— Ты меня совсем воскресила, — сказал Дик.
— А я по твоей милости опаздываю. Дай отбой, Багряное Облако, в эту минуту я люблю тебя больше…
Он слышал, как она повесила трубку, и в следующее же мгновение он почувствовал в душе что-то странное: он не мог всецело отдаться счастью, которое, по его же словам, он сейчас испытывает. Ему по-прежнему слышалось, как они с таким увлечением поют с Грэхемом «По следам цыган».
Что же, она играла Грэхемом? Или играла им? Это было так на нее не похоже, так непонятно! И, задумавшись, силясь понять, он снова увидел ее перед собой при лунном свете, прильнувшей к Грэхему и подставляющей свои губы для поцелуя.
Он недоумевающе покачал головой и взглянул на часы. Как бы там ни было, меньше чем через десять минут она будет у него в объятиях, и он все узнает. Эти десять минут казались ему такими невыносимо долгими, что он медленно прошелся во двор, остановился, чтобы закурить сигарету, бросил ее, затянувшись всего раз, и прислушался к щелканью пишущих машинок в комнате секретарей. У него оставалось еще две минуты, и, зная, что ему довольно одной, чтобы дойти до заветной двери без ручки, он постоял посреди двора, любуясь дикими канарейками, купающимися в фонтане. Но не прошло и минуты, как испуганные птички поднялись, точно трепетное, золотое, обсыпанное алмазами, облачко, и Дик вздрогнул: из флигеля Паолы явственно донесся звук ружейного выстрела. Пробегая через дворик, он уже знал, что это то ружье, о котором она ему говорила. «Она меня опередила, она меня опередила», — подумал он, и все, что еще за минуту до того казалось непонятным, сейчас вырезалось у него в мозгу так ясно, так отчетливо, как выстрел ружья.
Пока он бежал через двор вверх по лестницам, в мозгу его проносилось: «она меня опередила, опередила».
Она лежала, поникшая, дрожа, в полном охотничьем костюме, на ней не было только маленьких бронзовых шпор, которые в бессильном отчаянии держала, наклонившись над ней, перепуганная китаянка.
Он мгновенно осмотрел ее. Паола дышала, хотя была без сознания. Пуля прошла насквозь с левой стороны. Дик бросился к телефону, и пока домовая станция соединила его с центральной, он про себя горячо молился только об одном: чтобы Хеннесси оказался в конюшне. Откликнулся конюх; пока он бегал за ветеринаром, Дик приказал О-Пою остаться у телефона и тотчас прислать ему О-Дая.
Краем глаза он видел, как в комнату вбежал Грэхем и бросился к Паоле.
— Хеннесси, — приказал Дик, — бегите сюда. Принесите все необходимое для оказания первой помощи; прострелено легкое или сердце, а может быть, и то и другое. Моментально в комнату миссис Форрест. Бегите. Не трогайте ее, — сказал он резко Грэхему, — это может ей повредить, вызвать сильнейшее кровотечение.
Он обратился к О-Пою:
— Отправьте Каллахана на гоночном в Эльдорадо. Скажите ему, что по дороге он встретит доктора Робинсона, пусть везет его сюда как можно скорее. Пусть скачет, точно за ним гонится сам черт. Скажите, что миссис Форрест ранена; если он поспешит, то спасет ей жизнь.
Не отрывая трубки от уха, он повернулся, чтобы взглянуть на Паолу. Грэхем стоял, наклонившись над ней, но к ней не прикасался. Глаза их встретились.
— Форрест, — начал он, — если это вы…
Но Дик, многозначительно указав ему взглядом на Ой-Ли, все еще стоявшую безмолвно, совершенно растерявшись, со шпорами Паолы, оборвал его:
— Это можно обсудить позднее, — отрезал он и снова повернулся к аппарату. — Доктор Робинсон?.. Так. У жены прострелено легкое или сердце, а может быть, и то и другое. Каллахан едет вам навстречу на гоночном автомобиле; пока вы его не встретите, поезжайте на своем как можно быстрее. До свиданья.
Грэхем отошел от Паолы, как только Дик снова подошел к ее кровати и, став на колени, нагнулся к ней. На этот раз он только секунду осматривал ее. Он взглянул на Грэхема и, покачивая головой, сказал:
— Трогать ее нельзя.
Потом обратился к Ой-Ли:
— Положите шпоры и принесите подушек. Вы, Ивэн, помогите с другой стороны. Поднимайте осторожно и ровно. Ой-Ли, подложите подушку — легче, легче.
Он поднял глаза и заметил китайца: О-Дай безмолвно ожидал приказаний.
— Попросите мистера Бонбрайта заменить О-Поя у телефона. Пусть О-Пой остается при нем на случай каких-либо распоряжений. Скажите О-Пою, чтобы он собрал всю прислугу, так, чтобы все приказания исполнялись немедленно. Как только вернется Сондерс с мистером Бишопом и его компанией, пусть О-Пой распорядится, чтобы он поспешил в Эльдорадо, за Каллаханом, на случай, если у Каллахана что-нибудь выйдет с машиной. Скажите О-Пою, чтобы он дал знать мистеру Мэнсону и мистеру Питтсу, или еще кому-нибудь из управляющих, у кого есть автомобили, чтобы они тотчас приехали сюда и ждали здесь, около дома, со своими машинами. Скажите О-Пою, чтобы мистеру Бишопу и его компании прислуживали как всегда. Вы же возвращайтесь сюда и будьте около меня, чтобы в любую минуту я мог вас позвать.
Дик повернулся к Ой-Ли.
Ой-Ли качала головой и ломала себе руки.
— Где вы были, когда ружье выстрелило?
Глотая слезы, китаянка указала на гардеробную.
— Ну, дальше говорите, — резко приказал Дик.
— Госпожа велела принести мне шпоры, я про них забыла. Я иду скорей, слышу выстрел. Скорей бегу назад и…
Она указала на Паолу.
— Что же было с ружьем? — спросил Дик.
— Испортилось что-то. Должно быть, ружье не действовало. Минуты четыре, а может, и пять госпожа с ним возилась.
— И когда вы уходили за шпорами, она сидела над ним?
Ой-Ли утвердительно кивнула.
— Я говорила, пусть исправит О-Пой. Госпожа сказала, что вы исправите, и положила, а потом опять взяла. Попробовала сама. Потом послала меня за шпорами, тогда ружье выстрелило.
Вошел Хеннесси, разговор оборвался. Он осмотрел ее еще быстрее Дика и поднял к нему лицо, качая головой.
— Я не стану ее тревожить, мистер Форрест, кровоизлияние прекратилось, но внутри кровь, вероятно, накапливается. Вы послали за доктором?
— Да, за Робинсоном. Я захватил его на дому. Он хирург молодой, но отличный, — пояснил Дик, обращаясь к Грэхему. — Смел и нервы крепкие. Я доверяю ему больше, чем старикам с именем. А вы что скажете, мистер Хеннесси? Есть надежда?
— Дело плохо, кажется, хотя я тут не судья, ведь я лечу только лошадей. Робинсон разберется. Остается только ждать.
Дик кивнул и вышел в спальный портик Паолы, куда скоро донеслось пыхтение гоночного автомобиля Каллахана. Он слышал также, как подъехал и уехал другой автомобиль. К Дику в портик вышел Грэхем.
— Простите меня, Форрест, — сказал он. — Я в ту минуту был сам не свой. Застав вас здесь, подумал, что вы тут были, когда это случилось. Должно быть, несчастный случай.
— Бедняжка, — согласился Дик. — Она так гордилась, что никогда не обращается неосторожно с огнестрельным оружием.
Разговаривая с Грэхемом, нанизывая ложь так, чтобы обмануть и его, Дик про себя соображал, как прекрасно Паола разыграла свою игру. Она спела «По следам цыган» на прощание с Грэхемом, чтобы у того не зародилось ни малейшего подозрения. Так же поступила она и с самим Диком. Она простилась с ним, и в последних словах по телефону уверила его, что никогда никого другого, кроме него, у нее не будет.
Он отошел от Грэхема к противоположному углу портика.
— Да, выдержка у нее была, выдержка у нее была, — прошептал он про себя дрожащими губами. — Бедняжка, выбрать между нами обоими она не могла, и вот как она решила!
Гоночный автомобиль приближался; Дик вернулся к Грэхему, и они вместе вошли в комнату поджидать врача. Грэхему было явно не по себе: уходить не хотелось, а он чувствовал, что уходить надо.
— Останьтесь, Ивэн, прошу вас, — сказал ему Дик. — Она к вам так хорошо относилась и если придет в себя, то будет рада вас видеть.
Оба они стали поодаль, пока доктор Робинсон осматривал Паолу. Когда он поднялся с видом человека, определившего все, что можно, Дик вопросительно взглянул на него.
— Ничего не поделаешь, — покачал тот головой. — Это вопрос нескольких часов, а может быть, и минут. — Он помолчал, всматриваясь в лицо Дика. Затем добавил нерешительно: — Конец можно облегчить, если вы разрешите, а то она еще может очнуться и будет мучиться.
Дик прошелся по комнате и, помолчав, обратился к Грэхему:
— Почему бы не дать ей еще пожить, хотя бы и недолго? Боль сейчас несущественна, ведь успокоение наступит скоро, это неизбежно. Так бы захотел я, будь я на ее месте; наверное, так же хотели бы и вы. Она так любила жизнь, каждое мгновение жизни, зачем лишать ее немногих оставшихся ей минут?
Грэхем склонил голову в знак согласия, и Дик обернулся к врачу:
— Нельзя ли привести ее в сознание, хотя бы какими-нибудь возбуждающими средствами? Если можно, пожалуйста. А если боль будет слишком мучительна, то вы, конечно, поможете.
