свой собственный тост».
Потом он нагнулся к ней и сказал на ухо, как это звучит.
Затем мисс Вонг сделала несколько тренировочных заходов с рюмкой в руках. После чего, во время финального «ганбея», когда все стояли с поднятыми бокалами, она заметила оператора компании Си-би-эс Фреда Кауси из Ванкувера — он находился в другом конце зала.
«Фре-ед! — крикнула она ему явно навеселе. — Засунь ее себе в…!»
Чудесная вещь культурный обмен, не так ли?
Согласно данным последней переписи населения, Пекин насчитывал 7 миллионов 570 тысяч жителей. Что касается меня, то количество велосипедов и повозок рикш в этом городе мне казалось не меньше этой цифры. Их было невероятно много. Поражал контраст: люди, велосипеды, лошади, временами и среди всего этого — «мерседесы», лимузины и рикши. И временами из этого людского водоворота то выскакивали, то снова исчезали в нем молодые ребята с поклажей фунтов в сто, которую они тащили на спине и удерживали при помощи лишь одной лямки, перекинутой через лоб.
Бывало, мы медленно катим во время показательного заезда, пытаемся запечатлеть в памяти все, что видим по пути, как вдруг наши хозяева неожиданно меняют маршрут, и мы попадаем в совершенно иной век. Нам показали Запретный город, возили к гробницам императорской династии Минь. Чтобы добраться до них, нам пришлось проехать по аллее Животных, украшенной резными парными изображениями зверей — один стоит, другой сидит, тот, что присел отдохнуть, набирается сил, чтобы не заснуть, когда придется заступать на охрану гробницы во время ночной вахты.
Так много хотелось увидеть, и так мало было времени. Но на второй день нашего пребывания в Китае мы стояли перед самой Великой стеной и готовились к восхождению.
Стартовал я не самым лучшим образом. В течение полутора часов я вообще не мог сдвинуться с места. Дон забыл оборудовать кресло самыми большими толчковыми ободьями и самыми маленькими колесами. Ему пришлось в спешке умчаться в гостиницу, преодолевая при этом сумятицу уличного движения, вернуться с ними назад, а затем установить их на каталке. И вот наконец я набрал в легкие побольше воздуха и сделал первый толчок в направлении стены.
Стоял отличный день для восхождения, был легкий туман, небо слегка хмурилось, но света вполне хватало. Мы наняли профессионального фотографа. Обе компании — Си-би-эс и Си-ти-ви прислали своих операторов. Телеграфные агентства также были хорошо представлены. Мой план штурма стены был прост: в тех местах, где мне придется преодолевать ступени, ребятам попросту придется нести меня на руках вместе с коляской. На всех остальных участках, невзирая на крутизну подъема, они должны были находиться за моей спиной, чтобы в случае необходимости успеть схватить и остановить мое кресло. В конце концов я хотел сам одолеть эту штуковину, а вовсе не чтобы меня кто-то нес.
Это было невероятно трудно. Что касается крутизны — справочники не лгали: она составляла от сорока пяти до шестидесяти градусов. После каждого толчка вперед кому-то приходилось постоянно страховать кресло, чтобы оно не покатилось назад, потому что, как только я заканчивал толчок, я не успевал перехватить ободья достаточно быстро, чтобы предотвратить откат. Когда мы добирались до участка со ступенями — а они следовали примерно через каждые сто ярдов, — ребятам приходилось нести меня на руках. Всего, как мне сказали, там было 103 ступени. На всех же остальных участках мне приходилось бороться со стеной в одиночку, собственно, как я себе это и представлял.
Я чересчур переусердствовал, толкая ободья. Кажется, даже сорвал кожу на ладонях. Но когда я изнемогал настолько, что не мог сдвинуться хоть на дюйм вперед, мы делали остановку и фотографировались. Забавно, но я всегда представлял себе эти минуты исполненными одиночества, чувства полного уединения. И когда я окидывал взглядом территорию Монголии [3], то невольно мне в голову закралась мысль: что подумал бы император, если узнал, что наступит день, когда на стену, строительство которой он начал, чтобы защитить свое царство от иноземцев, заберется какой-то человек в инвалидной коляске, а кругом соберутся толпы туристов из десятков стран, которых сюда доставят автобусы? Да уж, наверное, в восторг бы он не пришел. Вряд ли бы он такому обрадовался.
Мы провели минут сорок пять на стене, затем спустились назад метров на 800 — всю дорогу мне приходилось работать тормозами. Затем мы отправились на машине в госпиталь, где нас ждала частная аудиенция у Дэн Пуфана, а затем встреча с Ван Ли — одним из пяти заместителей премьера Государственного совета Китая. Я испытывал огромную признательность к Дэну за ту работу, которую он делал для инвалидов, и меня не покидало чувство, что нам еще доведется встретиться вновь. Учитывая ту работу, которую нам еще предстояло сделать, скорее всего так оно и получится.
Мы сделали трехдневный перерыв на отдых, чтобы подготовиться к первому перегону. То ли все мы не особенно толково им воспользовались, то ли я сам отнесся к нему недостаточно внимательно, но, когда мы прибыли на большую прощальную церемонию, проходившую под открытым небом, я по-прежнему был немного не в себе.
Ветер! Он дул мне прямо в лицо. Все предварительное планирование, все напоминания сотрудникам оффиса, заблаговременная работа на маршруте — все пошло прахом, и я мчался в самые зубы ветру, дующему со скоростью 30 миль в час.
В том, что все получилось именно так, не было никакой загадки. Сокращение дистанции до 50 миль в день на этапе в Австралии отодвинуло нас на шесть недель назад по сравнению с первоначальным графиком. При проработке маршрута в Китае учитывалось, что мы прибудем сюда в начале марта. Если бы мы отправились в путь вовремя, ветры действительно могли дуть нам в спину на протяжении всего пути вплоть до Шанхая. Но сейчас стоял апрель, массы теплого воздуха поступали с юга, и ветер дул нам прямо в лицо.
Для меня это было почище, чем восхождение на стену. Ведь еще в январе, когда предполагалось, что мы опоздаем с прибытием в Китай, никто не удосужился проверить: а вдруг погода в это время изменится? Зная об этом, можно было изменить направление маршрута и отправиться из Шанхая в Пекин, тогда бы ветер дул нам в спину всю дорогу и мы бы финишировали у Великой стены в отличной форме. Но нет — мы
