Ознакомительная версия.
В ближайшие годы автоспорт будет переживать в Германии подъем (см. статистику). Он нов, а все новое вызывает повышенный интерес. Но его приверженцам необходима информация – ее-то и будет содержать хороший журнал, включающий в себя все.
А если за таким журналом будет стоять большое издательство, то нетрудно будет заинтересовать многочисленные клубы и объединения, немного пойдя навстречу их интересам, и сделать их подписчиками.
В автожурнале редакционная часть имеет мощный тыл в виде рекламных объявлений. Именно реклама, а не количество подписчиков делает журнал рентабельным.
Гимнастика и другие виды спорта – дело хорошее, но они не приносят рекламы. Рекламные объявления в «Иллюстрированном спорте» разве что наполовину объясняются характером издания, т. е. его спортивной направленностью. Остальные объявления печатаются только потому, что это – известный журнал. Объявления похожего рода можно найти и в «Даме», и в «Берлинском иллюстрированном журнале» и т. п., то есть в журналах с совсем другой тематикой.
Но автомобильный журнал в первую очередь имеет значительную основу в виде специальных объявлений. К тому же не следует забывать о фирмах, выпускающих автопринадлежности (шарикоподшипники, осветительные принадлежности, шины, горючее и т. д.), а также о страховых компаниях. Кроме того, есть еще сфера косметики, табачной промышленности и фотоиндустрии. Так как автомобильный журнал читают люди с самой высокой покупательной способностью, какую можно себе представить, он больше всего подходит для рекламных целей!
В период массового умирания немецких газет и журналов ни одно автоиздание не закрылось, как бы нерентабельно оно ни было и как бы плохо оно ни редактировалось. Тот, у кого есть автомобиль или мотоцикл, в состоянии покупать журнал.
Я еще раз подчеркиваю: ничего подобного тому, что я предлагаю, нет. При умелом руководстве, наличии хорошего фоторедактора и специалиста журнал будет единственным и ведущим в своей области!
1927–1928От «устричного пирата» до писателя[152]
Вот молодой парень в том юном возрасте, когда некоторые только начинают задумываться над тем, кем бы они хотели стать, а ему уже приходится заботиться о семье. Он носится с охапкой газет по улицам, выкрикивает заголовки, зарабатывает пару центов в день, затем нанимает несколько других ребят, становится чем-то вроде старшего продавца газет; попадает в порт, наблюдает тамошнюю суматошную жизнь, делается дерзким «устричным пиратом», которого гоняют правительственные лодки, за свое сумасшедшее бесстрашие получает кличку «король устричных пиратов»; попадает в компанию бродяг, людей без профессии, становится среди них самым отчаянным, проезжает «зайцем» тысячи километров на буфере, в багажном вагоне, на крыше поезда в самых авантюрных обстоятельствах, железнодорожники вышвыривают его в пустынных местах, он забирается в другие поезда; то он фабричный рабочий, то мойщик, то студент, то углекоп; останавливается на литературе, начинает писать, имеет успех; снова все бросает, когда слышит о золоте Аляски, делается золотоискателем; возвращается нищим, работает ожесточенно, безумно, обходится только тремя часами сна; своими произведениями зарабатывает себе на яхту, ферму, становится самым популярным писателем Америки; замолкает в начале мировой войны и умирает сорока лет от роду 22 ноября 1916 года.
* * *
Это – Джек Лондон. Феномен, ворвавшийся, подобно урагану, в устоявшуюся писательскую традицию. Он плевать хотел на вдохновение и идею, он ни капельки не заботился о лирическом настроении, интеллектуальном содержании, эстетике и всех остальных атрибутах литературы, как бы они ни назывались; он просто садился и начинал рассказывать про свою жизнь, литература была для него не «даром», не «божественным провидением», она была просто профессией, которая его кормила, и ничем больше; он каждый день писал свои «сто строк», ни на одну больше, ни на одну меньше, – и, несмотря на это и благодаря этому, возникало произведение, такое страстное, такое напористое, полное приключений, удивительно образное и захватывающее, которое открывало новые миры и, подобно омолаживающей буре, врывалось в дряхлую, погруженную в психоанализ литературу.
* * *
Сейчас часть его книг вышла на немецком языке в издательстве «Университас» в Берлине. Это – «Рассказы южных морей», «Сын солнца», «Морской волк», «Джон Ячменное Зерно. Воспоминания алкоголика», «Северная Одиссея» – все напряженные, рассказанные, как раньше никто не рассказывал: с захватывающей деловитостью человека, которому не надо ничего придумывать, который только проживает жизнь, свою жизнь, а уж она дает ему материала с избытком.
Эти книги читают швеи и тайные советники; они завораживают всех, потому что в них чувствуется дыхание жизни, потому что за ними стоит потрясающая человечность и, не в последнюю очередь, потому что они вышли из-под пера большого писателя.
1926Признаюсь честно: иногда это было почти невозможно выносить; достойный профессор Зигмунд Фрейд наверняка совершенно не подозревал, какое воздействие окажут его теории на литературу. Но с тех пор как он сделал недоказуемое доказуемым и нашел подступы к самым отдаленным уголкам души, в литературе, переваривающей психоанализ, начался бурный подъем.
Неожиданно все сделалось очень простым. Все самое незначительное теперь можно превратить в демоническую травму с помощью нескольких ловких приемов. У каждой кухарки вдруг появились комплексы. Вещи, о которых раньше люди не осмелились бы сказать, потому что их подняли бы на смех, вызывают наибольший интерес. Жеманницы превратились в сверхчувствительных изнеженных натур. Трусы – в декадентов. Глупцы – в зацикленных на магии бедолаг, страдающих инфантилизмом. Все изящно переводилось в сферу подсознательного и резвилось всласть, не боясь получить замечание. Здоровых больше не осталось, в каждом кишмя кишели вытеснения и инверсии, каждый стал важен, каждый имел право на сплин – то была золотая пора на ярмарке человеческого тщеславия.
Тот же процесс развивался и в литературе. Психоаналитическая волна захлестнула всё. Без конца обсуждали, вскрывали, сравнивали, навешивали ярлыки. Толстые тома: никакого действия – одни слова, слова, слова. И что еще хуже – предпочтение отдавалось полуталантам. Не было необходимости в серьезной работе. Ведь все стало доказуемым и недоказуемым. Для чего же тогда мучиться! Немножко оттуда, немножко отсюда, немножко клея – и уже готово «глубокое, вскрывающее потаенные области души» произведение…
* * *
В эту ситуацию вмешался спорт. Нечто телесное. И хотя к нему пытались применить понятия ритма и души, он остался, слава Богу, грубо телесным. Соревнования, тренировки, рекорды, действие, активность.
Самый резкий контраст пассивному отражению души! И поэтому он сразу же возбудил интерес и оживил литературу. Стремление к оптимизму, мужеству, самоутверждению всегда было возбуждающим фактором.
Правда, прошло много времени, пока кто-то решился податься в эту «моветонную» область. Ведь в Германии, к сожалению, захватывающий роман среди людей, принадлежащих к литературному цеху, все еще считается развлекательным чтивом. Но в конце концов, хорошее развлечение лучше, чем воспеваемая всеми скукотища.
Вначале спортивная среда служила фоном, красочной, активной, сильной кулисой. Кайзер[154] в своей пьесе «С утра до полуночи» ухитрился вывести на сцену шестидневные гонки, причем ему прекрасно удалось обрисовать лихорадочную напряженность этой работы.
Затем спортивной тематикой увлеклись молодые, чтобы уйти от теории. Фаворитами стали бокс, автоспорт, бег, прыжки, футбол; из них черпали и вырабатывали темы. Даже старик Шоу написал роман о боксере «Профессия Кэшеля Байрона» – заметим в скобках, это одно из самых слабых его произведений, хотя описания бокса ему удались. Правда, книге не хватает теплоты авторской симпатии…
С вторжением спорта в литературу вновь было сделано открытие, что действие и напряженный сюжет – не самое плохое в произведении. Дошли даже до того, что просто брали биографии выдающихся спортсменов в качестве материала для книги; вспомните о «Божественной Сюзанне», романе Клода Анэ[155] о теннисистке Ленглен.
Для лирики самолет и автомобиль стали символами нового времени; для эпики – важными вспомогательными инструментами. Америка изобрела автомобильные романы, Европа присоединилась.
* * *
Влияние спорта на литературу, разумеется, не исчерпывается произведениями, в которых спорт, так или иначе, является главной или крупной второстепенной темой. Собственно, его влияние начинается за пределами этих произведений. Бесконечное число его видов представляет неисчерпаемый кладезь для значительного обогащения имеющегося литературного материала.
Ознакомительная версия.
