Много, много есть различных зверей: царствующих, величавых, гнутых, вызолоченных, пришибленных и низкокланяющихся. Но лучший из них – это той-терьер. Его мы помянем ещё раз и прокричим ему ура!
На этом закончим перечень зверей, ещё раз крикнем ура! той-терьеру и не мешкая перейдем к иной беседе.
середина 1930-х годов
Даниил Иванович Хармс
* * *
Нам бы не хотелось затрагивать чьих-либо имён, потому что имена, которые мы могли бы затронуть, принадлежали столь незначительным особам, что нет никакого смысла поминать их тут, на страницах предназначенных для чтения наших далёких потомков Все равно эти имена были бы к тому времени забыты и потеряли бы своё значение. Поэтому мы возьмём вымышленные имена и назовем своего героя Андреем Головым. Наш герой только что переехал из Гусева переулка на Петроградскую сторону, и вот, в первую же ночь, проведённую им на новой квартире, ему приснился человек с лицом Тантала.
Сначала сон был не страшный и даже весёлый. Андрей увидал себя на зеленой лужайке. Где-то чирикали птицы, и, кажется, по небу бежали маленькие облака. Вдали Андрей увидел сосновую рощу и пошел к ней. Тут, как бывает во сне, произошло что-то непонятное, что Андрей проснувшись уже вспомнить не мог. Дальше Андрей помнит себя уже в Сосновой роще. Сосны стояли довольно редко и небо было хорошо видно. Андрей видел, как по небу пролетела туча. Тут опять произошло что-то непонятное, чего Андрей потом тоже не мог вспомнить. Андрей
середина 1930-х годов
Даниил Иванович Хармс
* * *
Феодор Моисеевич был покороче, так его уложили спать на фисгармонию, зато Авакума Николаевича, который был черезвычайно длинного роста, пришлось уложить в передней на дровах. Феодор Моисеевич сразу же заснул и увидел во сне блох, а длинный Авакум Николаевич долго возился и пристраивался, но никак не мог улечься: то голова его попадала в корытце с каким-то белым порошком, а если Авакум Николаевич подавался вниз, то распахивалась дверь и ноги Авакума Николаевича приходились прямо в сад. Провозившись пол-ночи, Авакум Николаевич ошалел настолько, что перестал уже соображать, где находится его голова и где ноги и заснул, уткнувшись головой в белый порошок, а ноги выставив из дверей на свежий воздух.
Ночь прошла. Настало утро. Проснулись гуси и пришли в сад пощипать свежую травку. Потом проснулись коровы, потом собаки и, наконец, встала скотница Пелагея.
середина 1930-х годов
Даниил Иванович Хармс
* * *
Однажды один человек по имени Андриан, а по отчеству Матвеевич и по фамилии Петров, посмотрел на себя в зеркало и увидел, что его нос как бы слегка пригнулся книзу и в то же время выступил горбом несколько вперёд. Потрогав нос рукой, Андриан Матвеевич Петров решил, что это как-нибудь обойдётся, и что нос вовсе никуда не пригибался и никуда не выдавался, и что это ему просто так показалось. Посмотрев ещё раз в зеркало, Андриан Матвеевич пожал плечами и отправился на службу.
Однако на службе сразу обратили внимание на нос Андриана Матвеевича.
– Посмотрите,– сказал Карл Иванович,– у Андриана Матвеевича нос как бы несколько изогнулся книзу.
– Я тоже смотрю,– сказал Николай Ипполитович.– и все не могу понять, что такое с Андрианом Матвеевичем. А вы совершенно правильно заметили: действительно, нос как бы несколько изогнулся книзу.
– Это верно, Николай Ипполитович,– сказал Пантелей Игнатьевич,– Карл Иванович совершенно правильно приметил, что нос Андриана Матвеевича изогнулся несколько книзу. Это и я тоже совершенно отчетливо наблюдаю.
– Я вижу, что тут что-то не то,– сказал Мафусаил Галактионович.– Смотрю на Андриана Матвеевича, а Карл Иванович и говорит Николаю Ипполитовичу, что нос у Андриана Матвеевича стал несколько книзу, так что даже Пантелею Игнатьевичу от окна это заметно.
– Вот и Мафусаил Галактионович заметил,– сказал Игорь Валентинович,– что нос у Андриана Матвеевича, как правильно сказал Карл Иванович Николаю Ипполитовичу и Пантелею Игнатьевичу, несколько приблизился ко рту своим кончиком.
– Ну уж не говорите, Игорь Валентинович,– сказал, подходя к говорившим, Парамон Парамонович,– будто Карл Игнатьевич сказал Николаю Ипполитовичу и Пантелею Игнатьевичу, что нос Андриана Матвеевича, как заметил Мафусаил Галактионович, изогнулся несколько книзу.
1934—1935 гг .
Даниил Иванович Хармс
* * *
Лыкин сидел у окна и курил трубку. По улице мимо окна шел Сашин и нес арбуз.
Увидя в окне Лыкина, Сашин остановился и сказал:
– Вот дурак, сидит себе и курит, а жена его крутит с Мухиным.
Лыкин услышал слова Сашина и высунулся из окна.
– Эй вы!– крикнул он.– Чего вы плетете про мою жену?
Сашин сказал:
– Вот дурак, делает вид, что сам не знает.
– Послушайте!– крикнул Лыкин.– Зайдйте-ка ко мне на минутку.
Сашин сказал:
– Этот дурак приглашает меня к себе. Зайти или не заходить?
Сашин положил арбуз на землю около плетня и вошёл в дом Лыкина.
1934—1936 гг.?
Написано Хармсом по случаю 1-го съезда Союза Писателей СССР.
История первоначально входила в цикл «Случаи».
Л.С.Липавский (1904—1941, псевдоним Л.Савельев) – автор историко-революционных книг для школьников. Близкий знакомый Хармса. Погиб на фронте.
Рассказ не закончен. В рукописи названия не имеет.
Александр Иванович Введенский, близкий друг Хармса, один из основателей ОБЭРИУ (вместе с Хармсом и Заболоцким). Расстрелян при отступлении Красной Армии из Харькова в 1941 году.
Неокончено.
Я спешу, и потому, может быть, почерк мой небрежен и слог неясен.
Посвящен 70-летию Наталии Ивановне Колюбакиной.
Сон Козьмы Пруткова: Голый генерал. Хорошо, что генерал был в эполетах, но жаль, что он не передал Пруткову сабли.
«Время – мера мира» (В.Хлебников)
Смотри: «Предметы и фигуры, открытые Даниилом Ивановичем Хармсом», 1927 год
От слова еда (прим. автора)
Термин Я.С.Друскина «Равновесие с «небольшой погрешностью». Сравни с термином Розанова «Чуть-чуть» (Прим. Хармса)
Далее зачеркнуто – «и этот читатель – я сам…»
Вариант «жить».
Очевидно, описка – «губами».
Далее, после зачёркнутого фрагмента, идет концовка, перенесенная нами в конец текста.
На этом текст обрывается.
