— Любо-дорого слушать: такую силу никому не остановить.
— Пусть попробуют, сунутся! Да никто и близко не подойдет! — сердито бросил один из командиров.
— Значит, настроение боевое?
— Дай нам только развернуться — увидишь сам.
— Мы чуток прогуляемся, — сказал Мак Лондону.
— Обождите. Ребята только что от Андерсона пришли. Говорят, он глаз не сомкнул, всю ночь нас ругал последними словами. А утром укатил в город и все не утихал.
— Что ж, этого следовало ожидать. А как у Альфа дела?
— У какого Альфа?
— Да у сына Андерсона, ну, у того, что избили.
— А-а, ребята его навестили. Он сюда просился, но ребята его решили не тормошить. Даже при нем дежурить остались.
Лондон подошел ближе и зашептал, чтоб не услышали остальные:
— Как, по-твоему, Мак, куда это Андерсон укатил?
— В город, наверное, жалобу подавать, чтоб нас вышвырнули. Может, и поджог сарая нам припишет. Напугали его, он сейчас на все пойдет, чтоб с ними поладить.
— Ясно. Думаешь, нам здесь придется драться?
— Мне кажется, — сказал Мак, — что дело вот как пойдет: они поначалу пришлют нескольких мордоворотов, чтоб нас попугать. А мы возьмем и не испугаемся! Потом они уж целой кодлой полезут. Все будет от наших ребят зависеть: накипело у них, наболело — будут драться. Дрогнут — и нас через минуту здесь не будет, если, конечно, дадут уйти, — он похлопал Лондона по плечу. — Тогда нам с тобой и Джимом придется смываться побыстрее и подальше. Их кодла будет искать козла отпущения, и церемониться они не станут.
Лондон позвал командиров.
— Слейте бензин из всех машин в те, что мы выбрали. Заведите моторы, проверьте, все ли в порядке, горючее экономьте, — он повернулся к друзьям. — Пройдусь с вами. Обо всем нужно договориться. Как вы, на ребят наших рассчитываете? Те, что на машинах поедут, будут драться до последнего. А вот как насчет остальных?
— Знай я заранее, что будет делать толпа, был бы президентом, ответил Мак. — Конечно, уже кое-что сказать можно. Запах крови будоражит. Случись им сейчас хоть кошку убить, пойдут крушить все и вся. Если уж и придется нам биться, хорошо б наш кому-нибудь из них первым нос расквасил. Тогда ребята будут как львы. А если мы первыми потери понесем, не удивлюсь, если наши драпанут, разбегутся по садам.
— Пожалуй, — согласился Лондон. — Возьмешь одного, вроде знаешь его как облупленного, а возьмешь десяток таких же, и ни за что не угадаешь, что они вытворят. А сами то что думаете делать? Сидеть у моря и ждать погоды?
— Вот именно, — кивнул Мак. — Когда привык к толпе, уже немного ее чувствуешь и коечто знаешь наперед. Носом чуешь. Запомни одно: сломаются наши парни, ты сразу затаись где-нибудь, пережди. Вот что: под мостом через реку Торгас есть укрытие, ивняком зав алено. Там еда, одеяла. Туда и беги. Толпа быстро утихомирится. Доберешься до города, иди на Центральный проспект, дом сорок два. скажи, что от меня.
— Мне б еще Лизу с сыном как-нибудь вызволить. Зачем им страдать?
— Не рано ли тревогу забили? — в сердцах бросил Джим. — Ничего еще не случилось и, как знать, может, и не случится. Может, Андерсон поехал погостить к кому.
— Похоже, будто я беду накликаю, — виновато проговорил Мак. Может, все и обойдется. Но Лондон — человек ценный. Он нам нужен. Конечно, не хотелось бы, чтоб и этих наших ребят поубивали, они ребята славные. Но Лондон нам нужен. Перейдет Лондон на нашу сторону, значит, забастовка себя оправдала.
Лондону польстили такие слова.
— Вот ты. Мак, на разных забастовках бывал. Все так проходят?
— Ну, что ты! Я ж говорю, здесь все хозяйчики друг за дружку держатся. Они нас голодом душат. И случись, наш поход сегодня не удастся, вот тогда мы запоем. Ты, Лондон, хотел бы остаться?
— Да. Я в больших драках не бывал.
— И я думаю, тебе лучше остаться, — поддержал Мак. — Ты в лагере нужен. Сегодня нас будут отсюда «выкуривать». Без тебя ребята струсят и разбегутся. Ты же вожак, Лондон! А вожак должен быть посреди своего воинства до последней минуты! Ну, что, по машинам и в путь? В садах уж небось работа кипит, стараются, иуды проклятые.
Лондон поспешил к машинам.
— Поторапливайся, ребята. Время не ждет! Пора ехать!
Командиры побежали к палаткам, вывели вооруженных камнями и палками людей; кое у кого блестели ножи. Весь лагерь вышел их провожать, люди бойко перекликались, напутствовали уезжавших.
— Покажи им, Джо, где раки зимуют!
— Задайте им хорошую трепку, ребята!
Затарахтели, запыхтели, зачихали престарелые моторы, люди расселись, Лондон поднял руки, призывая к тишине и крикнул:
— Три пары едут направо, две — налево!
Машины двинулись, переползли с обочины на шоссе, выстроились на дороге. Сидевшие в них поднялись, неистово замахали шляпами, стали потрясать кулаками, размахивать дубинками, кося направо и налево воображаемых врагов. Но вот машины разъехались; оставши еся в лагере проводили их криками.
Крики унялись внезапно. Похоже, мужчинам враз стало неловко. Они молча провожали взглядом уже далекие машины.
Мак, Джим и Лондон зашагали плечом к плечу обратно в лагерь.
— Ох, хорошо б они им показали! А если те верх возьмут, наше дело долго не протянет! Пошли-ка, Джим, навестим старика. А потом, если удастся, соберем ребят да к Альфу наведаемся. Ведь я ему кое-что обещал. Ему поддержка сейчас очень нужна.
— А я пока за водой пошлю, — решил Лондон. В бочке почти пусто.
Джим первым направился к больничной палатке. Полог был поднят, дабы рассветные лучи разогнали тьму. На самом видном месте лежал Дан. Лицо точно восковое; тонкая, почти прозрачная кожа; темными жгутами про ступали вены на щеках.
— Как чувствуешь себя. Дан? — спросил Джим.
Старик что-то тихо промычал.
— Чего-чего? — Мак наклонился к постели.
На этот раз губы Дана отчетливо изобразили каждое слово:
— Я давно не ел.
— Бедняга! Схожу, принесу тебе чего-нибудь, — Джим шагнул к выходу и вдруг воскликнул: — Мак! Машины едут обратно!
Со стороны города приближались машины. Вот они остановились. Быстро собралась толпа. Подбежал и Лондон, протолкался к дороге.
— Какого черта вернулись?
Толпа выжидательно молчала. Водитель передней машины придурковато ухмыльнулся.
— Да там не проедешь. Они дорогу перегородили.
— Я, кажется, приказывал таранить любое препятствие.
— Вы не поняли, — пробубнил водитель все с той же ухмылкой. — Мы к баррикаде подъехали, а за ней человек двадцать с ружьями. — На этот раз он взволнованно сглотнул. — Встал какой-то мужик с шерифской звездой и говорит: «У нас в округе пикеты запрещены. По ворачивайте обратно». Наши на старом «Гудзоне» хотели было объехать, а он на обочину съехал да перевернулся. Ну, ребята повыскакивали и все в другую машину, ту, что с утиным носом. — Сидевшие рядом лишь важно кивали.
— Что дальше? — подавленно спросил Лондон.
— Ну, утконос ринулся было на баррикаду. Так нас забросали гранатами с газом — от него сразу слезы текут, и прострелили шины. Все кашляют, слезы глаза застят, а у тех-то противогазы. Они из-за баррикады повылазили, наручников штук сто приготовили и — на нас! — он снова ухмыльнулся. — Мы и вернулись. Ничего не поделать. Даже камней-то подходящих не нашлось, чтоб их закидать. А всех, кто на «утконосе» был, они схватили. Газу-то, газу — такого в жизни не видывал! — Он взглянул на шоссе и уныло сказал: — А вон и вторая партия едет. Дорогу, поди, с обоих концов перегородили.
По толпе пронесся тяжелый долгий вздох. Кое-кто повернул обратно к палаткам. Шли медленно и понурившись, погрузившись в невеселые думы.
Лондон озадаченно посмотрел на Мака. Тот предложил:
— Не пустить ли нам машины садами? Не могут же они все тропки перегородить.
— Слишком сыро. Машины и десяти метров не проедут, в грязи увязнут.
Мак вскочил на подножку одной из машин.
— Вот что, ребята! — крикнул он. — Все-таки у нас есть возможность прорваться. Выйти всем миром и разнести все их заграждения. Они не имеют права нас держать в этой мышеловке. Мы не сдадимся! — Мак чуть выждал, но в толпе молчали, слова его не возымели действия. Люди отводили взгляды, каждый уповал на соседа, а сам молчал. Наконец раздался одинокий голос:
— Нам нечем драться! Голыми руками против ружей да газа не повоюешь. Дайте нам ружья, тогда разговор другой.
Мак запальчиво крикнул:
— Они убивают наших ребят, жгут дома наших друзей, а вы сидите сложа руки. Сейчас вас загнали в мышеловку, а вам хоть бы что! Да крыса и та за свою жизнь бороться бы стала!
Казалось, все вокруг напиталось самым страшным газом-безысходностью. Тот же голос из толпы повторил:
— Мистер, голыми руками против ружей да газа не повоюешь.
Мака прорвало.
— Ну, а со мной шестеро голыми руками справятся?! Есть среди вас храбрецы? — бросал он безнадежные слова. — Вот и попробуй вам помочь! Попробуй хоть что-нибудь для вас сделать!
