его ртом. Не подвинувшись ни одним пальцем, он наклонил слегка голову к миске и хлебал жижу, схватывая по временам зубами галушки. «Нет, этот», подумал Вакула про себя, «еще ленивее Чуба: тот, по крайней мере, ест ложкою, а этот и руки не хочет поднять!»
Пацюк, верно, крепко занят был галушками, потому что, казалось, совсем не заметил прихода кузнеца, который, едва ступивши на порог, отвесил ему пренизкий поклон.
«Я к твоей милости пришел, Пацюк!» сказал Вакула, кланяясь снова.
Толстый Пацюк поднял голову и снова начал хлебать галушки.
«Ты, говорят, не во гнев будь сказано», сказал, собираясь с духом, кузнец: «я веду об этом речь не для того, чтобы тебе нанесть какую обиду, приходишься немного сродни чорту».
Проговоря эти слова, Вакула испугался, подумав, что выразился все еще напрямик и мало смягчил крепкие слова, и ожидая, что Пацюк, схвативши кадушку вместе с мискою, пошлет ему прямо в голову, отсторонился немного и закрылся рукавом, чтобы горячая жижа с галушек не обрызгала ему лица.
Но Пацюк взглянул и снова начал хлебать галушки.
Ободренный кузнец решился продолжать: «К тебе пришел, Пацюк, дай боже тебе всего, добра всякого в довольствии, хлеба в пропорции!» Кузнец иногда умел ввернуть модное слово; в том он понаторел в бытность еще в Полтаве, когда размалевывал сотнику дощатый забор. «Пропадать приходится мне, грешному! ничто не помогает на свете! Что будет, то будет, приходится просить помощи у самого чорта. Что ж, Пацюк», произнес кузнец, видя неизменное его молчание: «как мне быть?»
«Когда нужно чорта, то и ступай к чорту!» отвечал Пацюк, не подымая на него глаз и продолжая убирать галушки.
«Для того-то я и пришел к тебе», отвечал кузнец, отвешивая поклон: «Кроме тебя, думаю, никто на свете не знает к нему дороги».
Пацюк ни слова, и доедал остальные галушки. «Сделай милость, человек добрый, не откажи!» наступал кузнец. «Свинины ли, колбас, муки гречневой, ну, полотна, пшена, или иного прочего, в случае потребности… как обыкновенно между добрыми людьми водится… не поскупимся, расскажи хоть, как, примерно сказать, попасть к нему на дорогу?»
«Тому не нужно далеко ходить, у кого чорт за плечами», произнес равнодушно Пацюк, не изменяя своего положения.
Вакула уставил в него глаза, как будто бы на лбу его написано было изъяснение этих слов. «Что он говорит?» безмолвно спрашивала, его мина; а полуотверстый рот готовился проглотить, как галушку, первое слово. Но Пацюк молчал. Тут заметил Вакула, что ни галушек, ни кадушки перед ним не было; но вместо того на полу стояли две деревянные миски; одна была наполнена варениками, другая сметаною. Мысли его и глаза невольно устремились на эти кушанья. «Посмотрим», говорил он себе, «как будет есть Пацюк вареники. Наклоняться он верно не захочет, чтобы хлебать, как галушки, да и нельзя: нужно вареник сперва обмокнуть в сметану».
Только что он успел это подумать, Пацюк разинул рот; поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснулся из миски, шлепнулся в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать. «Вишь, какое диво!» подумал кузнец, разинув от удивления рот. и тот же час заметил, что вареник лезет и к нему в рот и уже вымазал губы сметаною. Оттолкнувши вареник и вытерши губы, кузнец начал размышлять о том, какие чудеса бывают на свете и до каких мудростей доводит человека нечистая сила, заметя притом, что один только Пацюк может помочь ему.
«Поклонюсь ему еще, пусть растолкует хорошенько… Однако, что за чорт! ведь сегодня голодная кутья; а он ест вареники скоромные! Что я, в самом деле, за дурак: стою тут и греха набираюсь! Назад!» И набожный кузнец опрометью выбежал из хаты.
Однакож чорт, сидевший в мешке и заранее уже радовавшийся, не мог вытерпеть, чтобы ушла из рук его такая славная добыча. Как только кузнец опустил мешок, он выскочил из него и сел верхом ему на шею.
Мороз подрал по коже кузнеца; испугавшись и побледнев, не знал он, что делать; уже хотел перекреститься… Но чорт, наклонив свое собачье рыльце ему на правое ухо, сказал: «Это я — твой друг, все сделаю для товарища и друга! Денег дам, сколько хочешь», пискнул он ему в левое ухо. «Оксана будет сегодня же наша», шепнул он, заворотивши свою морду снова на правое ухо. Кузнец стоял, размышляя.
«Изволь», сказал он наконец: «за такую цену готов быть твоим!»
Чорт всплеснул руками и начал от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец!» думал он про себя; «теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые на чертей. Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?»
Тут чорт засмеялся от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде все хвостатое племя. Как будет беситься хромой чорт, считавшийся между ими первым на выдумки.
«Ну, Вакула!» пропищал чорт, — все так же, не слезая с шеи, как бы опасаясь, чтобы он не убежал: «ты знаешь, что без контракта [34] ничего не делают».
«Я готов!» сказал кузнец: «у вас, я слышал, расписываются кровью; постой же, я достану в кармане гвоздь!»
Тут он заложил назад руку — и хвать чорта за хвост.
«Вишь, какой шутник!» закричал, смеясь, чорт: «ну полно, довольно уже шалить!»
«Постой, голубчик!» закричал кузнец: «а вот это как тебе покажется?» При сем слове он сотворил крест, и чорт сделался так тих, как ягненок. «Постой же», сказал он, стаскивая его за хвост на землю: «будешь ты у меня знать подучивать на грехи добрых людей и честных христиан». Тут кузнец вскочил на него верхом и поднял руку для крестного знамения.
«Помилуй, Вакула!» жалобно простонал чорт: «все, что для тебя нужно, все сделаю, отпусти только душу на покаяние: не клади на меня страшного креста!»
«А, вот каким голосом запел, немец проклятый! Теперь я знаю, что делать. Вези меня сей же час на себе! слышишь, неси, как птица!»
Вареник выплеснулся из миски, шлепнулся в сметану и подскочил вверх…
«Куда?» произнес печальный чорт.
«В Петембург, прямо к царице!» и кузнец обомлел от страха, чувствуя себя подымающимся на воздух.
_____
Долго стояла Оксана,
