Божественная Комедия. Новая Жизнь - Алигьери Данте

1 Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,

Пред кем ничтожны и стена, и меч;

Вот, кто земные отравил просторы».

4 Такую мой вожатый начал речь,

Рукою подзывая великана

Близ пройденного мрамора [323] возлечь.

7 И образ омерзительный обмана,

Подплыв, но хвост к себе не подобрав,

Припал на берег всей громадой стана.

10 Он ясен был лицом и величав

Спокойством черт приветливых и чистых,

Но остальной змеиным был состав.

13 Две лапы, волосатых и когтистых;

Спина его, и брюхо, и бока —

В узоре пятен и узлов цветистых.

16 Пестрей основы и пестрей утка

Ни турок, ни татарин не сплетает;

Хитрей Арахна [324] не ткала платка.

19 Как лодка на причале отдыхает,

Наполовину погрузясь в волну;

Как там, где алчный немец обитает,

22 Садится бобр вести свою войну, [325] —

Так лег и гад на камень оголенный,

Сжимающий песчаную страну.

25 Хвост шевелился в пустоте бездонной,

Крутя торчком отравленный развил,

Как жало скорпиона заостренный. [326]

28 «Теперь нам нужно, — вождь проговорил, —

Свернуть с дороги, поступь отклоняя

Туда, где гнусный зверь на камни всплыл».

31 Так мы спустились вправо [327] и, вдоль края,

Пространство десяти шагов прошли,

Песка и жгучих хлопьев избегая.

34 Приблизясь, я увидел невдали

Толпу людей, [328] которая сидела

Близ пропасти в сжигающей пыли.

37 И мне мой вождь: «Чтоб этот круг всецело

Исследовать во всех его частях,

Ступай, взгляни, в чем разность их удела.

40 Но будь короче там в твоих речах;

А я поговорю с поганым дивом,

Чтоб нам спуститься на его плечах».

43 И я пошел еще раз над обрывом,

Каймой седьмого круга, одинок,

К толпе, сидевшей в горе молчаливом.

46 Из глаз у них стремился скорбный ток;

Они все время то огонь летучий

Руками отстраняли, то песок.

49 Так чешутся собаки в полдень жгучий,

Обороняясь лапой или ртом

От блох, слепней и мух, насевших кучей.

52 Я всматривался в лица их кругом,

В которые огонь вонзает жала;

Но вид их мне казался незнаком.

55 У каждого на грудь мошна свисала,

Имевшая особый знак и цвет, [329]

И очи им как будто услаждала.

58 Так, на одном я увидал кисет,

Где в желтом поле был рисунок синий,

Подобный льву, вздыбившему хребет.

61 А на другом из мучимых пустыней

Мешочек был, подобно крови, ал

И с белою, как молоко, гусыней.

64 Один, чей белый кошелек являл

Свинью, чреватую и голубую,

Сказал мне: «Ты зачем сюда попал?

67 Ступай себе, раз носишь плоть живую,

И знай, что Витальяно [330], мой земляк,

Придет и сядет от меня ошую.

70 Меж этих флорентийцев я чужак,

Я