«Что-нибудь» придумать Антон не успел – за него эту тяжкую работу выполнил Всевышний. Пьяная Инга попала под машину – месяца через полтора. Насмерть. Похороны были дикие и шумные – кто-то выл, кто-то выяснял отношения. На кухне хозяйничали Ингины подружки – пекли блины и постепенно напивались. Одна из них уже спала на Валечкиной кушетке, а другая долго дебоширила и обвиняла в смерти подруги Антона. И даже полезла с ним в драку. Вечером, поздно, зашла Ариша. Помогла Валечке вымыть посуду и прибраться в квартире. Зашла к Антону – он лежал на кровати одетый, отвернувшись лицом к стене. Ариша села рядом и стала гладить его по голове. Он громко разрыдался и схватил ее руку, лихорадочно сжимая и целуя ее тонкие и холодные пальцы. Проснулись они вместе, почти одновременно открыв глаза. Ариша слабо улыбнулась, а он смущенно и резко вскочил с кровати и бросился в ванную. Утром Валечка, конечно же, увидела Аришин плащ и, не выпив даже чаю, прихватила сумку и торопливо вышла на улицу: «Пройдусь по магазинам, решила она. Ей казалось, что вот сейчас у них все сладится, как все намучились за последнее время, как устали. – Домой не пойду – не буду им мешать». Она шла по улице и счастливо улыбалась. Ариша ушла на работу, а Антон весь день собирал Ингины вещи. Ему хотелось все уничтожить, изъять без следа ее пребывание в его жизни. А след в сердце? Как быть с ним?
Вечером зашла Ариша – сварили пельмени и долго сидели на кухне за столом, пытались общаться, но получалось как-то скованно и отрывисто. Все были смущены ситуацией. Потом Антон встал и ушел к себе.
– Останешься? – тихо, с надеждой спросила у Ариши Валечка. Ариша вздохнула и покачала головой, кивнув на дверь Антошиной комнаты.
– Ну, всему свое время, потерпи, – мудро решила Валечка.
А Антон опять замкнулся, ушел в себя. С матерью общался односложно, после работы что-то рассеянно жевал и уходил к себе. Все – молчком. Валечка растерялась. Разве думала она, что все теперь опять сложится не так? Разве не заслужили они наконец счастья и душевного покоя? Как верила она, что у сына и Ариши все сложится, образуется и будет она спокойно доживать свой век в кругу близких и родных людей. Но – скажи Господу о своих планах.
Спустя года полтора Антон завел себе женщину. Так Валечка обозначила новый роман сына. Осторожно навела справки – на сей раз его избранницей оказалась вполне приличная женщина, коллега, разведенная, с двумя детьми, старше Антона на восемь лет. Звали ее Нина Марковна. Валечка видела ее как-то на улице, мельком – немолодая, грузная, с пучком и в очках с сильными стеклами – ну тетка и тетка, ровным счетом ничего интересного и примечательного. Валечка искренне недоумевала, чем могла привлечь ее сына заурядная и скучная, усталая и немолодая женщина. Может, контрастом с несчастной Ингой? Впрочем, что есть, то есть. На выходные Антон уезжал к Нине Марковне – та отправляла детей к сестре. То, что он прилично был моложе своей возлюбленной, теперь в глаза не бросалось. От прежнего красавца и балагура не осталось и следа. Полноватый, лысый, среднестатистический дядька.
Ариша все хворала – то прицепится к ней не по возрасту детская корь, то всю осень мучает бронхит, а по весне мается с гастритом. Заходила иногда вечерами – пили чай все вместе. Ариша глядела на Антона с восторгом и обожанием, ни на минуту не замечая в нем разительных и, увы, печальных перемен. Ночью плакала, тосковала, ворочаясь в своей узкой одинокой постели. Сходила к гадалке – по объявлению в газете, никому, даже Валечке об этом не сказала. Гадалка, немолодая, полная армянка с распущенными по плечам крашеными черными жгучими волосами и печальными огромными влажными, сказочной красоты, глазами, гадала на кофе и картах. Денег взяла немало, но и сказала волнующие и прекрасные слова. Одиночество отвергла решительно, посулив Арише тихую семейную и спокойную старость. Ариша разволновалась, долго сидела на лавочке у подъезда – идти к метро совсем не было сил. Но ночью опять расстроилась, не поверив в обещания гадалки, – какой муж, откуда? И решила грустно, что все это обман и полная чушь.
Был ли влюблен Антон в Нину? Да нет, конечно же, нет, уважал, ценил за стойкость, спокойствие, самостоятельность. Женщиной она была разумной, доброй, с трудной судьбой. Но сойтись с ней окончательно, плотно, жить одним домом, растить ее детей – нет, это ему в голову не приходило. Отношения с Ниной продолжались около пяти лет – ровные, спокойные, без встрясок и скандалов, пока однажды она в лоб не спросила его о жизненных планах, задав заодно вопрос, есть ли эти планы вообще и есть ли в них место для нее. Он растерялся, пытался отшутиться и удивленно спрашивал, что же ее не устраивает в их отношениях. Через четыре месяца Нина уехала в Америку вместе с большой семьей старшей сестры – они были очень дружны.
А бедная Валечка в апреле упала прямо у подъезда, поскользнувшись на обледенелой ступеньке. Сломала шейку бедра. Что может быть ужаснее?! Неподвижность. Все теперь ляжет на плечи сына: магазины, стирка, готовка. Бедный мальчик, он разрывался между работой и домом. Но слава Богу, помогала Ариша – верный друг. Забегала днем, в обед или после работы – и бульон сварит, и рубашки погладит, и в аптеку сбегает. В общем, кое-как приспособились. Спустя полгода Валечка сама пыталась доползти до туалета – на костылях. Лишь бы поменьше обременять близких – от этого страдала больше всего. Вроде дело пошло на поправку, Валечка повеселела, перестала плакать и даже пыталась хлопотать по хозяйству. Весна выдалась холодная и дождливая, а вот июнь обрушился сумасшедшей жарой. Валечка лежала у открытого настежь окна, подставляя лучам солнца бледное, сухое лицо, и ловила тонкой рукой хлопья тополиного пуха. Это было последнее лето в ее жизни – в августе она тихо скончалась, ночью, во сне. Вскрывать ее не стали, причиной смерти, по-видимому, стал оторвавшийся тромб – это предположил старый участковый врач. После поминок Ариша опять мыла посуду на кухне, а когда, сняв фартук и вытерев насухо руки, собралась уходить, Антон остановил ее в прихожей и попросил:
– Очень тяжело, не уходи, на всем белом свете теперь только ты и я.
Теперь она осталась в его жизни навсегда. Жили они тихо и мирно, не поспорив и не повздорив ни разу. Раз в месяц ездили на дорогие могилы – к Валечке-старшей, к Валечке-младшей и к бабушке Вере Игнатьевне. Сдали Аришину квартиру, и появились деньги, но тратить их они панически боялись. Раз в год, в сентябре, ездили в подмосковный санаторий. Жили скромно, на всем экономя и радуясь своему благоразумию. Выброшенные из стремительного жизненного потока, рано одряхлевшие и перепуганные, битые-перебитые этой жизнью, вконец изломавшей их, плохо одетые, скуповатые, беспомощные и одинокие – бросившиеся друг к другу, как к последнему спасательному кругу. Держались друг за друга намертво, четко понимая, что поодиночке не выживут, пропадут. Заботились друг о друге преданно и самозабвенно. Две одинокие души!
И все-таки это была жизнь, с обычными человеческими радостями – прогулками по вечерам, чтением старых и любимых толстых романов, чаепитиями у телевизора, где показывали старую добрую комедию, радостью от покупки нового легкого и теплого пальто или крепких, добротных ботинок на зиму.
Страсти? Все давно откипели, ушли, да и слава Богу. Любовь? Не нам судить, ведь как многолика она, известно каждому. В общем, жили как умели. И что самое главное – были довольны этой жизнью и, как им казалось, даже вполне счастливы.
А про старую гадалку Ариша мужу так и не рассказала – постеснялась. Это была только ее тайна. И, часто вспоминая ее слова, каждый раз искренне удивлялась и недоумевала – надо же, все оказалось чистой правдой. Кто мог это предположить?
Вопреки всему
Участковый врач Ольга Васильевна Самарина на последний вызов не спешила. Это был ее старый больной, из тех, кто со временем становится почти другом, доверяя участковому врачу не только секреты соматики, но и тайны собственной жизни.
