Ознакомительная версия.
— За нашу служанку Мэри, лучшую из всех юных дев, с самыми сердечными поздравлениями в ее шестнадцатый день рождения.
Все подняли стаканы.
— За Генриетту Джонс, — объявил мистер Джонс немного погодя. — Молодую леди, которую ждет оглушительный успех!
— Почему оглушительный? — спросила Гетта, дергая отца за рукав.
— Потому что ты слишком много шумишь, — заметила миссис Эш, не отрывая глаз от Библии.
— Нет, моя дорогая, — поправил мистер Джонс и усадил девочку на колени. — Это означает, что ты вырастешь очень красивой и все будут тебя любить.
И в самом деле, подумал он, с нежностью глядя на белокурую головку. Он не смог бы желать лучшей дочери. И для большинства мужчин этого было бы более чем достаточно. Имея такую дочь, они не просыпались бы среди ночи от снов, как они едут в карете рядом со своим красивым взрослым сыном.
Гетта запрыгала.
— Папа, куда подевалась твоя нога?
Это была ее любимая игра.
Мистер Джонс удивленно посмотрел на дочь.
— Разве я тебе не говорил? Однажды ночью я крепко уснул, и ее отгрызла большая крыса.
Гетта завизжала от страха и восторга.
— Нет!
— Да. Ты никогда не чувствовала, как по ночам кто-то гложет твои маленькие пальчики?
— Не пугай ребенка, — с улыбкой вмешалась миссис Джонс.
После девятой рюмки мистер Джонс почувствовал, что его голову окутал приятный туман. Слова выливались из него будто сами по себе. Он даже настоял на том, чтобы и Гетте смочили губы порто — «чтобы она ощутила вкус к самому лучшему». Миссис Джонс и миссис Эш ушли, чтобы уложить девочку в постель, но мистер Джонс чувствовал, что у него нет сил подняться со своего кресла. Оно казалось невероятно, сказочно удобным; каждый волосок набивки будто бы льнул к его телу. В конце концов возле стола остались только он и служанка Мэри. Подперев щеку кулаком, она слушала разглагольствования хозяина.
— О, у меня большие планы, Мэри. Поистине грандиозные. Через несколько лет я приобрету еще и мануфактурную лавку. И тогда Джонсы из Монмута будут известны как самые крупные поставщики портновских услуг к западу от Бристоля. — Он с удовольствием прислушался к собственным словам.
— Через несколько лет — сколько это? — спросила Мэри.
Он беззаботно пожал плечами.
— К тому времени, как родится наш сын.
Она как будто бы насторожилась, но он продолжил:
— Умные люди говорят, наше дело должно вырасти в цене раза в три.
— В самом деле, сэр?
Кажется, в ее голосе прозвучало сомнение? Иногда Мэри отвечала слишком сухо, почти резко — совсем как ее мать, Сью Рис. Чего мистер Джонс не позволял себе в присутствии супруги — так это вспоминать о том, что ему никогда не нравилась ее лучшая подруга.
— Гетту мы отправим в школу для молодых леди, а мой сын вырастет настоящим джентльменом, — заявил он.
— Как вы можете быть в этом уверены? — с любопытством спросила Мэри.
— Я найму ему лучших учителей и…
— Нет, я… — Она явно не знала, как выразить это по-тактичнее. — Откуда вы знаете, что у вас еще будут дети?
Мистер Джонс широко улыбнулся. Порто бурлило у него в крови, и все тело как будто бы пело.
— Моя жена еще молода. С Божьей помощью… — Он облокотился о стол и придвинулся совсем близко. — Он мне должен, — прошептал он.
Мэри откинулась назад.
— Ты понимаешь? — Мистер Джонс никогда не говорил об этом вслух. Единственный раз, когда он попытался объяснить свою теорию жене, она заткнула уши и сказала, что это чистое святотатство. — Это нечто вроде… сделки.
Мэри бросила на него настороженный взгляд.
— Я понимаю это так, — запинаясь, выговорил он. — Господь задолжал мне за ногу.
Он снова расплылся в улыбке, и она невольно улыбнулась в ответ.
— В конце концов будет ясно, что оно того стоило. — Он посмотрел на свою подвернутую штанину. — Каждый раз, когда болит эта плоть, которой больше нет, я напоминаю себе об этом. У меня будет сын, которым я буду гордиться, и состояние, чтобы сделать его достойным джентльменом. Он станет адвокатом или доктором, и будет ездить в карете, запряженной шестеркой лошадей, и у него будут лакеи, одетые в ливрею! — Мистер Джонс рассмеялся, но в действительности он никогда еще не был так серьезен. — Так и будет, Мэри, говорю тебе! Разве не был этот знаменитый стихоплет сыном торговца льняными товарами?
Мэри нахмурила брови.
— Ты знаешь, о ком я. Мистер Потт? Пост? Понд? Поэт. — Его мысли словно разбегались в разные стороны.
— Поп?
— Точно. Вот умница. Крошечный человечек, горбун, ростом не выше нашей Гетты.
— В самом деле?
— В самом деле, — заверил мистер Джонс. — И разве это помешало ему прославиться? Ничуть. — Он неожиданно зевнул. — А что же ты, моя девочка? Какие мысли владеют тобой в этот праздничный день? — добродушно спросил он и наклонил свою рюмку, чтобы вытряхнуть из нее последние капли.
— Я?
— Каковы твои… устремления? Если они у тебя есть? — Мистер Джонс заглянул ей в лицо. Эта девочка была бы настоящей красавицей, подумал он, если бы улыбалась почаще. — Шестнадцать лет — возраст еще юный, но в один прекрасный день ты выйдешь замуж, обзаведешься семьей. — Он наклонился ближе. — Наверное, ты уже положила глаз на какого-нибудь крепкого валлийца, а?
— Нет, — холодно ответила Мэри.
Вероятно, он ошибался в отношении ее и Дэффи. Судя по тому, как они перебегали из комнаты в комнату последнее время, стараясь не оставаться наедине, они с трудом выносили общество друг друга.
— И тем не менее никогда не знаешь, что может случиться, — ласково заметил он. — Я расскажу тебе одну чудную историю, про моего знакомого джентльмена. Несколько лет назад он путешествовал по Африке и поймал там одного черного. И привез его в свою деревню, Долгеллау. И научил его английскому и валлийскому, и назвал его Джон Истанллин — и в конце концов парень стал произносить свое имя не хуже любого валлийца! Теперь он садовник и управляющий и ухаживает за одной из служанок, как я слышал.
По ее лицу было видно, что она ничего не поняла.
— Видишь ли, Мэри, человеку может казаться, что ему выпала незавидная доля, но, если терпеливо нести свою ношу и стараться изо всех сил, можно добиться большего.
Мэри покачала головой.
— Я вернусь в Лондон, — ровным тоном сказала она.
— И поступишь в услужение там?
Она отвернулась и прикусила большой палец.
— Может быть, я стану актрисой.
— Актрисой? — Уголки его рта невольно дрогнули.
— Или женой богатого человека. Словом, кем-то, кто может целые дни напролет носить шелковые платья. Что позволит мне… возвыситься над толпой.
Мистер Джонс почувствовал, что его добродушный настрой вдруг улетучился. Он выпрямился; его голова гудела, а во рту был кислый привкус.
— Девочка, твои слова меня очень огорчают.
Ее глаза были темными и круглыми, словно камешки на дороге.
— Разве твоя мать не научила тебя не забывать о том, кто ты и где ты?
Мэри все так же смотрела на него. Иногда она казалась почти слабоумной.
— Должно быть, это выпивка ударила тебе в голову. Или вино для тебя слишком крепкое. Ты говоришь о своем будущем так, будто это игра с переодеванием.
— Это не игра.
Он решил, что следует быть помягче.
— Моя дорогая девочка, сейчас ты служанка. И скорее всего, ею ты и останешься, в том или ином виде, замужем или незамужем… до конца своих дней.
— Значит, вы никогда не читали писем Памелы Эндрюс? — пронзительно спросила она. — Она была простой служанкой, но в конце заполучила лорда.
Мистер Джонс рассмеялся.
— Мэри, Мэри… но это всего лишь выдумка.
Она отвернулась, как будто не хотела этому верить. Что это, неужели девчонка плачет? Мистер Джонс взял ее за рукав. Под тонкой тканью чувствовалась ее теплая кожа.
— Моя дорогая… это словно большая река, — ласково сказал он.
Она обернулась. Ее глаза были совершенно сухими.
— Что — словно большая река?
— Общество. — Мистер Джонс попытался собраться с мыслями. Он слышал это в какой-то проповеди, скорее всего у Джо Кадваладира. Надо бы, конечно, быть потрезвее, чтобы внятно растолковать ей эту теорию, подумал он. — Некоторые плавают на поверхности воды. Их греет солнце, они свободно расстилаются во все стороны, как водоросли. Другие — как я и моя семья — находятся где-то посередине. — Он заговорил живее. — Мы начинаем в темноте…
— На Бэк-Лейн, хотите вы сказать?
Он нахмурился.
— К примеру, да. Но волей Божественного Провидения мы продвигаемся сквозь толщу воды наверх, ближе к солнцу. Если только на пути у нас не возникнет какое-либо препятствие.
— А где же я? — подозрительно тихо спросила Мэри.
— Полагаю, на дне реки. — Мистер Джонс смущенно пожал плечами. Правильно ли он поступает? Нельзя ли объяснить все это более деликатно? — Ты и твое сословие составляют фундамент, на котором стоит все наше общество.
Ознакомительная версия.
