— Ну вот, — сказал Уилли, виновато глядя на часы, — пожалуй, и все. Я лишь надеюсь, что вы не устали и простите меня за то, что занял у вас столько времени.
Раздались дружные аплодисменты, настроение публики было лишь слегка омрачено ноткой опасения, прозвучавшей в конце лекции. Воодушевленный общим одобрением, которое относилось в какой-то мере и к нему, раз речь шла о медицинских нововведениях, Мори воспользовался подходящим моментом и поднялся с места. При иных обстоятельствах он уверенно выступал на публике, но сейчас испытывал чуть ли не робость. И все же слова нашлись.
— Думаю, что выражу общее мнение, если самым сердечным образом поблагодарю нашего доброго друга за его волнующую, интересную речь. Он проявил себя как настоящий храбрец и бескорыстный гуманист, добившись грандиозного достижения. Кстати, — протянул Мори, пытаясь переключиться на иронию, — если кто-то пожелает выразить свое восхищение в более ощутимой форме, то для этой цели в холле помещен поднос. А теперь, — поспешил он добавить, — позвольте мне еще минутку вашего внимания, я хотел бы произнести личное послесловие к тому, что было сказано. — Он помолчал, не в силах справиться с наплывом чувств. — Дело в том… Я пришел к решению, которое, быть может, вас удивит… но надеюсь на ваше понимание.
По гостиной пробежал шумок, публика явно взволновалась.
— Вы, наверное, сочтете мое решение внезапным. Но это не так. Хотя я был счастлив здесь, меня все время не покидало ощущение, даже больше — уверенность, что я должен вести более активный, полезный образ жизни, использовать свои медицинские знания, но не для личной выгоды, а для добра. И вот теперь мое скрытое желание осуществилось самым замечательным образом. В начале прошлого месяца так случилось, что я почувствовал зов родины. Я связался с семьей, которую знал и любил в юности, иными словами, с семьей, представители которой — Кэти и Уилли. Кэти я увидел впервые, но радость знакомства с ней была тем больше. С Уилли мы давние приятели. В те далекие дни он был еще совсем маленьким мальчиком, а я легкомысленным, но не безнадежным типом, и частенько во время наших длинных бесед он удивлял и восхищал меня своим мальчишеским энтузиазмом по поводу миссионерской жизни. И вот теперь колесо сделало полный оборот. — Мори замолк, сказывалось волнение. — Друзья мои, не хочу наскучить вам историей душевного возрождения. Скажу просто: я еду с Уилли в «Миссию» в качестве доктора, а Кэти, моя дорогая Кэти… — он подошел к девушке, которая стояла у проектора, и обнял ее за плечи, — будет с нами в качестве моей жены.
Вот теперь действительно последовала заметная реакция: после мгновенно наставшей тишины произошел взрыв. Все вскочили с мест и заговорили разом. На Мори посыпались поздравления, каждый хотел пожать ему руку, а дамы обступили плотным кольцом Кэти.
— Еще шампанского! — выкрикнул Стенч. — Тост в честь жениха и невесты.
Принесли шампанское, выпили, и казалось, вечеринка начнется заново. Больше всего Мори вдохновила мадам фон Альтисхофер, сдержанно принявшая свершившийся факт. Он опасался неприятностей, какой-нибудь некрасивой выходки, проявления уязвленного самолюбия или недовольства, но нет, ее поведение оставалось безукоризненным — она поздравила его с улыбкой, слегка окрашенной печалью, и поцеловала в щеку Кэти.
Более того, когда через полчаса гости начали расходиться и он, стоя в холле, придавал им ускорение, она остановилась на секунду для последнего слова.
— Дорогой друг, я радуюсь вашему счастью. Такое милое дитя. И ко всему прочему, перспектива блестящего нового дела.
— Вы сама доброта, Фрида.
— О, у меня было предчувствие, что мы вас потеряем, еще когда я находилась в Бадене, а вы перестали писать.
— Я никогда не сомневался в вашей интуиции, — настороженно произнес он.
— К несчастью, вы правы. Но все это в прошлом. Теперь настала пора на деле доказать, что я ваш истинный друг и тоже не лишена практичности. Организовать ваш отъезд за такое короткое время будет нелегко. Вам понадобится помощь, и если хотите, я могу ее оказать. Ваша крошка сказала мне, что уезжает со своим великолепным Уилли завтра. Я приехала бы сразу, но вы, вероятно, будете в аэропорту… Да?.. Тогда лучше мне приехать послезавтра?
— Вы очень внимательны, — сказал он, поняв после секундного раздумья, что она говорит дельные вещи. Дама она весьма расторопная, а он действительно уже начал беспокоиться, что на него свалится слишком много дел перед отъездом. — Я буду вас ждать. И большое спасибо.
Она улыбнулась и вышла за дверь.
Мори сразу заспешил в гостиную к Кэти и Уилли, не забыв захватить из холла серебряный поднос.
— Ну как, успешно? — весело поинтересовался он.
— Просто превосходно, — ответила Кэти, раскрасневшаяся и счастливая.
— Тебе тоже так показалось, Уилли?
— Они были все очень добры, — кивнул священник, с усталым видом опускаясь в кресло.
— Давайте посмотрим насколько, — хитро предложил Мори.
Он пребывал в превосходнейшем настроении. С видом заговорщика вручил поднос Кэти и, пока она его держала, начал считать деньги. Среди внушительной горки пятидесяти- и стофранковых купюр лежала одна монетка в два франка.
— Бьюсь об заклад, это от маленькой Галли, — рассмеялся Мори.
— В таком случае это очень большая сумма, — внезапно произнес Уилли.
— О да, — подхватила Кэти. — Старушка мне понравилась больше всех. — Наступила пауза, после которой Кэти вновь заговорила: — А ты не забыл тот листочек на дне?
— Разве? Бог мой, только не говори, что кто-то подложил необеспеченный чек. Взгляни, Кэти.
Она уставилась на чек, потеряв дар речи, затем передала его Уилли. По-прежнему не говоря ни слова, девушка взглянула на Мори, а потом внезапно обняла его за шею и поцеловала.
На следующий день около двух часов Мори вернулся из Цюриха, все еще пребывая в унынии после расставания с Кэти, вылетевшей с Уилли на двенадцатичасовом самолете в Эдинбург, и тем не менее обуреваемый жаждой деятельности. Всего одиннадцать дней оставалось до того, как он присоединится к ним в лондонском аэропорту, и за этот короткий период предстояло завершить очень много дел; так что действовать нужно было оперативно. Войдя в дом — после отъезда гостей он предоставил Артуро и Елене выходной, — он понял, что поступил правильно, не отвергнув помощь мадам фон Альтисхофер, оставалось надеяться, что она его не подведет, приедет, как обещано, на следующее утро.
Однако едва он приступил к разбору почты в кабинете, как на подъездной аллее затарахтел ее маленький «дофин», что немало его удивило. Оставив неоткрытым «Журнал тропической медицины», на который он недавно подписался, и бандероль с легким нейлоновым туристским снаряжением, обещавшим быть интересным, он отправился встречать гостью.
— Я не слишком рано? — отрывисто осведомилась она, готовая взяться за дело. И одета она была соответствующим образом: серая льняная юбка и вязаный серый кардиган. — Случайно увидела, как вы проехали мимо на своем «хамбере», и подумала, что не стоит попусту тратить остаток дня.
— Вы абсолютно правы, — радостно согласился он, провожая ее в библиотеку. — Дел невпроворот, и чем раньше мы начнем, тем лучше.
— Тогда расскажите мне в общих чертах, каковы ваши планы? — Она присела, но не в кресло, а на подлокотник, выражая мгновенную готовность приступить к работе.
— Вилла, разумеется, будет выставлена на продажу. Артуро и Елена переедут во флигель и будут исполнять обязанности сторожей, пока не совершится сделка.
— А как же ваши вещи?
— Картины и серебро временно побудут в банке. Их последующим размещением займется мой юрист — Штигер весьма надежный человек. Мебель и книги могут остаться пока здесь — под замком они никуда не денутся.
— Ваши чудесные книги! — воскликнула она, оглядывая длинные двойные ряды в прекрасных переплетах Сангорского.[77] — Нельзя оставлять их тут, в закрытом доме, иначе они отсыреют. Каждую книгу нужно завернуть, этим я и займусь.
— Артуро… — начал он.
— Нет. — Она поднялась, улыбаясь. — Ему и без того хватит дел. К тому же он так огорчен вашим отъездом, что просто не способен справиться с дополнительными поручениями. Кроме того, я люблю книги; у моего отца была знаменитая библиотека в Келленштайне. А сейчас занимайтесь своими делами и предоставьте это мне. — Он двинулся к двери, а она добавила тактично и одобрительно, но не без иронии: — Кстати, я полагаю, вы уже прочли статью мистера Стенча в «Тагеблатт».
— Я не видел сегодняшних газет. Что за статья?
— В ней рассказывается о вашем вечере в пользу «Миссии», но многое говорится и о вас, о вашем мужественном решении отправиться туда, несмотря на последние события. Вам должно польстить.
