Эти вещи вызывали у меня справедливый гнев, и если сначала я была дружелюбна к нему (хотя он был бестолковым и унылым на вид), то потом часто била его по Ушам и выдирала из его Головы пряди Волос. На это он издавал Вопли и говорил, что я превратила его жизнь в тяжкое бремя; сие не вызывало сомнений и доставляло мне большое удовольствие.
Наконец он предложил изготовить Картину, вмещающую такую часть юбки, какая только сможет войти, и сделал Примечание следующего рода: „Портрет: сверху два с половиной ярда, потом Ноги отдельно“. Но это ничуть не удовлетворило меня, а потому я заперла его в Погребе, где он оставался три недели, ежедневно становясь все тоньше и тоньше, пока не стал плавать по воздуху вверх и вниз, как Перышко.
В определенный день, когда я спросила его, сделает ли он теперь мое изображение в полный рост, он ответил мне тонким жалобным Голосом, словно Комар, но тут кто-то открыл Дверь и его вынесло Сквозняком в трещину на Потолке, а я осталась ждать его, подняв свой Факел, и стояла до тех пор, пока тоже не превратилась в Призрак, однако прилипший к Стене».
Потом мой господин и его спутники спустились в Погреб. Увидев это странное зрелище, мой господин вытащил свой Меч с громким криком «Смерть!» (хотя так и не объяснил, кого или что он имел в виду). Некоторые вошли внутрь, но многие остались сзади, подгоняя тех, кто был впереди, не столько своим примером, сколько ободряющими Словами, однако в конце концов все вошли в Погреб; мой господин был последним.
Они отодвинули от стен Бочки и другие вещи и обнаружили упомянутого Призрака, ужасного на вид, однако сохранившегося на Стене; от жуткого этого зрелища поднялись такие Крики, какие в наши дни редко можно услышать. Многие лишились чувств, тогда как другие спаслись от этого Бедствия большими глотками Пива, однако и они были еле живы от Страха.
Тогда Дама обратилась к ним на такой манер:
Все внимайте моей воле,
Я пребуду здесь, доколе
Даму этого удела,
Схожую лицом и телом,
Не сфотографируют как надо,
Во весь рост открытой взгляду;
Тогда сгину я опять
И не буду вас пугать.
Тогда помянутый Мэттью Диксон обратился к ней и спросил: «Почему ты высоко держишь этот Факел?» — на что она ответила: «Свечи дают свет», — но никто ее не понял.
Потом наверху зазвучал тонкий Голос:
В погребе замка Окленд
Давно, очень давно
Заперли славного парня,
Горе ему суждено!
Снять ее в полный рост —
Как дотянуться до звезд;
Tempore (так я и сказал ей),
Practerito![12]
(К этому Хору никто не смог присоединиться, ибо Латынь была для них неизвестным Языком.)
Она была очень жестока,
Давно, очень давно,
Меня уморила до срока,
Хоть в погребе было вино.
Ведь я из Шотландии мог убежать,
Последний медяк за это отдать,
Но меня учили честно играть, —
Не поминайте же лихом, друзья,
А помяните добрым глотком!
Тогда мой господин, отложив свой Меч (который впоследствии был повешен на стене в память о столь великой Храбрости), приказал Дворецкому принести ему Кувшин Пива, каковой Кувшин он выпил за один присест и велел принести еще. Ибо, по его собственным словам: «Ручей уже не Ручей, если он Высохнет».
Здесь: набирает силу по мере движения (лат.)
Слова romancement в английском языке нет; автор выводит его от romance в значении «романтика». Однако есть термин Roman cement (романцемент — гидравлический вяжущий материал, получаемый из мергелей тонкого помола). Эта игра слов лежит в основе сюжета. — Прим. пер.
Адельфи — комплекс общественных и жилых зданий в Лондоне; построен во второй половине XVIII в. братьями Адамами. — Прим. пер.
Ричард Флексмор (1824–1860) — известный клоун и мим Викторианской эпохи. — Прим. пер.
Вернемся к нашим баранам (фр.)
Здесь: непостоянной черни (лат.)
«Мое» и «твое» (лат.)
«Половина наполовину» — кружка подогретого эля пополам с портером на жаргоне лондонских кокни XIX века. — Прим. пер.
Этот эпизод, начиная с разговора в гостинице, основан на игре слов: официант говорит на жаргоне кокни «hacquire her Hart» в смысле «овладеть ее мастерством», а Поэт слышит «завладеть ее сердцем». — Прим. пер.
Еще один эпизод, основанный на игре слов: punch (удар) и punch (пунш) произносится одинаково. — Прим. пер.
Буквально: без платья. — Прим. пер.
Время (и) сноровка (искаж: лат.)
