Я не отводил глаз от лица Сельмы; в молчаливой задумчивости, слыша ее прерывистое дыхание, страдал с нею и сострадал ей, понимая, что творится в ее душе. И вот остановилось время, больше не существовало бытие... Я видел только широко открытые глаза, что, казалось, заглядывали мне в душу, и ощущал прикосновение холодной, дрожащей руки... Слова Сельмы вывели меня из забытья.
- Поговорим же, друг мой, - сказала она. - Представим себе будущее, пока оно не обрушилось на нас своими страхами и ужасами. Отец мой сейчас ушел к тому, кто будет рядом со мной до могилы. Человек, который волею неба стал причиной моего появления на свет, отправился на свидание с другим, что выбран землею повелевать мной до конца жизни. В сердце города встретились старец, что был наперсником моей юности, и молодой человек - спутник тех лет, что мне суждено прожить. Сегодня отец и жених назначат день свадьбы - ждать мне осталось недолго, даже если они не будут спешить. Удивительный, судьбоносный час! Ровно неделю назад, в это же время, под этим же жасминовым деревом любовь впервые объяла мой дух, и тогда же Провидение в доме Булоса Галеба начертало первое слово рассказа о моем будущем. И в те же минуты, когда отец и жених плетут венок для моей свадьбы, я вижу рядом тебя, и душа твоя кружится надо мной, как истомленная жаждой птица - над источником влаги, охраняемым страшной змеей. Неисповедимы тайны этого часа, страшного в своем могуществе!
Отчаяние представилось мне черным призраком, что, схватив за горло нашу любовь, душит ее в колыбели.
- Птица моей любви будет кружить над источником, пока, ослабев, не погибнет от жажды или, растерзанная змеей, не исчезнет в ее ненасытном чреве! - воскликнул я.
Звонко, как дрожание серебряных струн, прозвучал взволнованный девичий голос:
- Нет, друг мой! Пусть птица останется жить. Пусть соловей поет до глубокой ночи - поет, пока не пройдет весна, не исчезнет мир, не окончится вечность. Не заглушай его пения - оно приносит мне жизнь, не останавливай крыльев - трепет их отгоняет туман от сердца.
- Птица может погибнуть от жажды и страха, - сказал я, вздыхая.
- Жажда духа выше насыщения плоти, - прошептала она дрожащими губами. - Страх души милее покоя тела. Выслушай меня, любимый! Я стою на пороге новой жизни, о которой ничего не знаю, и, словно слепая, ощупываю стены в страхе перед падением. Я - рабыня; богатство отца привело меня на невольничий рынок, и я досталась одному из мужчин. Я не люблю его, ибо не знаю: любовь же и неведение - несовместимы. Но я научусь любить, стану услужливой и покорной, постараюсь сделать его счастливым, дав ему все, что слабая женщина может дать сильному мужчине. Ты же молод, и жизнь перед тобой - широкая стезя, устланная цветами и травами. Ты ступишь на арену жизни, неся в руках сердце, словно горящий факел. Ты волен думать и чувствовать, волен поступать, как знаешь, и ты впишешь свое имя в книгу жизни, ибо ты - мужчина. И будешь счастлив, ибо отцовская бедность избавит тебя от рабства. Бедняку нечего делать на невольничьем рынке, где торгуют девушками. Ты сам выберешь себе подругу, и она найдет место в твоем сердце, прежде чем явится в твой дом, и будет рядом с тобой в мыслях, прежде чем станет спутницей твоей жизни.
Сельма перевела дыхание.
- На этом ли жизненном перекрестке разойдутся наши пути -твой, что ведет к славе, и мой - к обязанностям жены? -взволнованно продолжала она. - Так ли суждено закончиться прекрасному сну, исчезнуть - сладостной действительности?
Морю - поглотить песню жаворонка, ветру - развеять лепестки розы, стопам - раздавить кубок с вином? Ужели напрасно в тот вечер нам светила луна, напрасно встретились наши души под сенью жасмина?
Или же мы поспешили взлететь к звездам, и наши усталые крылья низвергли нас в бездну? Или застали любовь спящей и, разбуженная, она покарала нас своим гневом? Дыхание ли наше взволновало ночной зефир, и он, обратившись бурей, разметал нас, словно прах, и сбросил на ложе долины? Разве мы, нарушив запрет, вкусили от плода - за что нас изгнали из рая? Были дерзки или хитрили - за что нам грозит геенна?.. Нет! Нет! Мгновения нашей встречи величественнее веков. Свет, наполнивший души, сильнее мрака. Буря разлучила нас в разгневанном море, но волны вынесут к иному берегу. Жизнь умертвила нас, но воскресит - смерть!
- Сердце женщины не меняется с возрастом, - убеждала меня Сельма, - оно не подвержено влиянию стихий. Подолгу пребывая в агонии, оно никогда не умирает. Женское сердце подобно степи, избранной мужчиной для поля брани: он выкорчевывает деревья и выжигает травы, забрызгивает кровью камни и усеивает почву костьми и черепами, оно же пребывает в мире, тишине и покое; весна в нем остается весной, осень - осенью, и так - до скончания веков... Что же нам делать теперь, когда судьба сказала свое слово? Что делать? Скажи мне, что делать - как расстаться и где искать встречи? Была ли любовь странником, что навестил нас вечером и ушел с наступлением утра? Было ли наше чувство грезой, что явилась во сне и исчезла с рассветом? Часом ли опьянения была для нас эта неделя, и мы наконец обрели ясность мысли... Подними голову, любимый! Я хочу видеть твои глаза. Открой уста - я хочу услышать твой голос. Скажи мне, скажи, будешь ли помнить меня, когда буря затопит корабли нашей жизни? Ощущать трепет моих крыльев в ночной тиши? Чувствовать, как волны моего дыхания нежно ласкают твое лицо и шею? Слышать, как я громко вздыхаю от боли и захлебываюсь в рыданиях? Видеть мой призрак среди призраков ночи, исчезающих в утреннем тумане? Скажи мне, любимый, скажи, кем ты станешь для меня отныне, ты, что был светом моих глаз, отрадой слуха, крыльями моей души?
- Буду для тебя всем, чем ты хочешь, Сельма! - воскликнул я, и сердце мое, казалось, разорвалось на части, расстаявшие в моем взгляде.
- Я хочу, чтобы ты любил меня, - сказала она. - Любил до конца моих дней, как любит поэт свои грустные мысли. Хочу, чтобы ты помнил меня, как путник - гладь водоема, в котором узнал свое отражение, прежде чем испил воды; как мать - ребенка, что, не увидев света, умер в ее чреве. Хочу, чтобы ты думал обо мне, как милосердный царь - об узнике, что испустил дух, не дождавшись прощения. Будь мне братом и другом. И навещай моего отца -покинув этот дом, я стану для него чужой, и его ждет одиночество.
- Я выполню твое желание, Сельма, - сказал я - Дух мой вберет в себя твою душу, сердце станет обителью твоей красоты, грудь - могилой твоей скорби. Буду любить тебя, как нива - весну, жить тобой, как цветок - теплом солнца. Буду повторять твое имя, как долина - эхо колокольного звона деревенских церквей. Я буду внимать повести твоей души, как берег - рассказам волн. Буду вспоминать тебя, Сельма, как одинокий изгнанник - любимую родину, бедняк - уставленный сочными яствами стол, низложенный царь - дни былой славы и величия, тоскующий узник - время свободы и покоя. Буду думать о тебе, как сеятель - о пучках колосьев и грудах пшеницы, добрый пастырь - о тучных лугах и источниках чистой воды.
Взгляд Сельмы был устремлен в темноту; время от времени она вздыхала; сердце ее то учащенно билось, то замирало, подобно взлетам и падениям морской волны.
- Завтра, - сказала она, - реальность станет сном, явь - грезой. Удовольствуется ли влюбленный призрачными объятиями, утолит ли алчущий влаги жажду свою из ручья грез?
- Завтра, - сказал я, - судьба приведет тебя в тихое, благополучное лоно семьи, меня же бросит на арену жизни, где труд и борьба. Тебя ждет дом мужа, которого осчастливит твоя красота и непорочность, меня - западни времени с их печалями и зловещими призраками. Тебя ждет жизнь, меня - битва; тебя - мир и согласие, меня - одиночество и уединение.
Но в долине, осененной смертью, я воздвигну статую в честь любви и буду молиться ей; собеседником любовь услышит мою исповедь, певцом - усладит слух, вином - утолит жажду, платьем -согреет тело. Она будет поднимать меня по утрам, увлекая в далекие степи; в полдень - приводить под сень деревьев, где я вместе с птицами буду скрываться от зноя; вечером - останавливать перед закатом, побуждая внимать песне прощания природы со светом и любоваться призраками безмолвия, витающими в пространстве; ночью - заключать в объятия и на крыльях сна уносить в высшие сферы, где обитают души влюбленных и поэтов. Весною мы будем петь с нею на холмах и склонах, идя по стопам жизни, усеянным головками фиалок и ромашек, и утолять жажду остатками дождевой влаги из чашечек лилий и нарциссов; летом - лежать на траве, под открытым небом, бросив под голову охапку соломы, и бодрствовать вместе с луной и звездами; осенью - уходить на виноградники и, сидя близ корзин с виноградом, любоваться деревьями, сбрасывающими свои позолоченные одежды, и стаями птиц, устремляющимися к берегу; зимою - сидеть у очага, читая друг другу древние легенды, истории стран и народов. Любовь будет моим наставником в юности, опорой - в зрелости и другом - в старости. Любовь пребудет со мной до конца жизни, со смертью же рука Бога соединит меня с тобою.
