— Можешь говорить смело, мое сердце могила для твоих тайн.
— Хорошо, так вот, я говорил, что не обращал бы внимания на размолвку и капризы моей жены, если бы не полное расстройство моих финансовых дел. В результате прискорбных стечений обстоятельств, которые сейчас бесполезно объяснять тебе, мое состояние оказалось под угрозой ужасного удара, от которого не знаю, смогу ли я оправиться без посторонней помощи. В настоящее время мой тесть — единственный человек, с который своими деньгами или кредитом еще может подпереть готовое обрушиться здание моего благополучия.
— В самом деле, ты поступаешь очень благоразумно и чрезвычайно осторожно. О, твой тесть! Я хорошо знаю его. У него солидное состояние. Это один из самых крепких торговых домов в Рио-де-Жанейро. Твой тесть не оставит тебя в беде. Он нежно любит свою дочь и не допустит разорения ее мужа.
— В этом я уверен. Но это еще не все. Послушай, Жорже, после этой свадьбы мой соперник, этот сеньор Алваро, домогавшийся расположения моей Изауры, который не постеснялся соблазнить, укрыть ее и защищать публично и скандально в Ресифе, этот нелепый борец за свободу чужих рабынь, обещавший оспаривать у меня Изауру при любых обстоятельствах, раз и навсегда оставит свои вздорные притязания. Видишь, Жорже, сколько казалось бы неразрешимых проблем улаживает эта свадьба.
— Действительно, план вызывает восхищение, Леонсио! — высокопарно воскликнул Жорже. — Будучи человеком здравомыслящим, ты обладаешь трезвым рассудком! Если бы ты занялся политикой, уверяю, ты играл бы выдающуюся роль, был бы крупнейшим государственным деятелем. Этому новоявленному Дон-Кихоту, поборнику свободы, защитнику чужих рабынь, если они красивы, останется только одно — сражаться с ветряными мельницами. Мы вволю посмеемся над его обманутыми надеждами, если ему еще взбредет в голову продолжать свои шутовские потуги.
— Думаю, этого не произойдет, но если бы он осмелился появиться здесь, мы изрядно позабавились бы.
— Сеньор, — сказал Андрэ, входя в гостиную, — у ворот несколько всадников, они просят позволения спешиться и войти.
— Да, я знаю, — сказал Леонсио, — это люди, за которыми я посылал, викарий и нотариус, ну и другие… Хорошо! Теперь у нас все готово. Они прибыли раньше, чем я ожидал. Андрэ, скажи им: пусть войдут, я жду их.
Андрэ вышел, Леонсио позвонил, и появилась Роза.
— Роза, — сказал он ей, — сейчас же иди и позови сеньору Малвину, Изауру, сеньора Мигела и сеньора Белшиора. Они должны быть готовы к церемонии. Пора приступать к официальной части.
— Мне жаль, что этот фарс подходит к концу, — сказал Леонсио своему другу.
— Однако следует сыграть его с блеском и торжественностью. Пусть думают, что мне очень приятно удовлетворить каприз Малвины. Прекрасный случай для того, чтобы ввести ее в заблуждение, пользуясь ее доверчивостью. Между нами говоря, это замужество — всего лишь насмешка. Я абсолютно уверен, что Изаура всем сердцем презирает этого жалкого идиота, который будет только называться ее мужем. А я подожду до лучших времен, и, полагаю, мои надежды не обманут меня.
— В свою очередь я ничуть не сомневаюсь в успехе столь замечательно задуманного предприятия.
Едва Жорже произнес эти слова, как в дверях гостиной появился красивый молодой кавалер, в элегантном дорожном костюме, в сопровождении четырех спугников. Леонсио, уже торопившийся встретить и приветствовать прибывших, замер на месте.
— О! Этих я не ждал! — прошептал он про себя. — Если не ошибаюсь… Алваро!
— Сеньор Леонсио! — приветствовал его кавалер.
— Сеньор Алваро, — ответил Леонсио, — кажется, так? Имею честь принимать вас в моем доме.
— Да, сеньор. К вашим услугам.
— Ах! Очень рад… Не ждал вас… Извольте присесть. Так вы решили прогуляться по нашим южным провинциям?
Эти и другие банальные фразы говорил Леонсио, пытаясь оправиться от потрясения, вызванного внезапным и ненужным появлением Алваро в этот решающий момент.
В то же самое время через внутреннюю дверь в гостиную входили Малвина, Изаура, Мигел и Белшиор. Они уже были в нарядах, соответствующих свадебной церемонии.
— Бог мой!.. Что я вижу! — прошептала Изаура, сильно дернув за руку Мигела. — Неужели я ошибаюсь? Нет, это он.
— Он самый… Боже! Возможно ли это?
— Ох! — воскликнула Изаура, и этот простой возглас, вырвавшийся у нее как вздох, передал облегчение безмерной печали, лежавшей у нее на сердце. Внимательный наблюдатель, посмотрев на нее вблизи, заметил бы легкий румянец, проступивший на этом лице, болью и страданием обреченном на вечную мраморную бледность. То была заря надежды, первые и робкие лучи которой заиграли на щеках той, что в этот момент была обречена похоронить свою жизнь во мраке скорбной ночи.
— Не думал, что буду иметь честь принимать вас сегодня в моем доме, — продолжал Леонсио, постепенно обретая свое хладнокровие и надменный вид. — Однако позвольте мне поздравить себя и вас с таким своевременным визитом. Сегодняшний ваш приезд, сеньор, в этот дом окажется весьма уместным и естественным.
— В самом деле? Очень рад этому… Но, может, вы будете столь любезны и скажете, почему?
— С большим удовольствием. Знайте, что ваша протеже, рабыня, из-за которой вы совершили столько безумств в Пернамбуко, сегодня же будет освобождена и выйдет замуж за хорошего человека. Вы, любезный сеньор, прибыли как раз вовремя, чтобы убедиться своими собственными глазами в осуществлении ваших филантропических желаний в отношении этой рабыни, и я, в свою очередь, буду очень рад, если вы, сеньор, согласитесь присутствовать при этой церемонии. Ваше присутствие сделает ее еще более торжественной.
— И кто же ее освободит? — спросил Алваро, сардонически усмехнувшись.
— Кто же, кроме меня, ее законного господина? — ответил Леонсио с высокомерным вызовом.
— Так вот, сеньор, вы не можете этого сделать, — твердо произнес Алваро. — Эта рабыня больше не принадлежит вам.
— Не принадлежит мне! — вскричал Леонсио, вскочив как ужаленный. — Вы бредите или издеваетесь надо мной!
— Ни то, ни другое, — ответил Алваро совершенно спокойно, — повторяю, эта рабыня вам больше не принадлежит.
— А кто осмелится оспорить мои права на нее?
— Ваши кредиторы, сеньор, — ответил Алваро с той же твердостью и хладнокровием. — Это поместье со всеми рабами, этот дом с его богатой обстановкой и столовым серебром — все это больше не принадлежит вам. Посмотрите, — продолжал он, показывая пачку бумаг, — в моих руках все ваше состояние. Ваш заем намного превышает стоимость всего вашего имущества — полное разорение. И сейчас вам будет предъявлен документ о наложении ареста на все ваше имущество.
По знаку Алваро сопровождавший его писарь показал Леонсио мандат на секвестр и продажу за долги его имущества. Вырвав бумагу дрожащей рукой, Леонсио быстро пробежал ее глазами, сверкающими от гнева.
— Вот как! — воскликнул он. — Разве такие дела делаются так стремительно и неожиданно! Может, я смогу получить какую-нибудь отсрочку и спасти мою честь и состояние?
— Ваши кредиторы уже исчерпали всю возможную снисходительность и терпимость. И, кроме того, знайте, что в настоящее время я ваш главный, если не единственный кредитор. Мне принадлежат и в моих руках находятся почти все ваши долговые обязательства, а я не намерен допускать никаких отсрочек. Вам надлежит передать имущество для описи, ваши всевозможные ухищрения бесполезны.
— Проклятье! — вскричал Леонсио, топая ногами и вцепившись себе в волосы.
— Боже мой! Боже мой! Какое несчастье! Какой стыд! — рыдая, воскликнула Малвина.
Оставим ненадолго гостиную в доме Леонсио и прервем диалог двух молодых людей. Они застыли друг против друга, как надменный и благородный лев, одолевший кровожадного и коварного тигра, озлобленно рычащего в могучих когтях победителя. Нам необходимо, объяснить, что привело Алваро в дом хозяина Изауры, чтобы сорвать его жестокие планы как раз в тот решающий момент, когда все уже было готово к их осуществлению.
После того, как у него отняли Изауру, Алваро впал в угрюмое и подавленное состояние духа.
Раненый в самое сердце, осмеянный и униженный высокомерием дерзкого приверженца рабства, отнявшего у него возлюбленную, Алваро предался безысходному отчаянию.
Узнав о его неудаче, доктор Жералдо немедленно поспешил на помощь благородному юноше, так жестоко обиженному судьбой. Благодаря заботам и советам чуткого и умного друга, страдания Алваро получили облегчение, он успокоился и покорился судьбе. В результате этих увещеваний Алваро даже почти поверил, что в этих обстоятельствах ему было бы лучше поскорее забыть Изауру.
— Любая твоя попытка, — говорил ему друг, — освободить девушку будет безнадежной глупостью, в результате которой ты только ввяжешься в новые неприятности, подвергнешься лишним унижениям и окажешься смешон и жалок. Ты уже прошел через два весьма жестоких испытания: одно — на балу, и это — последнее, еще более печальное и унизительное. У тебя были неприятности с полицией, когда ты вознамерился оспаривать рабыню у ее законного владельца. Так вот, дальше будет еще хуже, уверяю тебя, ты будешь падать в пропасть разорения с пугающей быстротой.
