— Давай пойдем в понедельник в театр.
— В театр? — Она как будто слегка растерялась. — Разве ты не собираешься работать над своей картиной?
— Вечером, конечно, нет.
— Ну что ж… если тебе так хочется…
— Отлично. Я возьму сегодня билеты.
Он отправился пешком в казино и взял два билета в бельэтаж, затем, зная, как Эмми любит «кутнуть», заказал на вечер столик в ресторане. Готовясь к этому вечеру, он снова ощутил то мучительное волнение, которое всегда охватывало его при мысли о том, что он останется с Эмми наедине.
Настал понедельник. Изготовив очередную серию портретов, Стефен тщательно вымылся в жестяном тазу за фургоном, надел чистую рубашку, которую выстирал себе накануне, и костюм. Он был уже вполне готов, когда услышал за спиной шаги Эмми. Он обернулся и замер, увидя, что лицо ее выражает сожаление.
— Что случилось?
— Я не могу пойти с тобой сегодня.
— Не можешь?
— Нет. Сестра мадам Арманд заболела гриппом. Я должна побыть с ней.
— Мадам Арманд может сделать это сама.
— Нет, нет, там у них очень срочный заказ. Мадам с этим не справится.
— Но мне кажется…
— Нет, право же, я никак не могу.
Наступило довольно продолжительное молчание.
— Ну что ж… Нет, так нет. — Он был глубоко разочарован, но старался не подать виду.
— Ты пригласи кого-нибудь еще. Жалко, если пропадут билеты.
— Черт с ними! Какое это имеет значение?
— Мне, право, жаль. — Она сочувственно похлопала его по руке. — Может, как-нибудь в другой раз.
Ее озабоченный, огорченный вид смягчил боль разочарования. И все же, когда Стефен, поглядев ей вслед, медленно обернулся и выплеснул мыльную воду из таза, у него было такое расстроенное лицо, что Джо-Джо, наблюдавший всю эту сцену, полулежа на ступеньке и опираясь на локоть, поднялся и подошел к нему.
— Как дела? — спросил он, не переставая ковырять соломинкой в зубах.
— Все в порядке.
— Ты что-то разоделся.
— Да, я надел костюм, если ты это имеешь в виду.
— Куда же ты собрался?
— В театр. Пойдем со мной. Дают «Богему».
— Это что — водевиль?
— Нет, опера.
— Опера — это не для меня. Пойдем лучше в «Провансаль», выпьем.
Они пересекли площадь и направились к ближайшему кафе, находившемуся под особым покровительством труппы Пэроса. Это был славный, хоть и дешевенький ресторанчик с длинными столами и скамейками, стоявшими не только в помещении, но и прямо под открытым небом. Внутри было темновато, играла радиола, посетители сидели, скинув пиджаки. Джо-Джо кивнул каким-то рабочим, которые по пути домой зашли пропустить стаканчик.
— Ты какую отраву предпочитаешь, аббат?
— Все равно… Ну, хоть вермут…
— Вермут! Quelle blague![34] Будешь пить коньяк. — Джо-Джо крикнул, чтобы подали перно и коньяк.
Напитки разносила рослая молодая особа с голыми красными руками, у нее были круглые крепкие груди, которые перекатывались под блузкой, словно два кокосовых ореха.
— Чем плоха красотка? — Джо-Джо привычным жестом процедил перно через кусочек сахара, затем с наслаждением глотнул мутную беловатую жидкость. — Ее зовут Сузи. И это не какая-нибудь потаскушка. Хозяйская дочка. Почему бы тебе не попытать счастья? Такие здоровенные девки любят невысоких мужчин.
— Поди ты к черту.
Джо-Джо усмехнулся.
— Вот это лучше. Вся твоя беда в том, что ты вечно держишь себя в узде.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Sacrebleu! Мог бы немножко дать себе волю. Ты же не тряпка, я в этом убедился тогда ночью… когда ты прыгнул с трамплина. Тебе нужно завить горе веревочкой. Плюнуть на все и загулять. Напиться, загулять так, чтоб чертям тошно стало.
— Я пробовал. У меня это как-то не получается.
Оба помолчали.
— В «Негреско» каждый вечер чай и танцы — очень шикарно. Может, тебе стоит заглянуть туда.
В словах Джо-Джо прозвучал какой-то намек, но Стефен лишь отрицательно покачал головой.
Джо-Джо развел руками. Затем сказал:
— А что случилось с красавицей велосипедисткой?
— Она должна навестить сестру мадам Арманд.
— У Арманд есть сестра? Неужто еще одна такая сука рыщет по нашей многострадальной земле?
— У нее шляпная мастерская в Люнеле, за Сен-Рошем. И она больна.
— Вот оно что! — Джо-Джо кивнул. — Подвиг милосердия. Мадемуазель Найтингейл[35] номер два.
Он умолк и с минуту глядел на Стефена, иронически скривив губы. Чувствовалось, что он хочет сказать еще что-то, раскрыл было рот, но ограничился тем, что слегка пожал плечами, поманил официантку, жестом приказал ей принести еще вина и заговорил о предстоящих назавтра скачках.
В семь часов они вышли из кафе. Джо-Джо отправился задавать корм своим арабским скакунам, и Стефен остался один. После трех порций коньяку он немного успокоился и повеселел, но идти одному в театр ему все же не хотелось. Вечер был восхитительно хорош — жалко губить его в душном казино. Внезапно его осенила отличная мысль. Люнель — это не так уж далеко. Проезд до Сен-Роша в трамвае стоит всего двадцать сантимов. Почему бы ему не отправиться туда? Он разыщет мастерскую мадам Арманд и проводит Эмми домой. Ну, может, придется подождать, пока она закончит работу. А если повезет, они еще успеют поужинать вместе.
Надежда окрылила его, и он зашагал быстрее через бульвар Риссо к площади Пигаль, где без труда отыскал остановку трамвая, который шел в северное предместье. Трамвай тащился медленно, и поездка заняла больше времени, чем предполагал Стефен, но все же не было еще восьми часов и солнце еще не село, когда Стефен добрался до цели. Люнель оказался поразительно крохотным и диким местечком. На плоской равнине, среди огородов, пролегала единственная и даже не замощенная улица с невысокими, белеными известкой домиками, — это и было все предместье. Стефен дважды прошел из конца в конец по этой улице, однако не обнаружил никаких признаков мастерской «Соломенная шляпка». В местечке было всего несколько магазинов, и ни один из них ни в малейшей степени не походил на шляпную мастерскую. Совершенно озадаченный, сбитый с толку, Стефен постоял с минуту на резком порывистом ветру, крутившем на дороге пыль, затем повернул обратно и направился на почту, которая, будучи расположена в одном помещении с бакалейной лавкой, все еще была открыта. Здесь он навел справки и установил, что в Люнеле, насколько известно, нет ни одной модистки, не говоря уже о шляпной мастерской.
Возвращаясь в Ниццу в полупустом вагоне трамвая, Стефен криво усмехался про себя. От тряски у него звенело в ушах. Может быть, это какая-нибудь идиотская ошибка, может быть, Эмми назвала какой-то совсем другой поселок, а он просто ослышался? Нет! Он был убежден, что она говорила про Люнель, да и не один, а много раз. Может быть, она второпях придумала эту отговорку, чтобы отделаться сегодня от него? Тоже нет: ведь она вот уже две недели как отправлялась каждый вечер к сестре мадам Арманд. Лицо Стефена мрачнело все больше. Уже совсем смерклось, когда он добрался до Карабасель. На площади, где расположились цирковые фургоны, было тихо и совершенно безлюдно. Стефену хотелось пойти к фургону Эмми и узнать, возвратилась ли она домой, но гордость и усталость одержали верх. Он и без того вел себя нелепо и глупо, не хватало еще устраивать сцепы по ночам. Он поднялся к себе в фургон, лег на койку и закрыл глаза. Он выведет ее на чистую воду завтра утром.
Наутро он поднялся рано, но Эмми нигде не было видно. Только около одиннадцати часов она появилась в дверях фургона, в синем в белую полоску бумажном халатике, в ночных туфлях на босу ногу, и присела на верхнюю ступеньку с чашкой кофе в руках. Стефен подошел к ней.
— Доброе утро. Ну, как твоя больная?
— О, все в порядке.
— Был доктор?
— Разумеется.
— Ничего серьезного, надеюсь?
Она отхлебнула глоток кофе.
— Я ведь, кажется, уже говорила тебе, что у нее грипп.
— Но это довольно заразная штука, — участливо заметил он. — Ты должна быть очень осторожна.
— Обо мне не беспокойся.
— Нет, в самом деле… Там такой пронизывающий ветер — в этом Люнеле. А трамвая приходится ждать часами.
Отхлебывая кофе, она подняла на него глаза и, помолчав, сказала:
— Откуда ты знаешь, что в Люнеле?
— Я был там вчера вечером.
В ее глазах промелькнуло подозрение, по она тут же расхохоталась.
— Так я тебе и поверила. Ты был в театре.
— Ничего подобного, я был в Люнеле.
— Зачем?
— Хотел купить тебе шляпку. Но, к сожалению, не обнаружил там никакой шляпной мастерской.
— На что это ты намекаешь?
— Да и сестрицы мадам Арманд я там тоже не обнаружил, если на то пошло.
— А какого дьявола ты суешь свой нос в чужие дела? Тебя что — приставили следить за мной? Шпион несчастный!
