Сван — сын богатейшего биржевого маклера. Однако он почти преодолел и истребил в себе откровенную буржуазность, излучаемую Блоком, и этого ему удалось достигнуть благодаря близости к высшим светским кругам, где его ценили за остроумие, такт, изящество мыслей и манер.
Еще большее значение имела любовь Свана к искусству и живописи, которую он знал почти профессионально, писал о ней и многое воспринимал через призму искусства, облагораживавшего прозаичность жизни и людей, с которыми Сван сталкивался. Собственно, и его любовь к Одетте де Креси, довольно вульгарной кокотке невысокого разбора, была навязана не только пустотой жизни, что Сван ощущал, не осознавая этого до конца, но и схожестью Одетты с женскими портретами работы Боттичелли. Образ, созданный живописцем, казался Свану идеалом женской красоты, и он налагал впечатления от искусства на живую женщину, идеализируя ее и теряя способность понять ее истинный характер. С мотивом любви Свана в роман входит мотив релятивности жизненных явлений, ибо вся история любви, ревности и брака Свана с Одеттой строится на идее неуловимости и непостижимости сокровенной сути человеческой натуры о которой у другого создается лишь относительное, а потому неистинное представление.
Идея релятивности — сквозная и важнейшая для всех книг романа Пруста — была тем новым, что внес Пруст в искусство вообще и искусство романа в частности. В ходе повествования идея эта выявляет разные свои аспекты. Прежде всего она затрагивает сферу нравственности, и роман Пруста наполнен картинами падения общественных нравов, попрания сынами и дочерьми общества, в котором живет Марсель, норм морали, поскольку она утратила для них свою абсолютную, освященную традицией ценность и обрела зыбкую относительность. Анализ этой стороны общественной жизни приводит Пруста к пессимистическим выводам: моральная неустойчивость, циничное равнодушие к нравственности столь глубоко вошли в души его героев, что стали разъедать, как язвы, и человеческие отношения. Супружеская неверность Одетты — заурядное явление. Но аморализм покушается на большее: он разрушает человеческую личность, превращая, например, барона Шарлю, чей образ играет значительную роль в романе, в морально деградировавшее существо. Лучший друг Марселя — маркиз Робер де Сен-Лу, казавшийся ему примером аристократизма, мужественности, духовной широты, будучи не в силах справиться с собственным имморализмом, произносит в «Обретенном времени» беспощадный приговор себе: «О, моя жизнь, не будем об этом говорить, я человек заведомо проклятый».3
То же могла повторить и Альбертина, возлюбленная Марселя, заплатившая жизнью за неспособность установить в своей натуре нравственное равновесие. В сущности, и Сен-Лу идет на фронт, где и погибает, не только повинуясь долгу французского аристократа, но и отчаявшись преодолеть собственную нравственную расщепленность. В атмосфере имморализма, с которой соприкоснулся Марсель, процветают лишь прихлебатели и параситы вроде скрипача Мореля, по кличке Чарли — завсегдатая салонов и злачных мест, у которого начисто атрофировано моральное чувство.
Однако релятивность моральных ценностей, растрата обществом их объективной устойчивости приводит к невозможности установить и найти истинные критерии подлинного содержания человеческой личности. Для Свана его любовница, а впоследствии жена, Одетта де Креси, по сути, до конца остается загадкой, несмотря на очевидную несложность и даже примитивность ее натуры. Он не может проникнуть в недра ее души, узнать ее подлинную жизнь — ту, которую она вела до знакомства с ним и ведет, уже ставши его женой. Кокотка, посетительница домов свиданий, супруга богатого буржуа, второстепенная гостья в салоне госпожи Вердюрен, затем сама хозяйка фешенебельного салона, смело выдерживавшего соперничество с салоном Вердюренов, женщина довольно низкого происхождения, ставшая после смерти Свана графиней Форшвиль и породнившаяся благодаря женитьбе Робера де Сен-Лу на ее дочери Жильберте с одним из самых аристократических семейств — герцогами Германтскими, она сохраняет зыбкость и неуловимость своего облика не только для Свана, но и для рассказчика Марселя. Да и образ самого Свана множится, и рассказчику трудно уловить, какой из них отличается истинностью. Для родителей Марселя он добрый знакомый, человек их круга, отпрыск почтенного буржуазного семейства, правда, наделенный несколько экстравагантными замашками. Но одновременно Сван — один из самых блестящих денди, постоянный визитер светских салонов, член Джокей-клоба, приятель принцев крови и вместе с тем не очень жалуемый гость в доме госпожи Вердюрен, неблагосклонно относившейся к его знакомствам в высшем свете. Одетте он кажется несколько скучноватым, в конце жизни она признается Марселю, что никогда не любила Свана. Но у Свана — содержательная духовная жизнь: он знаток живописи, автор работ о старых мастерах. И перед Марселем он предстает в разных ипостасях, и тот не может установить, какая же из них отвечает подлинной сущности Свана. Но он начинает догадываться, что привязанность Свана к Одетте, которой он прощал все, в том числе и вульгарность ее гостей, основана не только на чувстве идеализирующей любви, но и на неосознанном стремлении преодолеть одиночество, которое с годами становилось для Свана мучительно непереносимым. Подчеркивая зыбкость и релятивность образов своих героев, Пруст, однако, не становится на точку зрения агностицизма. Если он не до конца вскрывал объективные истоки человеческой закрытости, то общие социальные причины этого явления были ему ясны, равно как и общественно-генетическая природа его персонажей.
Порой столь же неосознаваемое до конца чувство одиночества понуждает людей того общества, где живет Марсель и чьи нравы он наблюдает, образовывать группы, кланы, салоны, ибо даже поверхностные взаимоотношения, устанавливающиеся внутри этих групп, компенсируют людям ощущение собственной изолированности, одиночества в толпе себе подобных.
Несомненно, крупным достижением реализма Пруста является аналитическое изображение одной из таких общественных групп, а именно салона госпожи Вердюрен. Характер хозяйки салона написан в сатирической манере, позволившей ему создать очень выразительный образ светской дамы, для которой организация салона и поддержание в нем железного порядка стало делом жизни и, по сути, профессией. В госпоже Вердюрен в удивительном равновесии сочетаются честолюбие и апломб, любопытство дилетанта к искусству, о котором она, изрекая безапелляционные оценки, судит на уровне флоберовских Бувара и Пекюше, с лицемерием и холодной трезвостью опытного интригана, вкрадчивость манер с откровенной грубостью, переходящей в неприкрытое хамство.
Присущий Прусту социологический подход к изображению общества позволил ему проанализировать и структуру салона госпожи Вердюрен, подобно тому как социологи подвергают анализу организации различных общественных групп. В салоне существовала вполне отчетливая иерархия, на вершине которой находилась сама «хозяйка», как ее почтительно именовали так называемые «верные», составлявшие «ядрышко» группы, а на периферии располагались «скучные» и прочие посетители, которые в зависимости от расположения хозяйки пользовались или не пользовались одобрением «верных». Те же, кто, подобно барону Шарлю, появившемуся у Вердюренов для того, чтобы помочь Чарли сделать карьеру, осмеливался бунтовать или иметь собственное мнение, отлучались от клана. Хозяйка вела планомерную охоту за примечательными личностями, проявляя при этом недюжинную ловкость, которой мог бы позавидовать опытный тигролов.
Типы «верных» относятся к лучшим образцам прустовской портретной живописи. Каждый из них предстает как живая индивидуальность: доктор Котар, прекрасный врач, но крайне ограниченный и плоский человек с его бесцветной, тривиальной супругой; профессор Бришо — ученый педант, писавший в годы войны ультрапатриотические статьи, чей тон вызывал отвращение даже у госпожи Вердюрен, и другие «верные». Несмотря на то что Пруст сохранял определенный индифферентизм в вопросах политики и его можно рассматривать как умеренного либерала, в изображение салона Вердюренов, впрочем, как и салона герцогини Германтской, он вводит политические мотивы, показывая, что светское общество волновали не только новости искусства, музыка Бородина и русский балет, но и дело Дрейфуса, и надвигающаяся мировая война, напряженность во франко-германских отношениях, приближение революции в России. Однако исторические события становятся для салонов лишь предметом пересудов или поводом для демонстрации модных политических симпатий. Госпожа Вердюрен благодаря твердости характера и ускорившемуся процессу разложения аристократии поднимается на вершины общества, завершая свою карьеру браком с герцогом Германтским.
