попасть в Москву. А может быть, у меня все перепуталось?
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Проверка.
Хоть бы песенку какую-нибудь пустили вместо этой проверки, какую-нибудь самбу.
Я иду через здание аэропорта к автобусу.
Нужна какая-то музыка. Пустили бы тихо «Комсомольцы-добровольцы…».
Ревет за спиной аэродром. Безумное гнездо металла.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Проверка.
***
По городу идет экскурсия и прямо светится, такая чистенькая. Ребята идут вместе с женами. Жена Игоря – модница. Увидев меня, все на меня набрасываются. И мне становится чертовски приятно, как будто бы Виктор не совсем улетел, как будто бы он частично остался в лице всей нашей кодлы.
Оказывается, они уже посетили выставку графики и сейчас направляются обедать. В столовой очень культурно. Обслуживание прекрасное. Ильвар и Володя с тоской смотрят на капитана. Игорь, как ни в чем не бывало, заказывает несколько бутылочек. Правильно, мы ведь вам не херувимчики какие-нибудь.
Потом мы идем в концерт. Слушаем там скрипки, виолончель, пение. Ильвар засыпает, Володя в антракте спрятался за колонной в буфете. В общем, экскурсия в Таллин проходит на должном уровне. Возвращаемся в колхоз поздно ночью. Утром выходим в обычный рейс к Западной банке.
***
Все как обычно. Килька, салака. Свора чаек за кормой. Я сижу на корме, на бухте троса, привалившись к кожуху. Здесь тепло. Мне как-то очень тихо сегодня и очень обычно, и немного тошно. Не хочется ни о чем думать, а думаю я о том, что Витька, наверное уже вылетел из Москвы в неизвестном направлении. (А что они там испытывают? Может быть скоро будет об этом в газетах?) И о том, что «Барселона» живет обычной осенней жизнью, кто-то приходит из школы и волынит до темноты во дворе. (А нас там как будто бы и не было!) Что Юрке, как видно все-таки придется уехать из колхоза (море его бьет), что Алька, к моему удивлению, чувствует себя в море прекрасно, что мне надо наконец начать думать о себе (о своей жизни).
Сегодня мы возвращаемся очень рано. Еще светло. На причале пусто.
Обычные шуточки Стебелькова Тихо распоряжается Игорь. Мы грузим дневной улов на платформу и идем вдоль рельсов, толкая платформу перед собой. Обычная усталость. Все те же сигареты «Прима». Так себе топаем потихоньку к складу.
В складе Ульви с подружками катают новые бочки. Ульви не смотрит на меня. Ну и пусть. Ребята все уже ушли, а я все еще торчу в дверях и смотрю, как ползет к причалу 93-й. Надо подождать Юрку.
И вдруг все исчезает. Сизые тучи на горизонте, причал, танцующий недалеко от берега мотобот, 93-й, пропадает даже запах соленой кильки и все звуки вокруг, кроме одного. Я слышу за своей спиной голос:
***
– А где мне взять эту тряпку?
Ломкий высокий голос, в нем словно слезы. А что ей отвечают, я не слышу. Медленно поворачиваюсь и вижу Галю. Она идет по проходу между бочками. Она в комбинезоне и ватнике. Она в косынке. Губы у нее намазаны, а в руках швабра. Она идет прямо ко мне и не узнает меня. Ведь я теперь бородат, и в берете, и в резиновых сапогах. Она останавливается в пяти метрах от меня и растирает шваброй лужу на цементном полу. Склонилась, и орудует шваброй, и вдруг бросает на меня взгляд. Свой, особенный взгляд, который бесил меня (когда она так смотрела на других) и обезоруживал (когда она так смотрела на меня). Опускает глаза и снова трет шваброй пол – и вдруг выпрямляется и смотрит прямо на меня. Узнала. Она подходит медленно ко мне. Шаг за шагом приближается. Вплотную, со шваброй в руках.
– Здравствуйте, – говорит она.
– Дима, – говорит она.
– Вот это да, – говорит она.
– Какой ты стал, – говорит она и смеется.
«Актриса, притвора, обманщица..,..,..,» – все, что проносится у меня в голове.
– Не ожидал? – спрашивает она.
– Я провалилась, – говорит она.
Как это мило! Девчонка провалилась на экзаменах и приехала к друзьям.
Все очень просто и естественно. Стоит поболтать. Ты изменился. И ты изменилась. Ах, как это мило, что мы оба изменились! И я вдруг со страхом чувствую, что мне действительно все это кажется вполне естественным, и хочется расспросить Галку о конкурсе, словно передо мной не она, а Юрка или Алик.
Я выхватываю из ее рук швабру и швыряю на пол. Поворачиваюсь и иду к причалу.
– Дима! – восклицает она. И вот она уже бежит рядом со мной, цепляется за рукав.
– Мне нужно с тобой поговорить, – лепечет она. Я сую в рот сигарету и достаю спички.
– Ты можешь поговорить со мной?
«Берегите пчел», – призывает спичечный коробок. О, черт, как это я раньше об этом не думал?
– …поговорить обо всем, – лепечет Галка.
«Пчелы дают мед». А ведь, наверное, так оно и есть.
– Я жду тебя вечером в общежитии. Придешь?
Я закуриваю.
– Придешь?
Я иду к причалу, полный любви и нежности к пчелам. Навстречу поднимается Юрка. Она, наверное, и Юрку не узнает. А может быть, она сейчас не видит ничего вокруг?
– Придешь? – отчаянно спрашивает она, отставая.
Молчи, дура! Я ведь могу тебе пощечину влепить.
– Придешь? – совсем уже, как в театре, кричит эта дурища.
Я бегу к Юрке. У него равнодушное лицо.
– Видал? – спрашиваю я его. – Заметил ты, кто это?
– Я знал, что она здесь, – говорит он. – Она была у Линды.
Спрашивала о тебе.
И тут у меня руки пускаются в пляс, и ноги начинают дрожать.
Юрка, – говорю я, – Дружище, что делать? Скажи, что мне делать?
– Плюнь, – говорит Юрка, – что же тут еще делать? Плюнь и разотри.
Ишь ты, прикатила, шалава.
Мы садимся на доски, свесив ноги вниз, и смотрим на подходящий 80-й.
Алька в своем зеленом колпаке стоит там, поставив ногу на планшир, весело нам помахивает, бросает швартовы.
– Галка тут появилась, – говорю я ему.
Втроем мы поднимаемся в гору. Идем мимо склада. Видно, как Галка катит по проходу огромную бочку. Джульетта! Звезда экрана! Допрыгалась.
***
– Будь мужчиной, – говорит мне Алька.
А кто же я еще? Я не сказал ей ни одного слова. И не скажу. Приду я к ней, как же! Пусть ждет. Вечером я пойду гулять с Ульви.
– Тебе сколько лет? – спрашиваю я.
– Девятнадцать.
– А мне скоро будет восемнадцать. Давай поженимся?
– Что ты говоришь? – восклицает эта славная девушка Ульви.
Отличная будет у меня жена. Колхоз нам построит дом. Накупим разных вещиц. Будем прекрасно жить, если, конечно, она не начнет вдруг мечтать о театре или еще о чем-нибудь таком.
– Согласна? – спрашиваю я ее.
Ульви поворачивает ко мне свое круглое лицо.
– Эта девушка… Галя Бодрова… ты ее знаешь?
– Нет.
– Ты с ней говорил.
– Я не говорил. Она меня о чем-то спрашивала. Как, мол, тут у вас? А я с ней не говорил.
– А она потом плакала.
– Ну и на здоровье.
– Она все время спрашивала о тебе.
– Значит, я неотразим.
– Она тебя знает.
– Мало ли кто меня знает.
***
Алик опять начал читать стихи, читает каждый вечер вслух. На этот раз зря. Юрка все лезет ко мне с кроссвордами.
– Животное из пяти букв на «п». Ну-ка, Димка, прояви эрудицию.
– Попов.
Ознакомительная версия.
