То была Кресси Мак-Кинстри.
Раздосадованный и расстроенный бесцеремонным появлением девушки, учитель холодно отвечал на ее поклон и сделал вид, что игнорирует ее нарядную персону. Положение было затруднительное… Он не мог отказаться принять ее в школу, так как ее не сопровождал больше поклонник; не мог и прикидываться, что ничего не знает о расстроившемся сватовстве. Что касается того, чтобы заметить о неприличии ее костюма, то это было бы новым вмешательством, которого он знал, что в Инджиан-Спринге не потерпят. Он должен был принять такое объяснение, какое она согласится ему дать. Он позвонил в колокольчик больше затем, чтобы отвлечь любопытство детей, возбужденное до последней степени.
Кресси сняла перчатки и встала.
— Я думаю, мне можно начать с того места, на каком я остановилась? — лениво проговорила она, указывая на книги, принесенные ею с собой.
— Да, пока, — сухо ответил учитель.
Младший класс был вызван отвечать урок. Позднее, когда по обязанности он очутился около нее, он был удивлен, найдя, что она действительно приготовила урок и вела себя так хладнокровно, как если бы только вчера была в школе. Занятия ее были совсем еще элементарные, так как Кресси Мак-Кинстри никогда не была блестящей ученицей, но он заметил — с некоторым сомнением на счет постоянства такого явления — что сегодняшний урок она приготовила необыкновенно тщательно. Кроме того, в ее манере держать себя было что-то вызывающее, точно она решила протестовать против всякой попытки удалить ее из школы на основании ее неспособности. Он отметил для самообороны несколько колец, надетых на ней, и один большой браслет, особенно дерзко блестевший на ее бедой ручке, уже привлекший внимание ее товарищей и вызвавший компетентное замечание Джонни Фильджи, — «настоящий золотой».
Не встречаясь с ней глазами, он довольствовался тем, что строгими взглядами удерживал детей, чтобы они не глядели на нее. Она никогда не была особенно популярна в роли невесты, и только Октавия Ден и еще одна или две девочки постарше, ценили таинственное обаяние этой роли, между тем как красавец Руперт, укрываясь как за каменную стену за свое открытое предпочтение к жене хозяина гостиницы в Инджиан-Спринге — особе средних лет — глядел на Кресси лишь как на несносную скороспелую девчонку.
Тем не менее учителя раздражало ее присутствие. Он пытался урезонить себя тем, что это лишь один из фазисов местной жизни и в сущности забавный. Но это не помогало. Вторжение этой тщеславной девочки грозило расстроить не только школьную дисциплину, но и его собственную жизнь. Мечтательность, делавшая его как бы не от мира сего, — качество, которое и ценили его маленькие слушатели — теперь как будто совсем оставила его.
Во время рекреации, Октавия Ден, сидевшая около Кресси, охватив рукой талию старшей девушки и глядя на нее с покровительственной улыбкой, под влиянием какого-то быстро водворившегося между ними франмасонского понимания, смеясь, убежала вместе с другими. Учитель за конторкой и Кресси, замешкавшаяся около своего пюпитра, остались вдвоем.
— Я не получал уведомления ни от вашего отца, ни от матери о том, что вы опять вернетесь в школу, — начал он. — Но, полагаю, что они решили это?
Неприятное подозрение в тайном соглашении их с женихом Кресси придавало особенную напыщенность его тону.
Молодая девушка с удивлением поглядела на него.
— Я полагаю, что папа и мама ничего не будут иметь против этого, — сказал он с таким же пренебрежением к родительскому авторитету, какой проявил сегодня Руперт Фильджи, и который, по-видимому, составлял местную особенность. — Мама хотела было придти сюда и повидаться с вами, но я сказала ей, что это совсем лишнее.
Она заложила обе руки за спину и оперлась ими в пюпитр, глядя на кончик своего элегантного башмачка, которым описывала полукруг. Поза ее не то вызывающая, не то небрежная, выдавала грациозные линии ее талии и плеч Заметив это, учитель стал еще суровее.
— Значит, я должен понять, что это будет постоянно?
— Что такое? — вопросительно сказала Кресси.
— Должен ли я понять, что вы намерены аккуратно посещать школу? — повторил учитель коротко, — или же это простое соглашение всего лишь на несколько дней, пока…
— О! — вдруг поняла Кресси, подняв на него свои смелые глаза, — вы говорите об этом, о! это совсем расстроилось. Да, — прибавила она презрительно, описывая большой полукруг ножкой, — это совсем кончено… три недели тому назад.
— А Сет Девис… он тоже намерен вернуться в школу?
— Он!
Она расхохоталась беззаботным, девическим смехом.
— Не думаю. Пока я тут, во всяком случае, он не вернется….
Она уселась на пюпитр, так что ее маленькие ножки едва касались пола. Вдруг она ударила каблук о каблук и встала.
— Это все? — спросила она.
— Да.
— Могу я теперь уйти?
— Да.
Она сложила книжки горкой и минутку промедлила.
— Хорошо ли поживали? — спросила она с небрежной вежливостью.
— Да… благодарю вас.
— Вы на вид совсем молодец.
Она направилась к дверям ленивой, раскачивающейся походкой южных девушек; растворила дверь и внезапно со всех ног бросилась к Октавии Ден, закружилась с ней в диком вальсе и исчезла.
После того как школьники были распущены и учитель остался с Рупертом Фильджи, чтобы показать ему, как приступить к занятиям с дядей Беном, красавец-мальчик спросил сердито:
— Что, Кресси Мак-Кинстри будет аккуратно посещать школу, м-р Форд?
— Да, — отвечал учитель сухо.
И через минуту прибавил:
— А что?
Прелестные кудри Руперта спускались на его брови, придавая ему особенно недовольный вид.
— Очень неприятно для человека, когда он думал, что отделался от этой сороки и ее глупого жениха, видеть, что она опять затесалась к нам.
— Не увлекайтесь личной антипатией, Руперт, и не говорите так о своей школьной подруге… и молодой лэди, притом, — сухо поправил его учитель.
— В лесу у нас таких школьных подруг и молодых «лэди» сколько хочешь, — ответил неисправимый Руперт. — Если бы я знал, что она вернется в школу, я бы…
— Ну? — резко спросил учитель.
— Я бы такую штуку удрал, что она опять убралась бы! Сделать это легко, — прибавил он.
— Ну довольно об этом, — строго сказал учитель. Теперь займитесь своей обязанностью и постарайтесь доказать дяде Бену, что вы не просто шалун-школьник, или же, — прибавил он значительно, — мы оба пожалеем о нашем договоре. Смотрите, чтобы я нашел вас обоих в порядке по возвращении.
Он снял шляпу с крюка на стене и в силу внезапно составленного решения вышел из школы, чтобы идти к родителям Кресси Мак-Кинстри. Он сам не знал хорошенько, что им скажет, но по своему обыкновению рассчитывал на вдохновение минуты. На худой конец он мог отказаться от должности, которая, как теперь оказывалось, требовала гораздо больше такта и дипломатии, нежели он ожидал, тем более, что он уже подумывал в последнее время, что его настоящее положение, избранное им, как временный ресурс бедного, но способного молодого человека, ни на шаг не подвигало его к осуществлению его пышных мечтаний.
М-р Джек Форд был юный пилигрим, явившийся искать счастия в Калифорнию и до того налегке, что ему не с кем было даже посоветоваться. Искомое счастие не далось ему в руки в Сан-Франциско, не улыбнулось и в Сакраменто и, по-видимому, вовсе не намеревалось посетить его в Инджиан-Спринге. Тем не менее, когда школьный дом скрылся у него из глаз, он закурил сигару, засунул руки в карманы и пошел с бодрой беспечностью юности, которой все кажется легко и возможно.
Дети уже исчезли так же таинственно и внезапно, как и появились. Окрестность, между ним и поселком Инджиан-Спринг, раскинувшимся в беспорядке, кругом расстилалась без звука и без движения. Поросший лесом холм, на котором стоял школьный дом, в полумиле дальше склонялся постепенно к реке, на берегах которой, на этом расстоянии, городок, казалось, разметался второпях, или выброшен был на берег рекой, как попало. Отель почти в ехал, в баптистскую церковь, волоча за собой два питейных дома и кузницу; между тем как здание суда высилось в своем одиноком величии на песчаной площадке в полумиле расстояния. Земля кругом была изборождена бесцеремонными орудиями прежних золотоискателей.
М-р Форд не особенно симпатизировал этому свидетельству пограничных усилий: счастие, которого он искал, так очевидно лежало не в этом направлении, и взгляд его, устремленный в даль, озирал всю окрестность, носившую еще полудикий характер, не смотря на коттеджи резидентов за городской чертой и редкия фермы или, как они там называются, ранчи. Дикость местности делала вполне возможным появление медведей на далеко еще не расчищенных пустырях.
