Глава третья имеет четкое название — «Доказательство инженера». В ней наконец иностранец представляется друзьям-писателям, назвав себя профессором Вельяром Вельяровичем Воландом. Действует он по-прежнему в одиночестве, без помощников. Выступая как дьявол-искуситель, он своими провокационными выпадами против наивного Иванушки доводит последнего до состояния безумия, и тот разметает им же нарисованное на песке изображение Христа. Но Воланд тем самым испытывал не столько Иванушку, сколько Берлиоза, которого и призывал остановить своего приятеля от безумного действия. Но Берлиоз, понимавший суть происходящего, уклонился от вмешательства и позволил Иванушке совершить роковой шаг. За что, собственно, и поплатился. Смерть Берлиоза описана в деталях, с жуткими подробностями. Не мог Булгаков простить писательской «элите» их полного духовного падения.
Четвертая и пятая главы в названии имели первым словом «Интермедия...». В разметке глав — «Интермедия в...» (возможно, в «Шалаше» или в «Хижине»). Но для четвертой главы более подходит название «На вед[ьминой квартире]», которое дано автором в подзаголовке. В этой небольшой главе рассказывается о некоей поэтессе Степаниде Афанасьевне, которая все свое время делила «между ложем и телефоном» и разносила по Москве всевозможные небылицы и сплетни. Именно она распространила весть о гибели Берлиоза и о сумасшествии Иванушки. Исследователи, очевидно, справедливо полагают, что Булгаков намечал «разместить» Воланда именно в квартире Степаниды Афанасьевны, поэтому и глава названа «На ведьминой квартире». Но затем творческий замысел писателя несколько изменился, в результате чего и сама глава бесследно исчезла.
Пятая же глава, которую условно можно назвать «Интермедия в Шалаше Грибоедова», по содержанию незначительно отличается от последующих редакций. Но совершенно иной в первой редакции финал главы. Дежурившие в больнице санитары заметили убегающего черного пуделя «в шесть аршин». Это был Иванушка Бездомный. Более подробно с содержанием этих двух глав можно ознакомиться в «Литературном обозрении» (1991. №5), где читателям предложена попытка реконструкции их текста, подготовленная М. О. Чудаковой.
Следующая, шестая глава «Марш фюнебров» («Марш похоронщиков») больше не встречается в других редакциях, хотя в ней рассказывается о довольно значительном событии — похоронах Берлиоза. Бежавший из больницы Иванушка появляется на процессии в виде трубочиста, внеся в ее ряды дикую сумятицу. Затем, овладев повозкой и телом друга, он мчится по Москве, сея вокруг ужас и панику. От такой езды покойник «вылез из гроба», и у очевидцев сложилось впечатление, что он «управляет колесницей». В конечном итоге колесница вместе с гробом сваливается на Крымском мосту в Москву-реку, но Иванушка чудом остается жив, упав до этого с козел. В мозгу у Ивана смешивается реальная действительность с рассказанными Воландом событиями, из его уст то и дело выскакивают мудреные словечки: «Понтийский Пилат», «синедрион»... Как выяснится в других главах, Иванушку вновь водворяют в лечебницу.
Главы седьмая-десятая соответствуют будущим главам «Волшебные деньги», «Степа Лиходеев», «В кабинете Римского» и «Белая магия и ее разоблачение». Правда, от потусторонней силы по-прежнему выступает один Воланд, а герои имеют иные имена. Так, председателем жилищного товарищества является Никодим Гаврилыч Поротый; Варьете возглавляет Гарася Педулаев, его помощники — Цупилиоти и Нютон, а Воланд отрывает голову Осипу Григорьевичу Благовесту. Весьма примечательны и некоторые фразы. Так, Воланд именует Гарасю Педулаева «алмазнейшим», а когда тот, вытаращив глаза, не может сообразить, кто же все-таки перед ним, заявляет: «Я — Воланд!.. Воланд я!..» Но неискушенный в литературе и мистике Гарася так и не может распознать своего собеседника. Кое-что он, видимо, начал соображать, когда вдруг оказался над крышей своего дома, а через мгновение очутился во Владикавказе.
Весьма важное значение имеет глава одиннадцатая, которая, к сожалению, плохо прочитывается, поскольку многие листы в ней обрезаны под корешок. Видимо, все же это было сделано не автором, а в значительно более позднее время. Главный герой этой главы — некий специалист по демонологии Феся, плохо говоривший по-русски, но владевший имением в Подмосковье. После революции этот специалист многие годы читал лекции в Художественных мастерских до того момента, пока в одной из газетных статей не появилось сообщение о том, что Феся в бытность свою помещиком измывался над мужиками в имении. Феся опроверг это сообщение довольно убедительно, заявив, что русского мужика он ни разу не видел в глаза. Сохранился полностью отрывок из конца главы. Приводим его ниже:
«...в Охотных рядах покупал капусты. В треухе. Но он не произвел на меня впечатления зверя.
Через некоторое время Феся развернул иллюстрированный журнал и увидел своего знакомого мужика, правда, без треуха. Подпись под стариком была такая: „Граф Лев Николаевич Толстой".
Феся был потрясен.
— Клянусь Мадонной, — заметил он, — Россия необыкновенная страна! Графы в ней — вылитые мужики!
Таким образом, Феся не солгал».
К сожалению, этот многообещающий образ в последующих редакциях развития не получил. Правда, большая часть второй редакции была уничтожена автором, и поэтому мы не можем сказать, включалась в нее эта глава или нет.
О следующих четырех заключительных главах редакции, почти полностью сохранившихся, можно лишь сказать, что они не являются центральными и, возможно, поэтому остались нетронутыми. Содержание их мы не передаем, поскольку они публикуются в данном издании. Отметим лишь одну важную деталь: в главе тринадцатой «Якобы деньги» в окружении Воланда появляются новые персонажи — рожа с вытекшим глазом и провалившимся носом, маленький человечишко в черном берете, рыжая голая девица, два кота... Намечалась их грандиозная деятельность в «красной столице».
...гражданин Поротый... — Он же Никанор Иванович Босой.
...троцкистских прокламаций самого омерзительного содержания. — Писатель иронизирует по поводу бушевавшей тогда «борьбы с троцкизмом», но заодно пользуется случаем еще раз нелестно высказаться в адрес некогда грозного пролетарского вождя.
Второй кот оказался в странном месте... — Второй кот появляется и в следующей редакции романа. Видимо, писатель предполагал расширить свиту Воланда, включив в нее еще одного кота, но впоследствии отказался от этого замысла.
...на коей были вышиты кресты, но только кверху ногами. — Перевернутый крест — кощунственное отношение к распятию — символизирует радость лукавого.
...и нос вынужден был заткнуть... — На этом слове текст обрывается. Следующий лист оборван наполовину. Из сохранившегося текста можно понять, что Воланд высказал свое неудовольствие по поводу несвежей осетрины. Буфетчика же волновало другое — фальшивые деньги, он пытался выразить свои претензии по этому поводу. В ответ послышался возглас Воланда: «Бегемот!» — и далее по тексту.
Тут Суковский и Нютон... — Суковский — он же Библейский, Робинский, Близнецов, Римский.
Нютон — он же Благовест, Внучата, Варенуха.
...отравил жизнь Осипу Григорьевичу... — В последующих редакциях в этой роли выступил конферансье Мелунчи, он же Мелузи, Чембукчи, Жорж Бенгальский.
...Аполлона Павловича выбросили... — В следующих редакциях — Аркадий Аполлонович Семплеяров.
Педулаев. — В следующих редакциях — Степа Лиходеев.
...«черные скалы, вот мой покой...» — Близко к тексту романса Ф. Шуберта «Приют» на слова Рельштаба.
