— Я вспомнил маленькую Поллианну с пакетом орехов для сэра Ланселота и леди Гиневры и понял, что ты просто ставишь нас на их место, так как если у тебя есть пакет орехов, а у нас нет, ты не будешь счастлива, пока не поделишься с нами.
— Пакет орехов! Скажешь тоже! — засмеялась Поллианна.
— О, разумеется, в данном случае твой пакет орехов оказался просторными, полными свежего воздуха комнатами сельского дома, парным молоком и яйцами прямо из-под курочки, — с живостью отозвался Джейми, — но это равнозначно прежнему пакету орехов. И мне, вероятно следует предостеречь тебя… Помнишь, каким ненасытным был сэр Ланселот, так что… — И Джейми сделал многозначительную паузу.
— Хорошо, я рискну, — заулыбалась Поллианна, радуясь, что тетя Полли не присутствует здесь и не слышит, как худшие из ее предсказаний сбываются почти в первые же минуты. — Бедный сэр Ланселот! Интересно, кормит ли его кто-нибудь теперь, да и живет ли он еще в парке.
— Живет, и его кормят, — весело вмешалась в разговор миссис Кэрью, — Этот смешной мальчик по-прежнему ходит в парк, по крайней мере, раз в неделю, с карманами, битком набитыми орехами и, уж не знаю, чем еще. Его путь всегда можно проследить по цепочке зернышек, что он оставляет за собой, и когда я заказываю на завтрак кашу, через раз ее не бывает, а причина одна: «Мастер Джейми скормил всю крупу голубям, мэм!»
— Да, но позвольте мне кое-что рассказать, вам, — с энтузиазмом начал Джейми, и в следующую минуту Поллианна обнаружила, что слушает со всем увлечением прежних лет историю о двух белках в залитом солнцем парке. Позднее она поняла, о чем говорила в своем письме Делла Уэтерби, так как, когда они подъехали к дому, она была потрясена, увидев, как Джейми подхватил свои костыли и с их помощью выбрался из экипажа. Тогда ей стало ясно, что за десять коротких минут он заставил ее забыть о том, что он хромой. К великому облегчению Поллианны, первая встреча между тетей Полли и гостями прошла гораздо лучше, чем можно было предположить. Кэрью так искренне восхищались старым домом и его обстановкой, что для владелицы всего этого оказалось просто невозможным продолжать относиться к их присутствию с холодным неодобрением и покорностью судьбе. К тому же не прошло и часа, как стало очевидно, что личное обаяние Джейми пробило даже броню недоверия тети Полли, и Поллианна поняла, что по меньшей мере одна из самых пугающих трудностей больше никакая не трудность, поскольку тетя Полли уже начала играть роль величественной, но милостивой хозяйки по отношению к этим людям, ее гостям. Но несмотря на облегчение, вызванное этим изменением позиции тети Полли, Поллианна, однако, не нашла, что все идет как по маслу — отнюдь нет. Была работа, много работы, которую нужно было выполнять. Бетти, сестра Ненси, была приветливой и усердной, но, как быстро убедилась Поллианна, это не была Ненси. Бетти предстояло многому научиться, а подготовка требовала времени. Поллианну мучил страх, что не все окажется в полном порядке. Для нее в те дни пыльный стул был преступлением, а неудавшийся пирог — трагедией.
Впрочем, постепенно, после непрестанных возражений и просьб со стороны миссис Кэрью и Джейми, Поллианна стала легче относиться к своим обязанностям, осознав, что настоящим преступлением и трагедией в глазах ее друзей были не пыльный стул или неудавшийся пирог, а забота и тревога на ее лице.
— Как будто недостаточно того, что ты позволила нам приехать, — заявил Джейми, — нужно еще и изнурять себя работой, чтобы накормить нас.
— Да нам и не следует есть слишком много, — засмеялась миссис Кэрью, — а то у нас будет «пищеварение», как выражается одна их моих девушек, когда какая-нибудь еда плохо действует на ее желудок.
Было просто удивительно, как легко три новых человека приспособились к повседневной жизни дома Харрингтонов. Не прошло и двадцати четырех часов, как миссис Кэрью уже отвечала на заинтересованные вопросы миссис Чилтон о Доме молодых работниц, а Сейди Дин и Джейми ссорились, оспаривая друг у друга право помогать чистить горошек или срезать цветы.
Кэрью прожили в доме Харрингтонов почти неделю, когда однажды вечером в гости зашли Джон Пендлетон и Джимми. Поллианна с самого начала ждала этого визита. Она настаивала на нем еще до приезда Кэрью и теперь с очевидной гордостью представила друг другу своих знакомых.
— Все вы всегда были мне такими добрыми друзьями, и я хочу, чтобы вы познакомились и стали добрыми друзьями друг другу, — объяснила она.
То, что на Джимми и Джона Пендлетона произвели большое впечатление красота и обаяние миссис Кэрью, ничуть не удивило Поллианну — неожиданностью для нее стало выражение, появившееся на лице миссис Кэрью при виде Джимми. Можно было подумать, что она узнала его.
— Да не встречались ли мы с вами прежде, мистер Пендлетон?! — воскликнула миссис Кэрью.
— Думаю, что нет, — улыбнулся он в ответ. — Я уверен, что мы не встречались… Если бы я встретил вас , я не забыл бы об этом, — добавил он с поклоном.
Его тон был таким многозначительным, что все засмеялись, а Джон Пендлетон заметил:
— Отлично, сынок, тем более для юноши столь нежного возраста. Так хорошо мне и самому не сказать.
Миссис Кэрью слегка покраснела и присоединилась к общему смеху.
— Нет, право, без шуток, — настаивала она, — явно есть что-то странно знакомое для меня в вашем лице. Я думаю, что если мы с вами и не встречались, то все же я вас где-то видела .
— Возможно, вы видели его в Бостоне, — вмешалась Поллианна. — Зимой Джимми учится там в Технологическом институте[16] . Он собирается строить мосты и дамбы… когда вырастет, я хочу сказать, — заключила она, бросив веселый взгляд на высокого, ростом шесть футов, молодого человека, все еще стоявшего перед миссис Кэрью.
Все снова засмеялись… то есть все, кроме Джейми. И только Сейди Дин заметила, что Джейми вместо того чтобы засмеяться, закрыл глаза, как при виде чего-то, что причиняет боль. И только Сейди Дин знала, каким образом — и по какой причине — тема разговора так быстро изменилась, поскольку изменила ее сама Сейди. И та же Сейди, когда представился удобный случай, позаботилась о том, чтобы все поговорили о книгах, цветах, зверях и птицах — о том, что было знакомо и близко Джейми, — а не только о дамбах и мостах, строить которые (Сейди хорошо знала это) Джейми никогда не сможет. Однако то, что все это сделала Сейди, не было замечено никем, и менее всех тем, кого в первую очередь касалось, — самим Джейми. Когда Пендлетоны ушли, миссис Кэрью вновь заговорила о преследующем ее странном ощущении, что она раньше где-то уже видела молодого Пендлетона.
— Видела, я знаю, видела… — в раздумье повторяла она. — Где-то видела. Конечно, это могло быть и в Бостоне, но… — Она не договорила, а через минуту добавила: — Как бы то ни было, он прекрасный молодой человек. Он мне нравится.
— Я так рада! И мне тоже, — кивнула Поллианна. — Он всегда мне нравился.
— Значит, ты его давно знаешь? — немного печально спросил Джейми.
— О да! Я знала его еще в те годы, когда была маленькой девочкой. Тогда его звали Джимми Бин.
— Джимми Бин ! Значит, он не родной сын мистера Пендлетона? — удивилась миссис Кэрью.
— Нет, лишь приемный.
— Приемный! — воскликнул Джейми. — Тогда он настолько же настоящий сын, насколько и я. — В его голосе зазвучала странная нотка чуть ли не радости.
— Да, у мистера Пендлетона нет своих детей. Он никогда не был женат. Он однажды хотел жениться, но… но не женился. — Поллианна покраснела и неожиданно смутилась. Она не могла забыть о том, что это ее мать когда-то сказала «нет» этому самому Джону Пендлетону и таким образом стала причиной долгих печальных лет его одинокой холостой жизни. Миссис Кэрью и Джейми, однако, не зная этого и заметив лишь румянец на щеках девушки и ее смущение, немедленно пришли к одному и тому же выводу.
— Неужели же, — спрашивали они себя, — этот человек, Джон Пендлетон, был влюблен в Поллианну, такого ребенка?
Естественно, они не сказали этого вслух, так что никакого объяснения не последовало. Естественно также, что эта мысль, пусть и невысказанная, все же не была забыта, а лишь спрятана где-то в кладовых памяти, чтобы в будущем обратиться к ней в случае надобности.
Еще до приезда Кэрью Поллианна говорила Джимми о своих надеждах на то, что он поможет ей занять и развлечь ее гостей. Тогда Джимми не выказал особого желания быть полезным ей в этом деле; но не пробыли Кэрью в городке и двух недель, как он проявил не просто склонность, но горячее стремление исполнить просьбу Поллианны, если судить по частоте и продолжительности его визитов и щедрости, с какой он предлагал для прогулок лошадей и автомобили Пендлетонов. Между ним и миссис Кэрью сразу возникли теплые дружеские отношения, в основе которых лежало необычно глубокое взаимное расположение. Они вместе гуляли, разговаривали и даже строили разнообразные планы, которые касались Дома молодых работниц и которые предстояло осуществить предстоящей зимой, когда Джимми будет в Бостоне. Немало внимания уделялось и Джейми, да и Сейди Дин не была забыта. Ее, как ясно дала понять миссис Кэрью, следовало рассматривать в качестве полноправного члена семьи; и миссис Кэрью заботливо следила за тем, чтобы Сейди принимала не меньшее, чем все остальные, участие в каждой веселой затее.
