И об этом тоже хватит.
К счастью, он успел высушить сено и на своей спине перетаскал его под крышу, хотя и поступил неосторожно, выкосив сразу весь луг. Однако обошлось, ему повезло; правда, потом у него ломило всё тело, и он то стонал, то смеялся над своей слабостью, но душе его эта работа не повредила, наоборот. По вечерам он варил себе ячменную кашу и ел её, запивая разведённой в воде патокой, это была добрая пища, и он благодарил за неё Господа Бога.
Когда сено было убрано, он снова поехал к Карелу и вернул ему косу с оселком и грабли.
Покончено в Доппене, покончено с Доппеном? Раз — и готово. Эдеварт ходил по усадьбе и прощался. Само собой, ему было грустно, что всё сложилось так неудачно, но изменить что-либо было не в его силах. В дровяном сарае стоял новый топор, Эдеварту жаль было оставлять топор в одиночестве, но и забрать его он не мог, нет, он не возьмёт из Доппена ни гвоздя, ни щепки; Эдеварт всадил топор в чурбак, на котором колол дрова, и там оставил. Потом он вошёл в дом и попрощался с комнатой; его взгляд упал на кровать, на него нахлынули воспоминания, он не выдержал, и то ли всхлип, то ли жалобный стон вырвался из его груди. В ту минуту он вспомнил все свои недобрые мысли о Лувисе Магрете и со слезами раскаялся в них.
Август был уже готов.
Одно прошу, сказал он Эдеварту, если я приду к тебе и попрошу отсрочки часа на два, чтобы закончить свои дела, не давай их мне.
Как знаешь, ответил Эдеварт, не совсем понимая, о чём говорит Август.
Большую часть ночи им предстояло ждать почтового парохода, идущего на юг; Август вдруг что-то вспомнил и ушёл. Время от времени Эдеварт видел его между домами, Август как будто куда-то спешил.
Вечером он пришёл и сказал: Нет, я всё-таки не успею к этому пароходу.
Как это не успеешь?
Поедем со следующим.
Это невозможно! — воскликнул Эдеварт.
Август, коротко: Тогда поезжай один.
Уехать один Эдеварт не мог, в его теперешнем состоянии ему нужен был друг. Он спросил: Что тебя здесь удерживает?
Расчёт, ответил Август. Я не могу найти Ромео.
Это, понятно, была лишь отговорка, сам Эдеварт с трудом избежал встречи с Ромео, ему не хотелось попадаться на глаза хозяйскому сыну в таком жалком виде, он вообще не хотел никого видеть, ни к кому не зашёл и просидел всю ночь на пристани. А мне кажется, ты уже получил расчёт, сказал он без обиняков.
Да, но это другое, буркнул Август и ушёл.
Под утро раздался гудок парохода, и Эдеварт вышел на пристань. Августа нигде не было, и его никто не видел; Магнус, приказчик, встречавший пароход, не удержался от колкости: Твой товарищ не осмелится сесть на пароход, ведь он до смерти боится моря!
Эдеварт сел на ящик и заснул.
Вскоре явился Август, он был в мрачном расположении духа и держал под мышкой полупустой матросский мешок. Ты не должен был отпускать меня, сказал он Эдеварту, всё равно ничего из этого не получилось.
Эдеварт: А что должно было получиться?
Не спрашивай, ответил Август. Разве было бы лучше, если б я застрелил его?
Эдеварт от удивления раскрыл рот.
Как бы то ни было, я здесь, мешок мой вот он, я готов.
Я не могу ждать ещё неделю, мрачно сказал Эдеварт. Послушай, Август, а почему бы нам не уехать с пароходом, что идёт на север? Он придёт сюда вечером. Что скажешь?
Август задумался. Ну хорошо, поедем на север, согласился он.
Днём Август опять метался по усадьбе Кноффа и как будто был чем-то озабочен, вечером он принёс Эдеварту поесть и сел рядом с ним; они укрылись от ветра за дубильным чаном и задремали.
Незадолго перед приходом парохода оба проснулись как по команде.
Они почти не разговаривали, Август был задумчив. Неожиданно он говорит: Когда пароход даст гудок, поднимайся на борт, я приду сразу за тобой.
Эдеварт: Мы вместе поднимемся на борт!
Дело в том, что я должен кое с кем проститься, буркнул Август. А когда пароход дал гудок, он вскочил и сказал: Ты как хочешь, а я не могу уехать и с этим пароходом!
Эдеварт удержал его: Мы сейчас же вместе поднимемся на борт!
Отпусти меня! — потребовал Август. Сейчас самое удобное время, Магнус экспедирует пароход, и она дома одна...
Когда Эдеварт наконец понял, в чём дело, то без лишних слов потащил товарища за собой и не отпустил его, пока они не оказались на борту.
Он спросил: Ты забрал своё кольцо?
Август: Кольцо? Зачем оно мне? Я буду рад, если она возьмёт его с собой в могилу. Нет, я ничего не получил от неё, ни раньше, ни теперь, ничего, она не захотела.
А ты и раньше пытался?
Ещё бы не пытался! — ответил Август. Но я подумал, что теперь я уезжаю... и если приду к ней в эту ночь... Неожиданно он рассердился: Какого чёрта, ты держишь меня за руку? Что я тебе сделал? Говоришь, сам просил тебя? Но я не это имел в виду. Ты никогда никого не любил и не знаешь, каково это...
Снова в Поллене.
Большие изменения произошли за эти две недели.
Ещё на борту парохода Эдеварт удивился, увидав своё имя на одном из ящиков, стоявших на нижней палубе; он огляделся и обнаружил ещё несколько ящиков со своим именем — ящики, тюки, бочки, видимо, это были новые товары. Вот чудеса; Эдеварт позвал друга, чтобы узнать, что он думает по этому поводу, и Август тут же сказал: Это от неё! — От кого? — От той женщины, что уехала. Ведь это товары из Тронхейма! Эдеварт пошарил в кармане, но длинный список, составленный Поулине, всё ещё был у него, и Лувисе Магрете ничего не знала о нём... да и на какие деньги купила бы она эти товары! Чёрт его знает, что за загадки!
Когда им выписывали билеты, штурман, услыхав имя Эдеварта, воскликнул: Так это вы! А мы на ваше имя везём большой груз. Эдеварт хотел ответить, что он знать не знает никакого груза, но вмешался Август: Этот человек привык возвращаться с целой лавкой!
На пароходе к ним отнеслись благожелательно и с большим уважением; и хотя места у них были палубные, все сочли это капризом богатого купца.
На месте загадка разрешилась; Йоаким с Теодором встречали пароход на карбасе Каролуса, чтобы на нём отвезти товар в Поллен. Всё оказалось проще простого — Йоаким вернулся из Кве-фьорда с большими деньгами, вырученными за сельдь, и спас лавку.
Август, тот сразу всё понял, но не удивился и не рухнул от благодарности на колени. Когда экспедитор предположил, что товару здесь не меньше чем на десять тысяч, Август сказал: Да, торговля в Поллене идёт бойко. Экспедитор: Выходит, Габриэльсен опять разорился? Да, ответил Август, иначе и быть не могло!
Эдеварт не осмеливался принять участие в этом разговоре, он чувствовал себя униженным и не мог этого скрыть. Август старался подбодрить его: в прошлый раз они вернулись в Поллен богачами и сразу прославились на всю округу, не могут же они теперь вернуться нищими. Мы что-нибудь придумаем, ты не тревожься! — сказал он.
Йоаким был несколько смущён этой встречей. Нас попросили забрать твои ящики, сказал он Эдеварту. Поулине всё неймётся!
Август, добродушно посмеиваясь, спросил как ни в чём не бывало: А как ты узнал, что мы с товаром приедем именно на этом пароходе?
Неужели ты думаешь, что Поулине не дали знать об этом телеграммой? — ответил Йоаким.
Эдеварта здесь будто и не было.
Домой они вернулись вместе с карбасом. По пути Йоаким рассказал, что уфутенец, старый шкипер, покинул Поллен со своей шхуной, не рассчитавшись с людьми, он обещал, что пришлёт деньги с юга. Все, кто работал на скалах, остались с носом и без единого шиллинга в кармане после тяжёлой летней работы.
И не заработай мы на сельди в Кве-фьорде, подал голос Теодор, Поллену пришёл бы конец! Теодора просто распирало от гордости, он получил на сельди хорошие деньги и не скрывал этого, справил себе высокие сапоги с красными отворотами и страшно важничал. Однако Август смотрел на него, как на пустое место.
Неприятное чувство, вызванное тем, что Йоакиму пришлось потратить свои деньги на лавку вместо того, чтобы построить новый хлев, мало-помалу улеглось; Эдеварт подарил Поулине кольцо с жемчугом, чтобы показать, что он вернулся не с пустыми руками... и, Бог знает, не случится ли вскорости чего-нибудь такого, что позволит ему снова расправить плечи! Йоаким, как ни в чём не бывало, нанял лошадь и принялся перевозить товары из лодочного сарая; он вскрывал ящики, вспарывал тюки и закатывал бочки в подвал, при этом шутил со старшим братом и просил хозяина накинуть ему за усердие. Поулине раскладывала товары по полкам и ящикам и ходила вдоль прилавка как королева.
Много вы, однако, всего закупили, заметил Эдеварт.
Это всё Йоаким, оправдывалась Поулине.
А что прикажешь делать! — воскликнул Йоаким. Она же мне покою не давала!
Я не давала тебе покою?
А то нет, она улеглась здесь на полу и орала во весь голос!
