«Да, мне и это было известно».
«И, несмотря на все, вы сошлись с ним?»
«Да».
«Почему?»
«Сама не знаю».
«Как вел себя с вами убитый? Как влюбленный или как развратник?»
«Как развратник».
«Значит, он вас не любил?»
«Наверно, нет».
«Каким образом начались ваши интимные отношения?»
«Однажды, когда я была одна дома и, скучая, почитывала книгу, пришел Лео. Завязалась теплая интимная беседа. Постепенно его возбуждение передалось мне. Лео поцеловал меня и пригласил к себе домой».
«И вы пошли?»
«Да — на следующий день».
«И что там произошло?»
«Все, что бывает при любовной встрече».
«Встречались ли вы после этого у него дома?»
«Да, каждый день».
«Правда ли, что Лиза застала вас в передней после бального вечера и вы сидели обнявшись?»
«Да, раз она это утверждает».
«Не боялись ли вы, что мать застанет вас в объятиях Лео?»
«Нет».
«Не думали ли вы, что губите себя, связавшись с этим человеком?»
«Нет».
«Почему?»
«Мне было все равно».
«Мать скрывала от вас свою связь с убитым?»
«Нет. Больше того, делилась со мной своими переживаниями».
«Убитый говорил с вами о матери?»
«Да».
«Как он о ней отзывался?»
«Плохо».
«Что он о ней говорил?»
«Что она старая, глупая и что он ее разлюбил».
«По словам вашей матери, убитый, несмотря на любовную связь с вами, собирался подыскать вам мужа и даже дать приданое? Это правда?»
«Нет».
«Откуда вам это известно?»
«Потому что Лео предложил мне бросить мать и брата и обещал снять маленькую комнатку, где бы мы могли встречаться».
«И вы согласились?»
«Со временем скорее всего согласилась бы».
«Убитый не боялся, что Микеле заставит вас порвать с ним?»
«Нет».
«Почему?»
«Он был убежден, что, если дать Микеле немного денег, он оставит нас в покое».
«А ваша мать?»
«Мать вначале устроила бы истерику, но в конце концов тоже утешилась бы…»
«Знали ли вы о частых ссорах между убитым и Микеле?»
«Да, однажды вечером Лео пригрозил Микеле надрать ему уши».
«А как отреагировал ваш брат?»
«Микеле кинул в него пепельницу, но попал в маму».
«Брат когда-нибудь говорил вам о намерении убить Лео?»
«Никогда».
«Как относился Микеле к семейным неурядицам?»
«Равнодушно. Он человек безвольный».
Потом и Карла удалится. Но сначала она подойдет к нему, чтобы попрощаться. Он представил себе, как это произойдет. Смущенная, печальная, она поглядит на него умоляюще и растроганно, спросит о его здоровье. Он крепко пожмет ей руку. Потом она направится к дверям, слегка покачивая бедрами. И по дробному стуку высоких каблуков, по короткой дешевой юбке, по осторожным движениям, по ее неуверенному виду он поймет, как тяжко ей приходится в этой новой жизни. Впрочем, он это уже понял по жалкому траурному платью матери, утерявшей все свое прежнее достоинство.
Все три женщины, неразрывно связанные с его жизнью, сестра, мать и любовница, уйдут к себе домой. Суд возобновится.
Затем выступит прокурор. Произнесет гневную речь. Постарается в мрачных тонах обрисовать атмосферу лжи и разврата, в которой только и могло произойти подобное гнусное преступление. Он признает, что у обвиняемого есть смягчающие вину обстоятельства, но докажет, что убийство было предумышленным. «Господа присяжные заседатели! — воскликнет он, стукнув кулаком по столу. — Налицо предумышленное преступление. Обвиняемый, согласно показаниям свидетельницы, узнал от нее, что Лео Мерумечи соблазнил его сестру, и, уходя, в шутливом тоне сказал, что убьет соблазнителя… Значит, обвиняемый уже принял решение, — и Мерумечи был обречен. Обвиняемый не собирался с ним объясниться, а заранее решил его убить. Для этого он пошел к нему домой. Тут не может быть никаких сомнений. Что же касается Лизы Бокка, то она, очевидно, дала ложные показания. Между разговором со свидетельницей и преступлением прошло почти два часа. Что делал обвиняемый в это время? Выйдя из дома своей возлюбленной, он направился в ближайший оружейный магазин (заметьте, он находится на той же улице, где живет свидетельница!) и купил за семьдесят лир пистолет. Потом он какое-то время бесцельно бродит по городу, одинокий, как корабль в бурю, с единственной мыслью отомстить обольстителю своей сестры, кровью смыть позор. Представьте себе, как он с заряженным пистолетом в кармане останавливается у витрин магазинов, идет дальше, сворачивает на улицу, где жил Лео Мерумечи, снова идет дальше, возвращается, наконец, подходит к дверям его дома. Он долго колеблется, наконец входит, поднимается по лестнице… И вот, вообразите себе, как он проникает в дом своего врага! Лео Мерумечи идет ему навстречу, веселый, радостный, с дружеской улыбкой… С беспечной улыбкой человека, господа присяжные заседатели, не подозревающего, что он идет навстречу собственной гибели. Протягивает обвиняемому руку… И тут обвиняемый стреляет. Лео Мерумечи падает. Обвиняемый наклоняется и спокойно, безжалостно приканчивает его выстрелом в висок. Затем с хладнокровием закоренелого преступника закрывает за собой дверь и идет в полицию». Прокурор подробно разберет, как упорно, неумолимо обвиняемый преследовал свою цель — убить Лео Мерумечи. «А ведь он знал, что Карла, как это явствует из показаний свидетелей, отнюдь не была невинной, чистой девушкой. Совсем наоборот. И, значит, о совращении в подлинном значении этого слова говорить не приходится».
Слова прокурора произведут сильнейшее впечатление, и свою обвинительную речь прокурор закончит так: «Карла — одна из тех девушек, которые с самых юных лет бывают склонны к пороку. Сегодня один любовник, завтра — другой. Увы, в наше ужасное время таких безнравственных особ — великое множество». Он подчеркнет, что скорее всего не Лео соблазнил Карлу, а она его, из злорадного чувства соперничества с матерью. «Господа присяжные заседатели, — скажет он в заключение. — Никто не может самочинно вершить правосудие и тем более считать, что бог повелел ему покарать врата. Подсудимый осмелился взять на себя роль судьи. Он вынес своему врагу бесчеловечный, жестокий приговор и привел его в исполнение. В этом — главная вина подсудимого. Убийство было совершено не в порыве ярости или праведного гнева. Обвиняемый тщательно обдумал свое кровавое преступление. Не забывайте, что для подсудимого Лео Мерумечи стал трупом задолго до своей смерти. Подсудимый как бы заранее вырыл для несчастного могилу. «А ты, Микеле, — воскликнет прокурор, обращаясь к нему, — прими приговор, как возмездие за свое преступление. Лишь после того, как ты искупишь в тюрьме свой грех и очистишься, ты сможешь вернуться в семью и в общество».
«Непонятно, почему судьи и прокуроры любят обращаться к обвиняемым на «ты», — подумал Микеле. Он покачал головой. — Ты ошибаешься, господин прокурор, — с иронией подумал он. — Глубоко ошибаешься. Не было и не будет ни очищения, ни искупления греха, ни даже любви к семье… Равнодушие, одно только равнодушие». Он печально улыбнулся. А кто выступит после прокурора? Его защитник. Знаменитый адвокат, новый Демосфен поднимется и весьма нелестно обрисует всех участников этой истории. Не преминет он и воссоздать мрачную атмосферу в семье обвиняемого. Мать — бесчестная, порочная женщина. Лео — настоящий ростовщик и развратник, Лиза — сплетница, падкая до любовных утех. А подсудимый и его сестра Карла — лишь жертвы. Их отец был алкоголиком. (У подсудимых, если верить адвокатам, отцы всегда алкоголики.) Они росли без материнской любви, без веры. Откуда же у подсудимого могли быть моральные устои?!
«Вначале — любовник Лизы, а затем — матери подсудимого, — воскликнет адвокат, — Лео затем стал любовником Карлы. А ведь она была дочерью его прежней любовницы, дочерью, господа присяжные заседатели!.. Этот человек знал ее маленькой, невинной девочкой с длинными косичками. Он держал ее на коленях и, если можно так выразиться, взрастил для своих любовных прихотей… Он превратил этот дом в гарем!.. — патетически воскликнет адвокат. — Но и этого ему было мало… Он простер свои жадные руки к имуществу семьи…» И, наконец, сложив камень за камнем зловещее здание преступлений Лео Мерумечи, красноречивый адвокат великолепно поставленным голосом возгласит: «Убийство было актом правосудия». Микеле живо представил себе адвоката, этого Цицерона с багровым лицом и разметавшейся гривой волос. Грохнув кулаком по столу, он прорычит: «Неужели вы осудите моего подзащитного?! Ведь он лишь отомстил за поруганную честь сестры».
И тут, подняв глаза, он увидел, что идет по улице, где живет Лео.
Он похолодел от страха. «Вот оно, начинается», — в ужасе подумал он. Улицу он узнал по прежним рассказам Лео. Много новых домов, большие безлюдные сады, по обеим сторонам строящиеся дома, тротуары — немощеные, редкие прохожие, никто не оборачивается и вообще не обращает на него никакого внимания. «Но я здесь, чтобы убить Лео», — подумал он. Это показалось ему невероятным. Он сунул руку в карман, потрогал пистолет. Убить Лео означает обагрить руки кровью, навсегда лишить врага жизни. «Лео нужно убить», — лихорадочно проносилось у него в голове.
