— Тут ты прав.
— Я прочитал в газете, что Анастазию расстреляли в парикмахерском кресле. Сколько, по-твоему, пройдет времени, прежде чем Чоффи вышибут пинком под зад или убьют? И кто тогда тебя защитит?
— Чоффи уже отошел от дел. Перебрался в Скоттдейл, штат Аризона.
— Вот видишь. А в Лос-Анджелесе ты займешься абсолютно легальным бизнесом. Станешь вице-президентом по продажам компании «Плескассье Америка». В первый год будешь получать тридцать «штук» плюс оплата всех расходов. Если дела у нас пойдут хорошо, повысится и твое жалованье.
Бадди долго молчал, потом наконец произнес:
— С чего мне начинать?
— Найдешь нам место для жилья. Потом склад неподалеку от порта, где мы будем хранить воду. На этот раз разливочный завод нам не понадобится. Всю воду мы разольем во Франции в литровые и пол-литровые бутылки. На этот раз дело выгорит.
— Сколько у меня времени? — спросил Бадди.
— Продажи должны начаться осенью. Так что пошевеливайся.
— А деньги? — затронул Бадди главный вопрос. — Когда я получу хотя бы часть? Без расходов не обойтись. Переезд и все такое...
— Десять тысяч вышлю тебе утром. Этого хватит?
— На первое время да.
— Вот и отлично. И не жадничай. Французы, как ты знаешь, народ прижимистый.
К осени 1957 года мы завершили подготовку рекламной кампании и доставили первую партию «плескассье» в Штаты. А когда рекламная кампания раскрутилась, Поль оказал нам неоценимую услугу: если его клиенты выступали в ток-шоу и им задавали вопросы о том, занимаются ли они физическими упражнениями или спортом, они всенепременно упоминали, что занимаются, а возникшую жажду утоляют исключительно «плескассье». И той же водой смывают пот с разгоряченного тела. К октябрю в США, наверное, не было человека, который не видел бы один из наших роликов с Джорджем Ниагарой или Анетт Дюваль. И, разумеется, с «плескассье».
Первая презентация, однако, прошла не в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, а в Лас-Вегасе, и опять же благодаря Полю. В отеле-казино «Звездная пыль» выступали артисты из парижского «Лидо», и это великолепное шоу стало для нас дополнительной рекламой. В отеле «плескассье» подавали во всех ресторанах и барах. Разумеется, не обошлось без Джорджа и Анетт. Они встречали гостей в фойе и дарили каждому бутылочку «плескассье» с автографом.
Никогда еще родниковая вода не удостаивалась столь энергичной рекламной кампании. Мы вылили больше «плескассье», чем сам Господь Бог, когда отправлял в плавание Ноев ковчег. И результат не заставил себя ждать, все больше и больше людей отдавали предпочтение «плескассье».
Я был на седьмом небе. Все мои грезы стали явью. И одновременно все рушилось: я терял Жизель.
Уж не знаю, как это получилось, но теперь я все время работал. Она же оставалась при Джей-Пи, выполняя роль хозяйки на многочисленных деловых обедах, которые тот давал один из другим. Тогда я не понимал, что сие означает. Наконец в последний день презентации «плескассье» в Лас-Вегасе из Франции прилетели Джей-Пи и Жизель. Они попросили меня подъехать к ним в отель «Пески» в шесть вечера. Я по-прежнему ни о чем не подозревал. Никак не мог взять в толк, почему они остановились в «Песках», когда презентация проходила в «Звездной пыли». Но в шесть вечера я приехал в «Пески».
В фойе меня встретил Джек Кокрэн. Я пожал ему руку.
— Поздравляю! — воскликнул он. — Ты своего добился. Никто не верил, что в Штатах начнут покупать «плескассье».
— Заслуга не только моя. Мне помогали. Джек как-то странно посмотрел на меня.
— Ты знаешь, почему Джей-Пи прилетел сюда?
— Да нет, — честно ответил я. — Может, хочет немного поразвлечься? Благо, презентация дает такую возможность.
Джек покачал головой.
— Он приехал не развлекаться.
— Тогда зачем?
Наши взгляды встретились.
— Он хочет жениться.
— Здесь? Почему не во Франции?
— Во Франции регистрация брака производится через тридцать дней после подачи заявления. А ему надо жениться немедленно.
— С чего такая спешка? — спросил я.
— По французским законам он должен иметь наследника по мужской линии, чтобы компания осталась в семье. Без наследника семьдесят пять процентов стоимости компании и прочей собственности отойдет французскому государству. — Джек не сводил с меня глаз. — Сейчас компания Джей-Пи стоит порядка девяноста миллионов долларов.
— Понятно, — кивнул я. — Он женится здесь, это пара пустяков. Однако наследника у него по-прежнему нет.
— Ты все еще не сложил два и два? — спросил Джек.
Я вытаращился на него. Меня словно громом поразило.
— Нет! — воскликнул я. — Только не Жизель!
— Она уже беременна, — подтвердил Джек мою самую худшую догадку.
Я лишился дара речи. Только и мог, что смотреть на Джека.
Он взял меня за руку.
— Пойдем в бар. Тебе надо выпить. Я молча последовал за ним. Не человек — истукан. Джек заказал два двойных виски со льдом.
— Выпей. Хуже не будет.
Шотландское ожгло горло, но я этого словно и не заметил. Дал знак официанту — повторить.
— Но Жизель — моя девушка. Мы любим друг друга.
Официант поставил на столик полные стаканы. Джек поднял свой.
— Джей-Пи и я — любовники. Мы тоже любим друг друга. — Он глотнул виски. — Но, Джерри, мы американцы, а они французы. У них есть обычаи, которых нам просто не понять.
— Да, — кивнул я. — Вот я и не понимаю, зачем они вообще приехали сюда, — Жизель по-прежнему тебя любит. Джей-Пи тебя уважает. Жизель хочет, чтобы ты дал согласие на ее свадьбу, а Джей-Пи предложил мне стать шафером. — Внезапно Джек рассмеялся. — Это безумие. Чистое безумие. — Он посмотрел на меня. — Так какого черта? Поднимемся наверх и поздравим их.
Джей-Пи и Жизель занимали самый большой «люкс» в отеле «Пески». Три спальни, гостиная, столовая, кухня, четыре ванных. Половина верхнего этажа «Песков». Роль дворецкого выполнял один из слуг Джей-Пи, прилетевший с ним из Франции. Он кивнул мне, когда мы вошли, пригласил в гостиную. Джей-Пи и Жизель сидели бок о бок на диване. На кофейном столике стояло серебряное ведерко со льдом. Из него торчало горлышко «Дом Периньон».
Джей-Пи поднялся мне навстречу, протянул руку.
— Привет, Джерри.
Руку я пожал, но не смог вымолвить ни слова. Лишь смотрел на Жизель. Прекрасную, несравненную Жизель. Я попытался вспомнить, сколько нам было лет, когда мы впервые встретились. В сорок четвертом. Мне уже исполнился двадцать один год, когда нас перебросили в Париж. Жизель родилась четвертого июля, в День независимости Соединенных Штатов. В сорок четвертом ей стукнуло двадцать два. Она была на несколько месяцев старше меня, но мне всегда казалось, что она моложе, а потому нуждается в опеке и защите.
И теперь Жизель смотрела на меня, не вставая с дивана.
— Привет, Джерри. Пожалуйста, присядь. Джек и я сели на стулья по другую сторону кофейного столика. Джей-Пи разлил шампанское.
— За нас! — провозгласил он.
Я, не прикасаясь к своему бокалу, молча смотрел на Жизель.
Но заговорила не она, а Джей-Пи.
— Все вышло, как ты и обещал, Джерри. Я тебе очень благодарен. Если бы не ты, мы бы на американский рынок не вышли.
Я молчал.
— Я хочу, чтобы мы остались друзьями, — продолжал Джей-Пи. — Впереди еще немало трудностей. И для Жизель, и для меня. Но мы испытываем прежние чувства и к тебе, и к Джеку. Любовь и дружба не должны умирать лишь из-за того, что обстоятельства порой сильнее нас. Мир пока не принимает наш с Джеком образ жизни. Нам всем приходится идти на жертвы.
Я повернулся Жизель.
— А что ты на это скажешь?
В уголках ее глаз появились слезы.
— Я люблю тебя, Джерри, — прошептала она. — И всегда буду любить. Можешь мне поверить.
— Но ты собираешься выйти замуж и жить во Франции. С тобой мы жить не сможем. Я люблю тебя, Жизель, но не понимаю твоей любви. — Я чувствовал, что и у меня на глаза наворачиваются слезы.
— Люби меня, — ответила она. — И с любовью отдай в жены этому человеку. Пожалуйста, Джерри. — Жизель потянулась к моей руке, взяла ее в свою, наклонилась и поцеловала.
Тут уж я окончательно понял, что обратного пути нет. Перевернул ее руку, поцеловал в ладонь.
— Поздравляю, дорогая моя. Я сейчас найду Бадди, и мы устроим вам свадьбу, каких еще не знал Лас-Вегас. — Я посмотрел на Джей-Пи. — Я тебе очень благодарен и никогда не забуду все то, что ты для меня сделал. Хочу только высказать одно пожелание.
— Говори. — Он вновь пожал мне руку и расцеловал в обе щеки, как принято у французов.
— Пусть все твои дети будут мальчиками.
К концу 1959-го прибыль от продаж «плескассье» достигла десяти миллионов долларов в год. Два миллиона уходили Джей-Пи за акции, принадлежащие французской материнской компании. Шестьдесят пять процентов прибыли получала «Плескассье Америка». А мне принадлежало тридцать пять процентов акций компании-дочки. За год набегал чуть ли не миллион долларов. Теперь уже и «Эвиан», и другие французские компании, торгующие водой, двинулись в Штаты. И им, в свою очередь, также пришлось потратиться на рекламу.
