Ознакомительная версия.
К тому же она употребляла героин. – Лола представлена в романе наркоманкой: она принимает героин, один из самых сильнодействующих наркотиков, к которому быстро привыкают. Сартр не имел личного опыта приема наркотиков (лишь однажды он попробовал мескалин) и общения с наркоманами, однако в конце 30-х годов многие завсегдатаи кафе «Дом», по его словам, принимали наркотики. В главе XI Матье представляет себе, как Лола нюхает белый порошок, что обычно делают с кокаином.
Брюне. – Персонаж Брюне является собирательным; по словам Сартра, он хотел показать тип коммунистического активиста, интеллектуала по происхождению, играющего ведущую роль (Брюне – член ЦК). Его антибуржуазные настроения и моральная оппозиция по отношению к Матье заимствованы Сартром из его собственных споров с другом юности Полем Низаном, однако внешний облик Брюне взят Сартром у Жоржа Политцера.
Гомес. – Муж Сары, Гомес, появится лишь в романе «Отсрочка». Прототипом этого персонажа послужил друг Сартра, художник Фернандо Херасси (1899–1974), с которым Сартр познакомился в 1929 году через С. де Бовуар. Ф.Херасси родился п семье испанских евреев в Константинополе, изучал философию и историю искусства в Германии, имел выставки своих картин в Париже, где жил с 1935 года; воевал в Испании в составе интербригад, в марте 1939 года бежал во Францию и после четырех месяцев концлагерей в сентябре 1940 года эмигрировал вместе с семьей в США, где работал на американские спецслужбы; с 1946 года возобновил занятия живописью. Его сын Джон выведен в романе под именем Пабло.
«Помешать родиться...» – Тема отказа от отцовства является одной из ключевых в «Возрасте зрелости»; дать ли жизнь новому человеку – этот сложнейший вопрос экзистенциального выбора непосредственно связан с философией свободы. Судя по всему, Сартр никогда не стремился иметь детей, но проблема отцовства его волновала.
...лежал на песке в Аркашоне... – Воспоминания Матье во многом отражают прошлое Сартра: так, в детстве он не раз бывал в курортном городке Аркашоне на юго-западном побережье Франции. Спиноза, которого читал Матье, наряду с Сократом, Декартом и Кантом, был помещен Сартром и его другом П.Низаном в их «личный Пантеон» в их бытность студентами.
...в собственных глазах Матье не был ни высоким... – В воспоминаниях Матье упоминает о своем высоком росте, хотя Сартр был невысок. По его словам, он не стал делать своего литературного двойника маленьким, поскольку считал, что человек невысокого роста производит впечатление духовно слабого и зависимого, в то время как в себе он ощущал немалые духовные силы. Кроме того, Сартру тогда казалось, что герой романа непременно должен быть высок и крепок. Он и сам всегда ощущал себя крепким физически и духовно, сильной личностью; он никогда не страдал от своего небольшого роста и не чувство вал себя ниже других.
...поведет Ивиш на выставку Гогена. – Выставка Гогена, о которой пойдет речь в главе VI, в действительности была открыта с 19 по 31 октября 1938 года в галерее Шарпантье (Фобур Сент-Оноре).
«Архангел!» – Марсель называет Даниеля «Архангелом»; это слово, видимо, было модным в 30-е годы (например, Мари Лорансэн звала своим «архангелом» известного поэта, гомосексуалиста Рене Кревеля). Прототипом Даниеля послужил гомосексуалист «Марко» (Марк Зуорро), преподаватель в лицеях Руана и Парижа, друг Сартра (они познакомились в 1928 году в университетском городке) и С.де Бовуар, которая писала о нем: «Рядом с женщинами Марко без труда играл роль архангела».
Гоген, обнаженный до пояса... – В действительности не существует какого-либо автопортрета Гогена, где он изображен обнаженным по пояс, как описано в романе. Любопытно, что в начале главы VII описание Даниеля совпадает с описанием Гогена на автопортрете.
«Не собак бы нужно было там оставлять». – Эпизод с собаками Константинополя, по словам Сартра, не выдумка: он прочитал об этой истории в прессе.
Серено. – Фамилия Даниеля – Серено – буквально означает «спокойный», «безмятежный» и выбрана для столько мучающегося персонажа не случайно. Любопытно, что сходно звучит и фамилия лесбиянки Инес, персонажа пьесы Сартра «За закрытыми дверями», – Серрано.
Идейные споры с Жаком всегда плохо кончались. – Разговор Жака с Матье – эхо скучных споров, которые в 30-е годы были у Сартра с его отчимом Жозефом Манси (тот считал Сартра чуть ли не коммунистом). Сартр взял отчима в качестве прототипа персонажа Жака Деларю, задавшись целью изобразить карикатурный портрет буржуа правого толка. Тонкая ирония Сартра состоит в том, что Матье слышит правду о себе от человека, которого презирает.
...это оказался «Эксельсиор». – Заголовки в газете «Эксельсиор», которую читает Матье, выдуманы Сартром; тем не менее, все они (кроме фразы о Грете Гарбо) соответствуют реальным событиям, о которых пресса (и в том числе «Эксельсиор») писала между 12 и 16 июня 1938 года.
...поселиться в гостинице. – Борис, находясь дома у Матье, советует тому переехать в отель. В 1946 году Сартр без особого желания согласился жить в одной квартире с матерью; до того он всегда жил в гостиницах, писал в кафе, питался в ресторанах, и эта свобода от собственности была для него очень важна. «Я бы ощущал себя потерянным – как Матье – будь у меня своя квартира с мебелью и прочими личными вещами», – говорил Сартр.
«...Он преподает в лицее Бюффон...» – Как следует из текста, Матье преподавал в парижском лицее Бюффон, который находился на бульваре Пастера; между тем, сам Сартр в период работы над «Возрастом зрелости» преподавал в лицее Пастера. В романе «Отсрочка» Жак ошибочно говорит, что Матье преподает в лицее Пастера – по словам Сартра, он не хотел делать Матье преподавателем того же лицея, где был сам.
«...покажу ему свой пропуск в префектуру». – Собираясь выдать себя за представителя «полиции нравов», Даниель готов был предъявить вместо удостоверения инспектора пропуск в префектуру, что свидетельствует о наличии у него весьма высокопоставленных покровителей.
Улица Данфер-Рошро навевала на него смертную скуку... – Улица Данфер-Рошро, по которой идет Борис, на самом деле является проспектом Данфер-Рошро.
«Исторический и этимологический словарь воровского жаргона и арго с XIV века до наших дней». – Название словаря, который Борис собирался украсть, выдумано Сартром.
Это был Даниель Серено... – Встреча Бориса и Даниеля в книжном магазине напоминает эпизод прерванной кражи из романа Андре Жида «Фальшивомонетчики». В одном из интервью Сартр признавался, что думал о романе А.Жида, однако эта сцена отражает черту характера прототипа Бориса: Бо любил воровать книги. ...русского монаха, Алеши. – Под Алешей Даниель подразумевает младшего из братьев Карамазовых.
Кожа раскроилась от большого пальца до основания мизинца... – Сцена членовредительства Ивиш имеет реальную основу: Ольга Козакевич в период совместной жизни «трио» (она, Симона де Бовуар и Сартр), превратившись в «слегка безумный механизм», сожгла себе руку горящей сигаретой, делая это спокойно и методично. Можно также вспомнить, чтоЛафкадио, герой романа А.Жида «Подземелья Ватикана», воспитывал себя уколами шила в бедро.
... впилась в него зубами... – Можно отметить иронию Сартра: единственный персонаж романа, который что-либо ест, – это субтильная Ивиш (да и то всего лишь яблоко). Однако многие персонажи пьют спиртное на страницах романа. Любопытно также, что кроме Лолы никто из героев не показан за работой.
На сей раз она выиграла без его вмешательства. – Сцена игры Бориса и Ивиш в кости подчеркивает их нарочитый инфантилизм; игру можно рассматривать как акт свободной воли, парадоксально снимающий с игрока ответственность за решение.
... он отдавался темной прохладе бара. – По словам Сартра, бар «Синтра» на площади Оперы он описал как бар, в котором сидят Матье и Даниель.
Матье прочитал письмо от начала до конца. – Записка Марсель Даниелю датирована 20 апреля; это число, видимо, выбрано не случайно и подчеркивает двойственность Марсель: согласно внутренней хронологии романа, приблизительно в этот день был зачат ребенок Матье и Марсель.
...в стиле Калиостро... – Упоминание знаменитого шарлатана и авантюриста XVIII века Калиостро (настоящее имя – Жозеф Бальзамо) при описании внешности Даниеля призвано подчеркнуть темную сторону его натуры. О Марко, прототипе Даниеля, С. де Бовуар писала: «...уроженец города Бон (Восточная Франция), он был красоты необыкновенной: брюнет с кожей как темный янтарь и с яркими глазами, его лицо напоминало разом древнегреческие статуи и полотна Эль Греко».
Ознакомительная версия.
