— Где ты хочешь остановиться на ночь, Ноэ? — спросила она, когда они прошли еще несколько сот ярдов.
— Откуда мне знать, — огрызнулся Ноэ, расположение духа которого значительно ухудшилось от ходьбы.
— Надеюсь, где-нибудь поблизости, — сказала Шарлотт.
— Нет, не поблизости, — ответил мистер Клейпол. — Слышишь? Не поблизости. Значит, нечего и думать об этом.
— Почему не поблизости?
— Когда я говорю тебе, что не намерен что-либо делать, этого достаточно без всяких почему и потому, — с достоинством ответил мистер Клейпол.
— Зачем так сердиться? — сказала его спутница.
— Хорошенькое было бы дело, если б мы остановились в каком-нибудь трактире близ самого города, чтобы Сауербери, если он пустился за нами в погоню, сунул туда свой старый нос, надел на нас наручники и отвез нас обратно в повозке, — насмешливым тоном сказал мистер Клейпол. — Нет! Я уйду и затеряюсь в самых узких улицах, какие только удастся найти, и до тех пор не остановлюсь, пока не сыщу самый жалкий трактир из всех, какие нам попадаются по дороге. Благодари свою счастливую звезду за то, что у меня есть голова на плечах: если бы я не схитрил и не пошел по другой дороге и не вернись мы через поля, вы, сударыня, уже неделю как сидели бы под крепким замком! И поделом тебе было бы, потому что ты дура!
— Я знаю, что я не такая смышленая, как ты, — ответила Шарлотт, — но не сваливай всю вину на меня и не говори, что меня посадили бы под замок. Случись это со мной, тебя бы, конечно, тоже посадили.
— Ты взяла деньги из кассы, сама знаешь, что ты, — сказал мистер Клейпол.
— Я их взяла для тебя, милый Ноэ, — возразила Шарлотт.
— А я их у себя оставил? — спросил мистер Клейпол.
— Нет. Ты доверился мне и позволил их нести, потому что ты милый и славный, — сказала леди, потрепан его по подбородку и взяв под руку.
Это соответствовало действительности, но так как у мистера Клейпола не было привычки слепо и безрассудно дарить кому бы то ни было свое доверие, то, воздавая должное этому джентльмену, следует заметить, что он доверился Шарлотт только для того, чтобы деньги были найдены у нее, если их поймают: это дало бы ему возможность заявить о своей непричастности к краже и весьма благоприятствовало его надежде ускользнуть. Конечно, при таком положении дел он не стал объяснять своих мотивов, и они очень мирно пошли дальше рядом.
Следуя своему, благоразумному плану, мистер Клейпол шел, не останавливаясь, пока не добрался до «Ангела» в Излингтоне, где он пришел к мудрому заключению, что, судя по толпе прохожих и количеству экипажей, здесь и в самом деле начинается Лондон. Задержавшись только для того, чтобы посмотреть, какие улицы самые людные и каких, стало быть, надлежит особенно избегать, он свернул на Сент-Джон-роуд и вскоре углубился во мрак запутанных и грязных переулков между Грейс-Инн-лейном и Смитфилдом, благодаря которым эта часть города кажется одной из самых жалких и отвратительных, хоть она находится в центре Лондона и подверглась большой перестройке.
Этими улицами шел Ноэ Клейпол, таща за собой Шарлотт; время от времени он сходил на мостовую, чтобы окинуть глазом какой-нибудь трактирчик, и снова шел дальше, если наружный вид заведения заставлял думать, что здесь для него слишком людно. Наконец, он остановился перед одним, на вид более жалким и грязным, чем все замеченные им раньше, перешел дорогу и, обозрев его с противоположного тротуара, милостиво объявил о своем намерении пристроиться здесь на ночь.
— Давай-ка узел, — сказал Ноэ, отстегивая ремни, укреплявшие его на плечах женщины, и взваливая его себе на плечи, — и не говори ни слова, пока с тобой не заговорят. Как называется это заведение… т-р… трое кого?
— Калек, — сказала Шарлотт.
— Трое калек, — повторил Ноэ. — Ну что ж, прекрасная вывеска. Вперед! Не отставай от меня ни на шаг. Идем!
Сделав такое внушение, он толкнул плечом скрипучую дверь и вошел в дом вместе со своей спутницей.
В буфетной никого не было, кроме молодого еврея, который, опершись обоими локтями о стойку, читал грязную газету. Он очень пристально посмотрел на Ноэ, а Ноэ очень пристально посмотрел на него.
Будь Ноэ в костюме приютского мальчика, у еврея могло быть какое-то основание так широко раскрывать глаза; но так как Ноэ отделался от куртки и значка и в дополнение к кожаным штанам надел короткую рабочую блузу, то, казалось, не было особых причин для того, чтобы внешний его вид привлекал к себе внимание посетителей трактира.
— Это «Трое калек»? — спросил Ноэ.
— Так называется это заведение, — ответил еврей.
— Один джентльмен, шедший из деревни, которого мы повстречали по дороге, посоветовал нам зайти сюда, — сказал Ноэ, подталкивая локтем Шарлотт, быть может, с целью обратить ее внимание на этот чрезвычайно хитроумный способ вызвать к себе уважение, а может быть, предостерегая ее, чтобы она не выдала своего изумления. — Мы хотим здесь переночевать.
— Насчет этого я не знаю, — сказал Барни, который был помощником трактирщика. — Пойду справлюсь.
— Проводите нас в другую комнату и дайте холодной говядины и пива, пока будете ходить справляться, — сказал Ноэ.
Барни повиновался — повел их в маленькую заднюю комнатку и поставил перед ними заказанную снедь; покончив с этим, он уведомил путешественников, что они могут устроиться здесь на ночлег, и ушел, предоставив любезной парочке подкрепляться.
Эта задняя комната находилась как раз за буфетной и была расположена на несколько ступенек ниже, так что любой, кто был своим в заведении, отдернув занавеску, скрывавшую маленькое оконце в стене упомянутого помещения, на расстоянии примерно пяти футов от пола, мог не только видеть гостей в задней комнате, не подвергая себя серьезной опасности быть замеченным (оконце было в углу, между стеной и толстой вертикальной балкой, и здесь должен был поместиться наблюдатель), но и, прижавшись ухом к перегородке, установить в достаточной мере точно предмет их разговора. Хозяин Заведения минут пять не отрывал глаз от потайного окна, а Барни, передав упомянутое выше сообщение, только что вернулся, когда Феджин заглянул в бар справиться о своих юных учениках.
— Тссс… — зашептал Барни. — В соседней комнате чужие.
— Чужие? — шепотом повторил старик.
— Да. И чудная пара, — добавил Барни. — Из провинции, но, если не ошибаюсь, вам по вкусу.
Казалось, Феджин выслушал это сообщение с большим интересом. Взобравшись на табурет, он осторожно прижался глазом к стеклу и из своего укромного местечка мог видеть, как мистер Клейпол брал холодную говядину с блюда, пил пиво из кружки и выдавал гомеопатические дозы того и другого Шарлотт, которая сидела рядом и покорно то пила, то ела.
— Эге, — прошептал Феджин, поворачиваясь к Барни. — Мне нравится этот парень. Он может нам пригодиться. Он уже знает, как дрессировать девушку. Притаитесь, как мышь, мой милый, и дайте мне послушать, о чем они говорят, дайте мне их послушать.
Он снова приблизил лицо к стеклу и, прижавшись ухом к перегородке, стал внимательно слушать с такой хитрой миной, которая была бы под стать какому-нибудь старому злому черту.
— Так вот: я хочу сделаться джентльменом, — сказал мистер Клейпол, вытягивая ноги и продолжая разговор, к началу которого Феджин опоздал. — Хватит с меня проклятых старых гробов, Шарлотт. Я желаю жить как джентльмен, а ты, если хочешь, будешь леди.
— Я бы очень хотела, дорогой! — отозвалась Шарлотт. — Но не каждый день можно очищать кассы, и после этого удирать.
— К черту кассы! — сказал мистер Клейпол. — И кроме касс есть что очищать.
— А что у тебя на уме? — спросила его спутница.
— Карманы, женские ридикюли, дома, почтовые кареты, банки, — сказал мистер Клейпол, воодушевляясь под влиянием пива.
— Но ты не сумеешь делать все это, дорогой мой, — сказала Шарлотт.
— Я постараюсь войти в компанию с теми, которые умеют, — ответил Ноэ. — Они-то помогут нам стать на ноги. Да ведь ты одна стоишь пятидесяти женщин; никогда еще я не видывал такого хитрого и коварного создания, как ты, когда я тебе позволяю.
— Ах, боже мой, как приятно слышать это от тебя! — воскликнула Шарлотт, запечатлев поцелуй на его безобразном лице.
— Ну, хватит! Нечего чересчур нежничать, а не то я рассержусь! — важно сказал Ноэ, отстраняясь от нее. — Я бы хотел быть главарем какой-нибудь шайки, держать людей в руках и шпионить за ними так, чтобы они сами этого не знали. Вот это бы мне подошло, если барыш хорош. И если бы только нам связаться с какими-нибудь джентльменами этой породы, я бы сказал, что двадцатифунтовый билет, который у тебя спрятан, недорогая плата, тем более что мы-то сами толком не знаем, как от него отделаться.
Высказав такое пожелание, мистер Клейпол с видом великого мудреца заглянул в пивную кружку и, хорошенько взболтав ее содержимое, хлебнул пива, что, повидимому, очень его освежило. Он подумывал, не хлебнуть ли еще раз, но дверь внезапно распахнулась, и появление незнакомца ему помешало.
