"Что я могу?" говорю я. "Разве что призвать к доброте".
"Черт бы драл доброту!" кричит мир. "Нам нужен порядок!" А когда придет порядок, придут и приказы устанавливающие этот порядок - И я говорю, "Пусть в мире царит всепрощение - попытайтесь - простить - забыть - Да, молитесь на коленях о силе прощать и забывать - тогда все станет Небесами белоснежными".
Коди явно не хочется брать в поезд Рафаэля и всю эту толпу - Он говорит мне "Ты хоть причешись, тогда я скажу проводнику кто ты такой" (что я работал на железной дороге) - Так что я причесываюсь для Коди. И чтобы был порядок. Тоже. Я просто хочу протечь сквозь Господи к тебе - И лучше мне быть в руках твоих чем в руках Клеопатры... до той ночи когда это будут одни и те же руки.
Короче, мы прощаемся с Саймоном и Ирвином, и поезд трогается на юг, в темноту - Это первый шаг моего трехтысячемильного пути в Мексику, и я покидаю Сан-Франциско.
Рафаэль по кодиной подначке всю дорогу болтает о правде и истине с блондинкой, которая выходит в Мильбре и не оставляет адреса, потом он спит на своем сиденье а мы чухаем по рельсам дальше в темную ночь.
И вот приходит старый железнодорожный волк Коди светящий в темноте лампой - У него такой особый маленький фонарик, у нас тут у каждого проводехи, стрелочника, ремонтника, у всех по такой штуковине есть (такой вот базар, чувак) - вместо полагающегося здоровенного фонаря - Он влезает в кармашек синей формы но сейчас света маловато, и я спрыгиваю на землю посмотреть что к чему пока Рафаэль спит сном младенца на пассажирском сиденье (дым, депо, все как в старых снах когда ты с папой въезжаешь на поезде в большой город населенный львами) - Коди рысцой подбегает к двигателю, отворачивает его воздушные шланги и дает отмашку "Давай!", и они медленно двигаются к стрелке чтобы подцепить вагон с цветами для завтрашнего утра, воскресного утра - Коди спрыгивает и перекидывает стрелку, в его движениях во время работы видна яростная и преданная серьезность, он хочет чтобы его напарник всегда и во всем ему доверял, и это потому что он верит в Бога (и Господь благословляет его -) - инженер с пожарником смотрят как скачет в темноте свет его фонарика когда он спрыгивает с передней подножки и освещает стрелку, все это на маленьких камешках которые выворачиваются из под ног при прыжке, он отмыкает и перебрасывает стрелку с основной ветки вбок и они заезжают в ангар по ( - ) пути - у этого пути есть особое имя которое кажется вполне нормальным любому железнодорожнику и ничего не значит для всех остальных - но это их работа - и Коди настоящий Король Тормозных Кондукторов этой железной дороги - уж поверьте мне, не раз мотавшемуся в подвагонном ящике[111] по Сант-Луисской дороге, я знаю, - и озабоченно посматривающие на часы железнодорожники тоже знают это, Коди не станет терять времени зря, он отправит цветочный вагон по главной ветке и Бодхисаттва прибудет к Папе весь в цветах - и детишки его заворочаются и вздохнут в своих колыбельках - Потому что Коди родом из мест где детям не запрещают кричать[112] - "Протекая сквозь!"[113] говорит он, помахивая своей большой ладонью "Расступитесь, дубы и сосны!"[114] - Он бежит назад к своей подножке, и мы трогаемся к месту сцепки - Я наблюдаю, стоя в холодной ночи наполненной слабым фруктовым ароматом - и звезды разрывают сердце твое, зачем они там, наверху? - И холм с туманными огнями боковых улочек высится надо мной
Мы сцепляемся, Коди вытирает и сушит руки в вагонном туалете и говорит мне "Мальчик мой знаешь я еду в Иннисфри[115]! Да да братишка с этими лошадьми я точно опять научусь улыбаться. Слушай, буду лыбиться все время, я буду таким богачом - Ты мне не веришь? Знаешь что завтра будет?"
"Ага знаю но это неважно".
"Что неважно, день-ги?" кричит он на меня, он сердится на своего брата которому наплевать на Иннисфри
"Отлично, ты будешь миллионером. А мне на фиг не надо яхты с блондиночками и шампанским, все что мне нужно - это хижина в лесу. Хижина на Пике Одиночества".
"А еще не забудь про то", похлопывая меня по плечу и подпрыгивая "что мы сможем сыграть по моей системе на денежки которые я вышлю тебе по Вестерн Юнион как только мы будем в состоянии расширить наш бизнес на всю страну Ты займешься нью-йоркскими ипподромами, я продолжу здесь, а Старого Соню Рафаэля мы зашлем на какие-нибудь Острова Тропического Парка - он может заняться Флоридой - Ирвину Нью-Орлеан - "
"И Марлону Брандо Санта-Аниту[116]", говорю я
"Ага и Марлу тоже и вообще всей тусовке - "
"Саймону Сетабустопольский Парк в Сардинской России"
"Русский Сирдупапов[117] миляге Лазарусу ага парень дело в шляпе заметано точно-точно, будешь пожары сторожить хе-хе, хряп", треснув себя кулаком в ладонь, "слушай костюмчик вот у меня сзади запачкался, вот те щетка, счисть эту пылищу у меня со спины будь добр?"
И я горделиво как проводник старого нью-орлеанского поезда из старого кино, счищаю пыль у него со спины щеткой
"Отлично мальчик мой", говорит Коди, аккуратно кладя Ипподромный Бюллетень в карман формы, и мы въезжаем в Саннивэйл - "вот тебе и старый Саннивэйл" говорит Коди выглядывая в окно когда мы с лязгом въезжаем на станцию, и он выходит крича "Саннивейл" пассажирам, два раза, некоторые из них позевывая встают - Саннивейл где мы с Коди когда-то вместе работали, и проводник сказал еще Коди что он слишком много болтает хотя он просто объяснял мне как не попасть под подножку локомотива - (Если дернешься не в ту сторону лучше падай на землю и пропускай ее над собой, иногда в темноте тебя не видно совсем) (Стоишь ты там на рельсах в темноте и ни черта не видишь, тут-то эта низкая платформа и подкрадется к тебе как змея) - Так что Коди Кондуктор Небесного Поезда, он пробьет нам билетики потому что мы были добрыми овечками верящими в розы, лампочки и лунные глаза
Вода с Луны
Скоро выльется вся
Но он зол на меня за то что на эти выходные я потащил к нему домой Рафаэля, и хотя ему-то лично все равно, он думает что Эвелин Рафаэль не понравится, или может быть ей не понравится что кто-то приехал вообще - Мы слезаем с поезда в Сан-Хосе, будим Рафаэля, залезаем в новый семейный кодин автомобиль Рэмблер Стэйшн Вагон и отправляемся, Коди опять впадает в безумство, он мотает машину чумовыми зигзагами не издавая ни звука тормозами, однажды он научился этому трюку - "Отлично", будто хочет он сказать, "мы едем домой и ложимся спать. И", добавляет он вслух, "вы ребята завтра развлекаетесь следующим образом; смотрите целый день ящик, футбольный матч Транспортники против Львов, а я вернусь домой около шести и отвезу вас в понедельник домой на первом поезде - на том самом на котором работаю, так что насчет билетов не беспокойтесь - Теперь расслабьтесь, вот мы и дома", поворачивая на маленькую проселочную дорогу, потом еще на одну, потом в переулок и в гараж - "Вот вам мой отпадный особняк[118], а теперь быстренько спать".
"А где я буду спать?" спрашивает Рафаэль.
"Ложись на софе в гостиной", говорю я. "А я лягу в своем спальнике на травке. У меня там во дворе есть любимое местечко".
Ладно, мы выходим и я иду на задворки большого двора и расстеливаю среди кустов свой спальник, вынутый из рюкзака, на росистой траве, и звезды холодны - Но звездный воздух будоражит меня, я заползаю в спальник и это для меня как молитва - Сон это молитва сам по себе, но когда спишь под звездами, когда просыпаешься в три часа и видишь большой и прекрасный Млечный Путь у себя над головой, облачно-молочный, со ста тысячами мириадов вселенных, и больше даже, невероятная молочная бесчисленность, никакой супер-мега-компьютер своим скудным умишком не способен вычислить как огромна эта наша награда, там в небесах
И как же блаженен сон под звездными небом, хоть земля и бугриста, ты пристраиваешься к изгибам ее, ты ощущаешь сырость земную но она тебя убаюкивает, в каждом из нас живет Индеец Палеолита - Кроманьонец или Гримальдиец, спавший на земле, так естественно, нередко под открытым небом, который часто смотрел на звездное небо, лежа на спине, и пытался вычислить их магическое количество, их вуду-ууудудуду, таинственность их туманного сверкания - И без сомнения он спрашивал себя "Зачем?" "Почему, скажи?" Одинокие губы человека Палеолита под звездами, кочевая ночь - потрескивание костра
Аййе, звон его лука
Порази меня Купидон[119], я просто сплю здесь, закутавшись - И когда я просыпаюсь, уже рассвет, и серость, и холод, и я опять зарываюсь в сон - В доме Рафаэль переживает свой сон, и Коди свой, и Эвелин, и у детей свои сны, и даже у собачонки - Впрочем, все равно все закончится нежным раем...
