Но Ездра был не робкого десятка, он взял в каждую руку по камню и начал спускаться к трупу.
Ты пошёл? — спросил Теодор и нерешительно двинулся за ним.
Увидев человека, рыжая лисица тут же отскочила от трупа, мелькнув в воздухе красной полоской; Ездра швырнул в неё камень, лисица взвизгнула, может, только от страха, но, как бы то ни было, всё-таки взвизгнула, и Ездра был доволен.
Они подошли поближе, теперь от трупа шёл гнилой дух, они зажали носы. Теодор осмелел, он убедился, что то была лишь жалкая земная тварь, нечистый не стал бы убегать, а тут же растворился бы в воздухе или прикинулся муравьем.
Ты только взгляни, что эта дрянь натворила! — воскликнул он.
Пытаясь добраться до тела, лисица разодрала на шкипере одежду, правда, лица она не тронула, но одежду потрепала изрядно, даже пуговицы погрызла. Не лисица, а истинное чудовище! Они быстро привели в порядок одежду шкипера и снова прикрыли труп. И договорились больше не спать.
Просто чудо, что я проснулся, пока она не натворила чего похуже, сказал Теодор, не сомневаясь, что именно ему принадлежит честь спасения трупа...
Утром люди снова пришли на болото, но не все, некоторые уже устали копать. Хватит того, что они выкопали труп и теперь мир будет избавлен от этих нечестивых криков, а больше им ничего и не нужно. А как Же корова Мартинуса, спросил Август, разве её не надо найти, разве её шкура ничего не стоит? И как быть с теми людьми или животными, которые ещё могут погибнуть в этом болоте? Он подошёл к мертвецу и приподнял покрывало, но страшное зловоние заставило его отшатнуться. Ночным стражам повезло, Август не обнаружил на трупе ничего подозрительного и занялся болотом, наметил две поперечные канавы, которые шли от котла, и другие, выше по склону, он показывал, командовал и давал указания. Копая левую канаву, они нашли Фагерлин, корову Мартинуса. Она тоже хорошо сохранилась, люди смыли с неё ил и сняли шкуру. К полудню два человека принесли гроб и уложили в него тело Скору. Надо было спешить, тело распадалось на глазах, его держала только одежда...
Август работал быстро и решительно, Эдеварт же, напротив, почти ничем не занимался, тратил время попусту, обленился и изнежился; он вёл праздную жизнь и любезничал с женщинами. Вот и теперь он не участвовал в осушении болота. Хотя это делалось на благо всего Поллена, он даже не прикоснулся к лопате и оправдывал себя тем, что у него нет рабочей одежды. А кроме того, он дал всем понять, что его больше не интересует родное селение, какое ему до него дело? Пусть он здесь родился и вырос, но он больше не чувствовал привязанности к этому месту, да и ни к какому другому тоже, его дом был повсюду. Если он где и должен осушить болото, то перво-наперво в собственной усадьбе в Фусенланнете. Там хоть покойника не будет.
Вот так благодаря стараниям Августа началось осушение болота Ездры; когда прорыли большой ров посередине и две поперечные канавы, стало ясно, что самая важная часть работы уже позади, вода в болоте начала опускаться и высыхать. Правда, ещё предстояло выложить канавы камнем, а на это требовались месяцы и даже годы.
Однако начало было положено, и Ездра разохотился не на шутку, Август помогал ему и словом и делом. Ездра часто работал вместе с Йоакимом, оба были прирождённые крестьяне: когда Йоакиму требовалось убрать с поля большие камни, он звал на помощь Ездру, и наоборот, иногда Йоаким выкраивал время и день-другой работал на болоте Ездры. Дело потихоньку продвигалось вперёд. Ездра и Йоаким хорошо ладили друг с другом, иначе и быть не могло, больше ни для кого не было секретом, что в скором времени они породнятся — Осия, сестра Йоакима, уже носила обручальное кольцо, деваться ей теперь было некуда.
Но вот пришло время, когда Август остался без дела и стал подыскивать что-нибудь новенькое, к чему он мог бы приложить руки. Он снова принялся уговаривать Эдеварта открыть в Поллене лавку — подумай сам, твоя лодка с полным грузом всё ещё стоит у лодочных сараев, нельзя же оставлять её там на зиму, её скует льдом. На этот раз Эдеварт согласился, он уже успел всё обдумать. Но тогда надо начинать, не откладывая, чтобы успеть до зимы, чего он ждёт? Да, сказал Эдеварт, но прежде нужно купить строительный материал. Давай напишем письмо сегодня же, сейчас же, требуется столько-то брёвен, столько-то досок, столько-то планок такого и такого размера...
Йоаким написал письмо.
Эдеварт, похоже, воспрял духом, и у него появился интерес к жизни, он вставал спозаранку и работал до позднего вечера. Соображал он неплохо, и ему пригодились те знания, что он приобрёл в лавке Кноффа в Фусенланнете; с помощью Августа и Йоакима он выложил камнем вместительный погреб для бочки с керосином, небольшого бочонка с листовым табаком, бочонка с зелёным мылом и всего другого, что должно было там храниться. Август и здесь сделал замечание, что фундамент маловат, но Эдеварт не хотел замахиваться на большее, лучше не спешить.
Когда материалы прибыли, двум плотникам, тем самым, что смастерили гроб для шкипера Скору, потребовалось совсем немного времени, чтобы поставить небольшую лавку, примыкавшую одной стеной к жилому дому; это было простое сооружение, обшитое тесом изнутри и снаружи, без печки и без каких-либо украшений. Той же осенью Эдеварт получил разрешение на открытие постоянной лавки и начал торговать; время было самое подходящее — старый уфутенец высушил свою рыбу и рассчитался с работниками, у людей снова появились деньги.
Ну а Август? Он опять остался без дела, и тревога как никогда снедала его, он помрачнел, сделался раздражителен, и никто не мог на него угодить. Чего тебе недостаёт? — спросил у него Эдеварт. Августу хотелось уехать.
Эдеварт предложил ему отправиться торговать на север, он может дойти хоть до Тромсё27, а товар Эдеварт будет присылать ему по мере надобности, но Август отрицательно помотал головой. Чего же он хочет? Хочет освободиться. Как это? Ну так, не по душе ему больше торговать вразнос... Эдеварту не хотелось расставаться с Августом, и он предложил ему стать компаньоном: они будут на равных и торговать в лавке, и вести торговлю вразнос. Август отказался.
Нет, Август опять жаждал перемен, ему хотелось уехать, ни о чём другом он и не помышлял. Он привык скитаться, менять работу, Поллен больше ничего не мог ему дать, и Августа снова начало томить беспокойство. Ты мог бы сходить в Тромсё и вернуться обратно, а потом отправился бы на юг, останавливайся, где хочешь торгуй, где понравится. Опять идти по старым местам! — возразил Август. А что в этом плохого? — Встречать одних и тех же людей, вести одни и те же разговоры, знай стучи себе аршином по голенищу да изображай бодрость. — Ты же говорил, что тебе это нравится. — Правда? Ну а теперь мне охота выпрячься из этой упряжки! Что же с тобой будет? — спросил Эдеварт. И Август ответил, как обычно: За меня не тревожься!
Но когда он уехал из Поллена, никаких планов на будущее у него не было.
Всё обходится, конечно, всё как-то обходится. Но кое-что и гибнет. Иначе и быть не может.
Эдеварт торговал в Поллене. Он пристроил лавку прямо к своему дому, чтобы обойтись только тремя стенами, от этого старый дом стал вдвое длиннее и выглядел теперь ничуть не меньше, чем хоромы самого старосты Каролуса. Эдеварту было приятно, что вид его лавки внушает людям уважение; он выкрасил всё здание в белый цвет, так же был выкрашен и дом пастора, и усадьба Эдеварта выглядела теперь богато и красиво, он даже велел тщательно подметать двор, потому что из ящиков с товаром постоянно сыпалась солома. Его старый отец втайне гордился своим важным сыном, хотя и сознавал, что это грешно. Он говорил иногда: Посмотрела бы на тебя сейчас наша мать!
Зимой жизнь в селении замерла, мужчины ушли на Лофотены, денег в Поллене ни у кого не осталось. Эдеварта больше ничто не тревожило, он ел да спал. Ему было хорошо, и он не мог нахвалиться такой жизнью. После девяти вечера ни в доме, ни на улице ничего не происходило, все укладывались спать, и уже ничто не нарушало тишины.
Эдеварт всегда был сердобольным парнем, так им и остался, в ту трудную зиму он помогал многим беднякам то мукой, то кофе, отпуская их в кредит, а Рагне, которая вышла замуж за Теодора, подсовывал ещё и головку сахара к кофе, и сахар тот редко записывал в книгу.
Ну тогда приходи вечером ко мне, и я угощу тебя кофе, пригласила она.
Он ответил: Сегодня же и приду!
Этого не могло не случиться, и, как бы глупо это ни было, он пошёл к Рагне, жившей в бабушкином домишке; да, тёмными ночами он ходил к ней и подолгу у неё оставался. В селении все знали об этом, но он и не думал ничего скрывать, у него есть деньги, он богат, разве все они не одалживаются у него мукой или кофе? Что же касается Рагны, то ей просто повезло, что он выбрал её, а не Берет или Юсефине из Клейвы. Так всё и шло.
