Зазвонил звонок, и когда горничная вышла открывать, Джордж уже стоял у входа в гостиную.
— Мэри, не беспокойся, — сказал он ей. — Я сам открою и спрошу, что надо. Наверно, это торговец.
— Благодарю, сэр, — сказала Мэри и пошла обратно.
Джордж медленно проследовал к двери и застыл, рассматривая мутный силуэт за дымчатым стеклом. Через минуту силуэт изменил очертания, вновь потянувшись к звонку, будто засомневался, позвонил ли, и захотел повторить попытку. Но не успел он дотронуться до колокольчика, как Джордж толчком распахнул дверь и встал посреди проема.
Лицо Юджина слегка потемнело, выражение счастливого ожидания уступило вежливой и прохладной улыбке.
— Добрый день, Джордж, — сказал он. — Думаю, миссис Минафер уже собралась со мной на прогулку. Будь добр, передай ей, что я пришел.
Джордж не шелохнулся.
— Нет, — сказал он.
Юджин не поверил услышанному даже после внимательного взгляда на изможденного юношу с горящими глазами.
— Извини, я говорю…
— Я слышал, — прервал Джордж. — Вы сказали, что у вас встреча с моей мамой, и я ответил "нет"!
Юджин пристально посмотрел на него и тихо произнес:
— В чем… проблема?
Джорджу удалось не сорваться на повышенные тона, но было заметно, что он кипит от злости.
— Моей маме… всё равно, здесь вы или нет, — сказал он. — Сегодня… или в любой другой день!
Юджин продолжал рассматривать Джорджа с вниманием, сквозь которое начал просвечивать настоящий гнев, не менее сильный от того, что тихий:
— Кажется, я недопонял тебя.
— Сомневаюсь, что можно выразить мои намерения еще яснее, — сказал Джордж, чуть повышая голос, — но я попытаюсь. Вы нежеланный гость в этом доме, мистер Морган, сейчас и в любое другое время. Наверно, вы поймете вот это! — И он захлопнул дверь прямо перед носом Юджина.
Стоя на прежнем месте, Джордж подождал и заметил, что туманный силуэт за стеклом тоже не шевелится, словно отвергнутый джентльмен обдумывает, каким образом лучше поступить. "Позвони-ка еще, — мрачно подумал Джордж. — Или попробуй пройти через боковое крыльцо — или кухню!"
Но Юджин ничего не предпринял, силуэт исчез, шаги на веранде смолкли, и Джордж, возвращаясь к окну в гостиной, с удовлетворением увидел, как заводчик, разряженный в жениховские меха и финтифлюшки, отступает с поджатым хвостом. Не оглядываясь на дом, в котором ему преподали урок, Юджин медленно сел в машину, и из окна, даже с расстояния в семьдесят футов, было видно, что это уже не тот ухажер, несколько минут назад изящно выпорхнувший из автомобиля. Наблюдая, как тяжело он забирается в салон, Джордж болезненно хмыкнул, стараясь изобразить радость.
Машина оказалась быстрее владельца. Как только он опустился на сиденье, она стрелой ринулась прочь, и Джордж, проследив за ее стремительным отъездом, оторвался от окна. Он прошел в библиотеку и, усевшись у столика с фотографией отца, взял книгу, притворившись, что углубился в чтение.
На лестнице послышалась веселая поступь Изабель, сопровождаемая тихим насвистыванием песенки про рыцаря. Она вошла в библиотеку, не прекращая отрешенного свиста, — с шубкой под мышкой, в черной шляпке с двумя слоями вуали, пытаясь застегнуть правой рукой перчатку на левой. Так как большая комната была заставлена громоздкой мебелью, а ставни на окнах почти не пропускали света, Изабель не сразу заметила Джорджа. Она направилась к окну, выходящему на улицу, и нетерпеливо выглянула в него, но перчатка вновь поглотила ее внимание; застегнув ее, она опять посмотрела в окно, перестала свистеть и повернулась внутрь комнаты.
— Ой, Джорджи! — Она приблизилась, склонилась за его спиной и чмокнула в щеку, обдав нежным ароматом яблочного цвета. — Милый, я почти час не обедала, всё ждала тебя, а ты не пришел! Поел где-то в городе?
— Да. — Он не поднял головы от книги.
— Хорошо покушал?
— Да.
— Точно? Может, попросить Мэгги покормить тебя в столовой? Или даже принести чего-нибудь сюда, если тебе здесь уютнее. Я…
В дверь позвонили, и она пошла к выходу.
— Я поеду на прогулку, милый. — Она прервалась, увидев идущую в прихожую горничную: — Мэри, это, наверное, мистер Морган. Скажи ему, что я сейчас.
— Да, мэм. — Скоро она вернулась: — Это торговец, мэм.
— Еще один? — удивилась Изабель. — По-моему, ты сказала, что торговец приходил чуть раньше.
— Мне так сказал мистер Джордж, мэм, он открывал, — сообщила Мэри, исчезая.
— Как их сегодня много, — задумчиво произнесла Изабель. — Что предлагал твой торговец, Джордж?
— Он не сказал.
— Значит, ты его сразу отбрил! — засмеялась она, но тут же замерла, увидев на столике фотографию в большой серебряной рамке. — Боже мой, Джорджи! Это ведь ты поставил! — Изабель шла через библиотеку поближе: — Это… Это Люси? — с хитрецой спросила она, но тут же поняла, чье лицо печально смотрит на нее, и замолчала, чуть слышно охнув. Джордж по-прежнему не отрывался от книги. — Как это мило с твоей стороны, — прошептала она. — Мне самой следовало поместить фотографию в рамку, прежде чем отдать тебе.
Он молчал, и Изабель нежно положила руку ему на плечо, по-прежнему стоя сзади, потом мягко отдернула и вышла из библиотеки. Но она не поднялась к себе, и Джордж слышал легкий шорох ее платья в коридоре и шаги в гостиной. Через несколько минут смолкли и эти свидетельства ее присутствия, тогда Джордж встал, покинул комнату, стараясь двигаться как можно тише, и сквозь раскрытые двери гостиной посмотрел на мать. Она сидела в том же кресле, что и он до этого, и с беспокойством и надеждой смотрела в окно.
Он вернулся в библиотеку, просидел там бесконечные полчаса и вновь беззвучно прошел на свой наблюдательный пункт в коридоре. Мама терпеливо сидела у окна.
Ждет того человека? Ну, долго ей придется ждать! Мрачный Джордж поднялся по лестнице к себе в спальню и начал мерить шагами многострадальный пол.
Однако он оставил дверь открытой, и когда чуть погодя внизу позвонили, он спустился и встал на лестнице, прислушиваясь, кто пришел. Он сомневался, что Морган осмелится вернуться, но хотел убедиться в своей правоте.
Под ним к входу поспешила Мэри, но, заглянув в переднюю, развернулась и ушла на кухню. Ее явно опередила Изабель. Внизу послышались неразборчивые фразы, а потом голос Джорджа Эмберсона быстро и серьезно произнес: "Мне надо поговорить с тобой, Изабель", — и вновь приглушенные звуки, затем Изабель с братом проследовали к подножию широкой темной лестницы, но не поглядели наверх, не догадываясь, что за ними настороженно наблюдают. Изабель всё еще несла в руке шубку, но Эмберсон забрал ее и оставил в холле, потом молча провел сестру в библиотеку: что-то необычное сквозило движениях женщины, удивленная и покорная, она шла, чуть склонив голову. Взяв друг друга за руку, они почти сразу исчезли из вида, а дядя не забыл тут же закрыть за собой массивные двери.
Какое-то время до Джорджа доносились только невнятные отзвуки разговора: дядя с братской тревогой и заботой что-то доказывал маме, но можно было только предполагать, что конкретно он говорит. Казалось, он что-то подробно объясняет; иногда его голос смолкал, и Джордж понимал, что сейчас говорит мама, но она делала это тихо и он ничего не слышал.
Вдруг ее голос зазвучал очень громко. Даже толстые двери библиотеки не смогли заглушить ее крик: "О нет!" Она явно не хотела верить тому, что сказал ей брат: и всё равно, была ли это ложь или правда, которую она не желала знать. Она закричала, словно от настоящей боли.
Возглас боли прозвучал вновь, уже совсем близко к Джорджу: кто-то отчаянно сопел прямо над его головой, и он посмотрел на лестничную площадку, на которой, опираясь на перила и прижимая к лицу платок, стояла Фанни Минафер.
— Я знаю, почему она вскрикнула, — хрипло зашептала тетка. — Он только что рассказал ей, что ты сделал с Юджином!
Джордж бросил на нее мрачный взгляд через плечо.
— Иди к себе в комнату! — приказал он и начал спускаться, но Фанни, догадавшись о его намерениях, поспешила за ним и схватила за руку.
— Ты же не пойдешь туда? — просипела она. — Ты не…
— Отстань!
Но она уже крепко вцепилась в него:
— Нет, Джорджи Минафер, никуда ты не пойдешь! Будешь держаться оттуда подальше! Будешь!
— Отпусти!
— Ни за что! Вернись! Сейчас ты поднимешься к себе и оставишь их в покое, вот что ты сделаешь! — И она еще решительнее схватила его и рванула на себя — и не отпускала, несмотря на то что он пытался вывернуться, впрочем, стараясь не причинять ей боли. Она накинулась на него с таким самозабвением, отбросив все условности, что ей удалось затащить его на площадку между первым и вторым этажами.
— Хватить смешить народ… — гневно начал он, но она оторвала одну руку от его рукава и зажала ему рот.
