Ознакомительная версия.
Когда мама иногда начинала хвалить своего брата, рассказывая всем о его предприятиях, его успехах и его хитростях, он ее обрывал… Он не мог этого вынести! Нет! Ему тут все было ясно. Он приписывал все везению… «Ему просто везет, вот и все!» Таково было мнение отца. И он больше не желал говорить об этом… Он не мог прямо его ругать, потому что мы были должны ему деньги… И он сдерживался, чтобы его не бранить… Эдуард, конечно, все понимал… Это было очевидно… Но он терпел эту антипатию, ничего не хотел обострять, он все время помнил о своей сестре…
Он был очень скромен, он заходил лишь на минутку, узнать новости… Не лучше ли маме? Его очень волновал цвет ее лица и огромные тюки, с которыми она бродила по улицам… Из-за этого она потом целыми днями лежала и стонала… Это волновало его все больше и больше… А так как ее состояние ухудшалось, в конце концов он решился побеседовать с отцом… Обсудив все втроем, они пришли к выводу, что ей уже давно пора отдохнуть… так больше продолжаться не может…
Но как ей отдохнуть? Они нашли выход… можно было бы нанять домработницу, например, на два-три часа в день… это уже было бы облегчением… Ей можно было бы меньше подниматься по лестницам… Не подметать под мебелью… Не ходить за покупками… Но в нашем теперешнем положении подобные траты были невозможны!.. Просто безумие, воздушные замки! Вот если бы я нашел работу… Тогда из моего заработка выделяли бы деньги на прислугу… Это бы дало маме возможность… Она бы так не надрывалась, не бегала бы столько… Они сами до этого додумались… Им нравилось такое решение… Оно взывало к моему доброму сердцу! Мне предстояло испытание, хватит быть испорченным, наглым эгоистом… У меня тоже должна быть своя роль, свой путь в жизни! Облегчить мамины страдания!.. Presto!.. Я должен был броситься, впрячься в дело! Ах! Ах! Сразу же, как только приведут в порядок мой прикид… Быстренько наняться куда-нибудь и — вперед, вкалывать! Без ошибок! Без уверток! Полная гармония! Без лишних вопросов! Личная ответственность! Настойчивость! Их-то у меня хватит, Господи Боже мой! Это восхитительно! Можно считать, что все сделано!..
Для начала мне нужны были башмаки! Мы отправились в «Принц Консорт»… В «Брумфилде» все же было дороговато… особенно за две пары на пуговицах!.. А ведь как только мы развернемся, понадобятся и три, и четыре такие пары!
* * *
Чтобы купить костюм и брюки, я отправился в «Высший класс» около ле Аль, это был солидный дом с вековой репутацией, особенно славилась у них одежда из шевиота и разных «выходных» тканей, которую практически никто не носил… Это называлось: «рабочая одежда»… Цены на нее кусались! Еще одна ужасная жертва!..
Был только август, меня же снарядили по-зимнему. Жара не должна была длиться вечно!.. И все же, именно в тот момент, было очень жарко! Нужно было лишь немного переждать! А холодам не будет видно конца!.. Плохая погода!.. Пока же я похожу так, если не задохнусь окончательно… Можно взять куртку под мышку!.. А перед тем как позвонить, я ее надену… Вот и все!..
Моя мать не сказала, в какую сумму обойдется нам мое снаряжение… Это было баснословно по сравнению с нашими средствами… Мы выскребли все со дна ящиков… Напрасно она старалась, ломала себе голову, тряслась в поездах в Везине, еще дальше, в Нейли, в Шату, торговала целыми днями, увозя туда все свое барахло, весь наименее привлекательный залежалый товар… И по самым низким ценам она ничего не могла продать… Ей все время не хватало до нужной суммы… Это было неразрешимо! Все время не хватало то 20 франков, то 25 или 35. И плюс еще налоги, которые начислялись без остановки, и плату приходилось задерживать на два месяца… Замкнутый круг!.. Она ни о чем не говорила отцу… Пыталась комбинировать… Она отдала мамаше Оргон Гюстав, грязной старьевщице с улицы Абукир, пять хороших акварелей отца… лучших, по правде говоря, за четверть обычной суммы. Само собой разумеется, «по договоренности»… Чтобы набрать нужную сумму, она шла на самые хитроумные уловки… Она ничего не хотела брать в кредит… После нескольких недель стараний, ухищрений и попрошайничества я был, наконец, одет, я просто пылал, так мне было жарко, но зато я был одет добротно… Когда я увидел себя облаченным во все новое, я немного растерялся! Черт побери! Это производило смешное впечатление! Желание работать у меня еще оставалось, но меня одолевали сомнения… Может, я просто слишком потел в этом зимнем наряде? Я был, как походная печка…
Я действительно совсем не чувствовал себя ни гордым, ни счастливым… Наверное, из-за перспективы сразу же идти приставать к хозяевам… и нести всякий бред! А стоило мне представить, как потом я целыми днями буду находиться взаперти у них в доме, меня просто выворачивало. В этой блядской Англии я отвык сидеть в заточении… Нужно было заново привыкать! Но только мне не очень хотелось! Едва я видел возможного хозяина, у меня ноги подгибались! Слова застревали в горле. Я еще только шел по улице, а меня уже заранее мутило… Дощечки с именами плавились от жары… Было 39,2!
Все, что говорили мои предки, в общем, было довольно убедительно… Настал решающий момент, нужно приложить максимум усилий… поймать счастье… и устроить свою Судьбу… Теперь или никогда я должен был найти хозяина… Все это было прекрасно… Главное, очень возвышенно… Я напрасно снимал свой пиджак, воротничок, даже башмаки, я потел все больше и больше… Пот стекал с меня ручьями… Я выбирал знакомые дороги. Шел мимо Горложа… Стоило мне увидеть их дом, как меня бросало в дрожь… Как только я вспоминал тот случай, у меня начинались спазмы в заднем проходе… Черт возьми! Что за воспоминания!..
Когда я думал о стоявшей передо мной задаче, меня покидали силы и мне хотелось сесть… Денег у меня было не так много, а мне постоянно хотелось пить… Не хватало даже на стаканчик за 10 сантимов… Я подолгу оставался в подворотнях… Там всегда была тень и сквозняки… Я ужасно чихал… Это иногда мешало мне размышлять… После постоянных и длительных размышлений я почти согласился с тем, что мой отец прав… Опыт показывал, что я совсем ничего не стою… У меня были лишь пагубные наклонности… Я был ни на что не годный бездельник… Я не заслуживал их великой доброты… ужасных жертв… Я чувствовал себя недостойным, каким-то гнойным нарывом на теле общества… Я прекрасно понимал все, что должен сделать, и пытался бороться, но у меня все хуже и хуже получалось… С возрастом я не улучшался… И к тому же мне все больше хотелось пить… Жара — это тоже драма… Если ты ищешь работу в августе, тебя постоянно мучит жажда, из-за того что приходится подниматься по лестнице, и сохнет в глотке от страха, пока ждешь на лестничной площадке… перед дверью… Я думал о своей матери… о ее ноге и о том, что, найди я работу, можно было бы нанять служанку… Эти мысли не прибавляли мне энтузиазма… Напрасно я бичевал себя, стараясь вызвать прилив благородной энергии, у меня ничего не получалось. Все мое рвение к работе пропало после случая с Горложем! А жаль! И я чувствовал себя несчастнее любого из этих ублюдков, даже всех их вместе!.. Конечно, такой эгоизм отвратителен! Меня интересовали только собственные неприятности, я постоянно мусолил их, они казались мне ужасными, они воняли сильнее, чем старый гниющий бри… И я тоже загнивал в этой жаре, я сгорал от пота и стыда, карабкаясь по этажам, покрывался испариной; позвонив в двери, я весь истекал потом, бесстыдно и откровенно.
У меня побаливал живот, и я брел, сам не зная куда, по старым улицам, Паради, улице д'Отвиль, Женер, Сантье, по дороге я снимал не только свою увесистую куртку, но и целлулоидный воротничок, суперпрочный, настоящий собачий ошейник, потом из-за него я покрылся прыщами. На лестничной площадке я снова напяливал все это. Я собрал все адреса, я черпал их в «Боттэн»[8]. В почтовом отделении я составлял себе списки. У меня больше не оставалось денег, чтобы чего-нибудь попить. Моя мать оставляла свой кошелек с мелочью на буфете… Я жадно косился на него… Такая жара деморализует! После некоторых колебаний я его все же взял… Меня постоянно мучила жажда, особенно когда я проходил мимо фонтанов. Кажется, моя мать это заметила. И дала мне еще два франка…
Перед возвращением в Пассаж после бесплодных длительных походов по этажам и кварталам, мне нужно было как-то прийти в себя, чтобы за обедом выглядеть не слишком удрученным… Все совершенно не клеилось. Мои предки никогда бы не вынесли, не спустили мне, не смогли бы понять одного… что мне не хватало веры и энтузиазма… Они бы этого не стерпели… Я не имел права на жалобы!.. Сострадание и драмы — это что-то совсем особенное. Только для моих родителей… Дети — всегда хулиганы, бандиты, неблагодарные безответственные подонки!.. Любая моя жалоба действовала на них, как красная тряпка… Это расценивалось как богохульство! Гнусное клятвопреступление!..
«Что ты говоришь? Ах ты, сопливое дерьмо! Ну и наглость!» Я был молод и уже пытался ломаться? Ах! просто неслыханно! Ах! дьявольская наглость! Ах! ну и бесстыдство! Господи Боже мой! Ведь у меня все было впереди! Все радости жизни! И я смел роптать на свою судьбу! На свои ничтожные невзгоды! Ах! Посредственность, убожество! Убийственная наглость! Полное бесстыдство! Немыслимая испорченность! Они готовы были стереть меня в порошок, лишь бы я взял свои слова обратно! И нога, и абсцесс, и все страдания были забыты!.. Моя мать сразу же выпрямлялась! «Несчастный! Сейчас же! Безмозглый придурок! Возьми назад свои оскорбительные слова…»
Ознакомительная версия.
