Если королева уйдет раньше «Иорикки» и мне удастся туда устроиться, я уйду с ней. Но где меня скинет «Эмпресс»? В Англию она не может меня увезти, там она от меня не избавится, а в один прекрасный день она ведь захочет от меня отвязаться. Но где? Отдаст ли она меня на другой корабль смерти, где-нибудь по пути, или оставит в первой попавшейся гавани, в которой найдется сарай?
Но за спрос ведь не платят.
–Алло!
–Hallo! What is it? * - Тот, кто кричит мне это, так же элегантен, как и сама «Эмпресс».
–Arn't a chance for a fireman, chap? ** - кричу я ему наверх. - Бумаги? Нет, сэр.
–Sorry. *** - В таком случае нам не о чем разговаривать.
* Алло, в чем дело?
** Нет ли у вас свободного места для кочегара?
*** Жаль.
Я так и знал. Добродетельная чванная девчонка! Все должно быть в порядке. Брачное свидетельство необходимо. Ведь дома осталась мать, с которой приходится считаться. Мамаша Ллойд в Лондоне.
Я иду мимо вдоль судна. На палубе сидят матросы. Играют в карты. Ах, будь они прокляты, на каком языке они говорят. Ведь это тот же язык, что у нас на «Иорикке». И это на новешеньком, еще сверкающем от лака англичанине, с которого даже еще не стерлось золото. Играют в карты и не дерутся и не смеются. Они сидят там наверху и играют так, словно сидят на своей собственной могиле. Кормят их хорошо. Все они выглядят, как пасхальные поросята. Но эта печальная игра и эти хмурые лица, и все это на новешеньком корабле. Нет, тут что-то не то. И что нужно этому элегантному англичанину здесь, в этой жалкой гавани Дакара? Что он грузит?
Железо. Старое железо. У западного побережья Африки? У самого экватора? Старое железо? Well, королева возвращается домой с балластом и берет с собой старое железо. В Глазго. Дорога оплатится, по крайней мере, наполовину. Старое железо лучше песка и камня.
И тем не менее прелестная «Эмпресс» не может получить груза из Африки в Англию?
Если бы я полежал здесь на набережной, я через три часа узнал бы, в чем дело и что представляет собой эта сиятельная королева. Неужели же она?… Но это, конечно, вздор; напрасно мне во всех углах мерещатся призраки, «Эмпресс» из Мадагаскара», эта прелестная девственная красавица из Глазго, неужели же она успела потерять невинность?… Накрашена?
Нет, она не накрашена. Все в ней натурально. Ей нет еще и трех лет. Все в ней естественно. Ни один рубец еще не вытерся на ее платьице. Все так прилизано и пахнет чистотой сверху и снизу. Но матросы, матросы!… Тут что-то неладно.
А впрочем, какое мне до этого дело? У каждого ребенка свое развлечение.
Я возвращаюсь назад к норвежцу.
Вхожу наверх. Станислав еще здесь. Сидит в кубрике и точит балясы с матросами. В кармане у него коробка отличного датского масла и кусок сыра.
–Пиппип, ты пришел как раз вовремя. Можешь поужинать. Отличный датский ужин, - сказал Станислав.
Мы не заставляем себя упрашивать и садимся за стол.
–Кто из вас видел «Эмпресс», английский корабль? - спрашиваю я в то время, как все мы сидим за столом, уплетая за обе щеки.
–Он уже порядочно времени здесь.
–Хорошая девчонка, - откликаюсь я.
–Сверху шик, а внизу - пшик, - говорит один из датчан.
–Что? - спрашиваю я. - Пшик? Почему пшик? Ведь в ней все натурально.
–Конечно, натурально, - отзывается кто-то из присутствующих. - Можешь наняться в любое время. За мед и шоколад. Каждый день там пир. Жаркое и пудинг.
–Да ну тебя к чертям, говори ясней, - кричу я ему. - В чем дело? Я уже справлялся. Не берут.
–Друг ты мой, ты что ли вчера только впервые глотнул морской воды? Не похоже на это. Ведь это же корабль смерти.
–Да ты с ума спятил? - кричу я ему.
–Корабль смерти, говорят тебе, - повторяет датчанин, наливая себе кофе. - Хочешь еще кофе? У нас молока, сахару и масла сколько угодно. Можешь взять с собой банку молока. Хочешь?
–Твой вопрос растрогал меня до слез, - говорю я ему и наполняю свою чашку кофе, настоящим, чистейшим мокко. Я уже забыл его вкус, потому что на «Иорикке» нам давали суррогат с двадцатью процентами настоящего кофе, боясь за наши сердца.
–Корабль смерти, повторяю тебе еще раз.
–Что ты хочешь этим сказать? Что «Эмпресс» перевозит трупы павших на войне американцев из Франции в Америку, чтобы матери могли посадить их в цветочные горшки, гордясь геройством сына и одушевляясь идеей последней войны во имя прекращения всех войн?
–Не говори так мудрено, малый.
–Ты прав, она возит трупы, но не трупы американских вояк.
–А какие же?
–Маленьких ангелочков. Флотских ангелочков. Трупы моряков, чудак ты этакий, если ты этого не понимаешь.
–Королева возит трупы?
–А ты что же думал?! По крайней мере, на три четверти трупы. Дома, в деревенской церкви, всех их спокойно можно занести на памятную доску погибших моряков. Не беспокойся, не придется вычеркивать. Если ты хочешь, чтобы и твое имя красовалось на памятной доске в твоей деревенской церкви, можешь устроиться на эту коробку. Это будет выглядеть ведь очень элегантно, если рядом с твоим именем будет стоять «Эмпресс» из Мадагаскара»! В этом, малый, есть размах, да.
–Почему бы ей топиться? - Это было для меня неожиданностью. Это была одна болтовня. Зависть, потому что они не на «Эмпресс», на этом новеньком судне.
–Очень просто.
–Она ведь не больше трех лет, как из пеленок.
–Да, ей как раз три года. Была построена для больших плаваний в Восточной Азии и Южной Африке. Должна была делать двенадцать узлов. Это было условие. А делает только четыре и в лучшем случае четыре с половиной. Этого она не может выдержать. И пойдет ко дну.
–Можно же перестроить.
–Пробовали уже два раза. Да выходит все хуже. Первоначально она делала шесть узлов, после перестройки только четыре. Ей во что бы то ни стало придется убраться с воды, должна же она выручить страховку. А страховка обделана, наверное, так, что нельзя лучше. Ллойд должен вернуть свои издержки. Все ведь у них построено на обмане.
–И что же, она пойдет вверх тормашками?
–Она уже два раза была на пути к праотцам. В первый раз она села на мель; в Глазго, наверное, уже кутнули по этому поводу. Но вдруг поднялся сильный шторм и снял благородную даму с мели при звуках труб и литавр, как во время вознесения господня. И она весело вспорхнула и улетела прочь. Наверно, шкипер клял ее вовсю. Во второй раз, это было на прошлой неделе, - мы были уже здесь - она врезалась в подводные скалы. И засела так, что, казалось, не было уже никакой надежды. Беспроволочный телеграф был разрушен. Конечно. Шкипер поднял флаг. Ради приличия, разумеется. Ведь всегда найдутся свидетели. И вот, в тот момент, когда шкипер спокойно скомандовал к погружению и были спущены шлюпки, подошло французское дозорное судно. Дозорное судно подало сигнал: «Ждать. Помощь в пути!» Можете себе представить, как бесился шкипер. Хотел бы я знать, как привел он в порядок журнал. Ведь он его уже распотрошил. Да, он дал маху. Но, должно быть, иначе нельзя было поступить. Он засел во время отлива. И вот пришли три буксира и вытащили его в самый прилив. Это была чистая работа, скажу я тебе. Ни одной царапинки не осталось на судне. Вот так неудача, черт побери! И к тому же пришлось уплатить расходы за спасение. И все это скидывается со страховки. Спрашивается, все ли расходы несет страховое общество? Это, конечно, зависит от журнала.
–И что же теперь?
–Теперь он разыгрывает отчаяние. Должен разыгрывать. Три раза нельзя «спасаться». А то ведь страховое общество произведет расследование и откажется от страховки. Потребует другого шкипера на «Эмпресс», который сможет лучше вести корабль. И тогда - конец. Тогда «Эмпресс» должна будет стать в сухой док. Плавать она больше не сможет.
–Почему же она стоит так долго, если нет ремонта?
–Не может выйти. Не имеет кочегаров.
–Чепуха. Тогда она могла бы взять меня. Ведь я предлагал свои услуги.
–А бумаги у тебя есть?
–О чем ты спрашиваешь, дружище?
–Если у тебя нет бумаг, шкипер тебя не возьмет. Он должен сохранить приличный вид. Мертвецы навели бы на него подозрение. Но зулус ли ты или готтентот, будь ты даже глухонемой, - это ему безразлично. Лишь бы у тебя были бумаги и опыт. Неопытные не годятся. Страховое общество может запротестовать и поднять целую историю. Кочегары убрались оттуда вовремя. Обожглись и лежат в больнице, иначе ведь им не удалось бы уйти. Кочегарам при аварии приходится ведь круче всех. Им не унести головы, даже если другие отделаются благополучно. Кочегарка сейчас же заливается водой, и котлы, получив неожиданный холодный душ, обычно взрываются.
–Что же, «Эмпресс» ждет пока кочегары вернутся из больницы?
–Нет, не думаю. Это было бы напрасно. Им незачем идти туда, если они не хотят. Могут свободно уволиться. Ведь у них документы в порядке, и они спокойно могут ждать другого корабля.
