Три часа между рейсами - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

четырем часам пополудни. Пэт уныло сидел в кабинете, обхватив руками больную голову, когда открылась дверь и вошел Рене Уилкокс с пачкой машинописных листов в одной руке и копией записки Бернерса — в другой.

— Все в порядке, — сказал Уилкокс. — Я закончил сценарий.

— Что?! Когда же ты работал?!

— Я привык писать по ночам.

— Что там у тебя — сценарный план?

— Нет, готовый постановочный сценарий. Поначалу мне мешали сосредоточиться кое-какие личные проблемы, но стоило взяться — и дело пошло легко. Надо только вообразить, что смотришь на все это через камеру.

Пэт поднялся на ноги, объятый гневом и ужасом:

— Но ведь мы должны были работать в соавторстве! Джек придет в ярость, когда узнает.

— Я всегда работаю в одиночку, — сказал Уилкокс спокойно. — И сегодня при встрече я объясню это Бернерсу.

Он удалился, а Пэт опустошенно рухнул обратно на стул. Если Уилкокс сделал хороший сценарий… Хотя как первый же сценарий новичка может оказаться хорошим? Вот если бы Уилкокс по ходу работы консультировался с ним, что-то приличное и впрямь могло бы получиться.

С перепугу Пэт начал соображать — и впервые за очень долгое время его голову посетила незаурядная мысль. Он позвонил в сценарный отдел и вызвал Кэтрин Ходж, а когда она пришла, объяснил ей свой план. Кэтрин колебалась.

— Я всего-то хочу его прочесть, — поспешно добавил Пэт. — Если Уилкокс у себя, вы, конечно, не сможете его взять. Но вдруг он куда-нибудь вышел?

В нервном ожидании прошло пять минут, и наконец явилась Кэтрин со сценарием.

— Его еще не размножили и не сброшюровали, — сообщила она.

Пэта она застала сидящим за пишущей машинкой и мучительно набирающим текст двумя пальцами.

— Вам помочь? — спросила она.

— Найдите мне чистый конверт, гашеную марку и клей.

Получив все это, Пэт заклеил конверт и дал Кэтрин дальнейшие инструкции:

— Послушайте у двери кабинета Уилкокса — на месте ли он. Если он там, просто подсуньте конверт под дверь. Если нет — поручите посыльному отыскать его и передать письмо как можно скорее. Пусть скажет, что оно прибыло с почтового отделения. Затем вам лучше исчезнуть со студии до конца дня, чтобы он при встрече с вами ничего не заподозрил. Все ясно?

После ее ухода Пэт пожалел, что не сделал копию письма себе на память. Он был вправе им гордиться — текст дышал неподдельной искренностью, которой слишком часто недоставало прочим его творениям:

Но у Пэта не было времени для того, чтобы вдоволь поаплодировать самому себе. Он открыл сценарий Уилкокса.

К его величайшему изумлению, чисто технически все было оформлено грамотно — наплывы, затемнения, смены плана, панорамирование, съемка с движения и прочие сугубо профессиональные тонкости были учтены и зафиксированы в тексте. Это намного упрощало задачу Пэта. Для начала он снабдил рукопись титульным листом, на котором значилось:

Чуть поразмыслив, он исправил третью строку:

Затем, работая с бешеной энергией, он внес в текст несколько дюжин мелких поправок — заменил «Проваливай» на «Пошел вон!», «У нас проблемы» на «Мы крепко влипли», «Ты пожалеешь!» на «Хуже будет!» и т. п. Далее он позвонил в сценарный отдел:

— Это Пэт Хобби. Я пишу сценарий в соавторстве с Рене Уилкоксом. Мистер Бернерс хотел, чтобы копии текста были сделаны к половине четвертого.

— Такая срочность?

— Что поделаешь…

— Хорошо, тогда раздадим его по частям нескольким девушкам.

Пэт лихорадочно продолжал правку вплоть до момента, когда прибыл посыльный за рукописью. Ему очень хотелось вставить сюда свою идею про балерин на войне, но времени на это уже не оставалось. Он велел посыльному немного подождать, открыл Последнюю страницу и карандашом приписал концовку:

КРУПНЫЙ ПЛАН: Борис и Рита.

Рита. Но сейчас это все уже ничего не значит! Я подала заявление и скоро отправлюсь на фронт санитаркой.

Борис (с чувством). Война очищает и перерождает!

Он пылко сжимает ее в объятиях. Музыка нарастает, картинка постепенно расплывается…

Предельно измотанный этим трудовым порывом, Пэт ощутил острую необходимость промочить горло. Посему он покинул территорию студии и, стараясь не привлекать к себе внимания, юркнул в дверь бара сразу через дорогу, где заказал джин с содовой.

Выпивка настроила его на позитивный лад. Собственно, он выполнил то, ради чего был нанят, — хотя его правка большей частью прошлась по диалогам, почти не затронув сюжет. Но откуда Бернерсу знать, что сцены выстроил не он? Кэтрин Ходж будет молчать, поскольку сама в этом замешана. Если подумать, виноваты они все, но больше всех, конечно же, Рене Уилкокс, который отказался играть по правилам. А вот Пэт всегда играл по правилам — если они его устраивали.

Он пропустил еще стаканчик, купил мятные лепешки, чтобы перебить запах спиртного, и походя скормил несколько десятицентовиков игровому автомату. Оказавшийся тут же букмекер Луи поинтересовался, не хочет ли он попытать счастья со ставками покрупнее.

— Не сегодня, Лу.

— Сколько они тебе платят, Пэт?

— Тысячу в неделю.

— Недурно.

— Сейчас многие ветераны возвращаются в строй, — выдал Пэт желаемое за действительное. — Как-никак, мы прошли настоящую школу немого кино, когда режиссеры снимали без подготовки и гэги придумывались прямо перед камерой. А сейчас у них пишут сценарии школьные учителя! Да что они вообще знают о кино?

— Может, все-таки поставишь доллар-другой на Квакершу?

— Нет, сегодня у меня важная встреча. Не хочу отвлекаться на скачки.

В пятнадцать минут четвертого он вернулся к себе в кабинет, где его ждали две копии сценария в ярких новеньких переплетах.

При виде своего имени на обложке Пэт преисполнился оптимизма, а чуть погодя, ожидая вызова в приемной Джека Бернерса, уже начал сожалеть о том, что не поставил себя первым из соавторов. Если за дело возьмется умелый режиссер, кассовый успех картине гарантирован, и тогда его имя в титрах обернется золотым дождем, который будет проливаться на Пэта Хобби в течение трех-четырех лет. Но уж в этот раз он не промотает денежки — будет ездить в Санта-Аниту лишь по выходным, а в любовницы возьмет скромную девчонку типа Кэтрин Ходж, не претендующую на роскошный