— Простите, — сказал Билл, — Вы говорили…
— Нет, продолжайте. Что Алджи?
— Да, собственно, ничего. Я просто хотел сказать, что он объявился сегодня утром.
— Как, здесь?
— Приехал ко мне в гостиницу.
— И поселился там за ваш счет?
— Ну, наверное.
— Каркнул ворон![107]
— Простите?
— Домашняя шутка. Мой дядя убежден, что Алджи питают вороны, как кого-то там в Ветхом Завете. Вы, я вижу, ворон с хорошим стажем.
— Не могу же я бросить его на произвол судьбы.
— А что? Ему бы это было только на пользу. Конечно, для Алджи единственное спасение — жениться. На славной девушке с независимым доходом и железной волей, которая ходила бы с палкой и заставляла его работать.
— Вроде леди Макбет?
— Леди Макбет пришлась бы в самый раз.
— Посоветую ему, когда вернусь. Вы что-то начали говорить?
— Когда?
— Перед тем, как речь зашла об Алджи, вы начали: «Расскажите мне…»
— Ах, да. Я просто хотела попросить, чтобы вы рассказали о себе.
— Лучше вы о себе. Пока мне известно только, что вы — сестра Алджи.
— А больше и рассказывать почти нечего. Я — самая обыкновенная.
— Обыкновенная! — ужаснулся Билл, словно викарий, услышавший от мальчика-хориста непечатное словцо.
— Не знаю, как еще меня назвать. Я — просто одна из тех работающих девушек, которых, по словам моей приятельницы, хранят небеса. Родилась в Лондоне, училась в Челтенхеме, работаю в еженедельной газете. В свободное время играю в гольф и в теннис, если могу себе позволить, и пытаюсь сподвигнуть Алджи на честный труд. А вы? Пока я знаю только, что вы прекрасно лазаете за кошками, но ведь это наверняка не все. Школа? Я знаю, что вы учились в школе, потому что вы были там вместе с Алджи. А потом? Оксфорд? Кембридж?
— Увы, ни то, ни другое. Мой дядя был против университетов. Сам в шестнадцать лет занялся бизнесом и считал все остальное пустой тратой времени.
— А почему это он решал?
— Он был моим опекуном. Родители умерли, когда мне было лет восемь.
— И он хотел, чтобы вы занялись бизнесом?
— Да. Экспортно-импортными операциями, если вам это что-нибудь говорит.
— Ничего.
— Мне тоже ничего не говорило, а узнавать больше я не хотел. Только, наверное, вам скучно про это слушать.
— Напротив, — сказала Джейн, сама удивляясь, насколько ей интересно, — Я ловлю каждое слово. Так что вы?
— Отказался.
— Здорово. Но ему это, наверное, не понравилось?
— Не очень.
— И он от вас отрекся?
— Вроде того.
— И вы убежали в море?
— Звучит банально, но именно так я и поступил.
— Простым матросом?
— Так высоко я не продвинулся. Работал на камбузе, помогал коку.
— А потом?
— Занимался чем придется.
— Чем именно?
— Ну, я много чего перепробовал. Лимоны собирал, например.
— Я так и знала! В первый миг, когда я вас увидела, я сказала себе: «Этот человек собирал лимоны». А где?
— В Чула-Виста, Калифорния.
— Там есть лимоны?
— Встречаются.
— И вы карабкались за ними на деревья? Тогда понятно, где вы так натренировались лазить за кошками. Вам нравилось?
— Не очень.
— Все равно, наверное, лучше, чем заниматься экспортно-импортными операциями.
— О да! Очень здоровая жизнь. Но я расстался с ней без сожаления.
— На что же вы ее променяли?
— На разные работы.
Джейн пришла в голову внезапная мысль.
— А вы никогда не рассказывали Алджи свою сагу?
— Было однажды.
— Он устыдился?
— Ничуть. Он сказал, что ему тошно при одной мысли о такой работе, и мой рассказ лишь укрепил его всегдашнюю убежденность, что мне не следовало давать волю.
— Кто-нибудь должен что-нибудь сделать с моим братом, — возмутилась Джейн. — Все эти ваши работы были в Калифорнии?
— Все, кроме последней. Я скопил на билет до Нью-Йорка и там мне наконец повезло. Человек, который руководил «Малдуном» на Лонг-Айленде взял меня к себе в помощники.
— «Малдун» — это что?
— Санаторий для усталых бизнесменов. Первый основал человек по фамилии Малдун, теперь их в Америке множество. Простая жизнь, свежий воздух, занятия спортом. Моей обязанностью было боксировать с отдыхающими, ездить с ними на конные прогулки и т. п. Мне нравилось.
— Вы умеете боксировать?
— Немного. Вообще-то я считаю себя профессионалом, потому что выиграл двадцать пять долларов в поединке со сборщиком лимонов из конкурирующей фирмы в Чула-Виста. Эта деньги стали для меня трамплином. На них я купил билет до Нью-Йорка, где и попал в «Малдун».
Джейн взглянула на него с уважением. Ей нравились деятельные мужчины, но ее немногочисленные знакомые отличались скорее умением строить планы. Она внезапно рассмеялась.
— Воображаю, как бы Алджи боксировал в Чула-Виста за двадцать пять долларов, — ответила Джейн на удивленный взгляд Билла, а про себя подумала мстительно: «Или Лайонел Грин».
— А почему вы не остались в «Малдуне»? — спросила она.
— У хозяина начались семейные неурядицы. Вообще-то он мне не говорил, но, думаю, у него несколько бывших жен, и все требовали денег. Он решил, что дешевле будет перебраться в Англию и основать здесь нечто подобное. Так он и сделал, с большим успехом. Меня он взял с собой, и я проработал у него года два. В Хемпшире, под Портсмутом.
— И вам по-прежнему нравилось?
— Да. Замечательная была жизнь. А потом дядя все-таки уговорил меня пойти в бизнес.
— Я думала, вы рассорились навсегда.
— Я тоже так думал, а потом как-то приехал в Лондон на выходные, мы случайно встретились и помирились. Я рассказал, чем занимаюсь, а он заявил, справедливо, наверное, что это бесперспективно, и так уговаривал, что у меня не хватило духу отказать. Вот я и застрял в ненавистной конторе. Это продолжалось года два, потом дядя умер и оставил мне свои деньги.
— А теперь вы будете жить в деревне и писать триллеры. Замыслы есть?
— Целая куча.
— Значит, у вас все в порядке.
— Пока да.
— Работать на себя, самому сбывать продукцию — чп может быть лучше?
— Ну, во всяком случае, я буду жить за городом.
— Да. Завидую. Хотела бы я жить за городом, но вряд т удастся. Человек, за которого я выхожу замуж, совладелец антикварного магазина и накрепко привязан к Лондону. Ужасно обидно.
4
Уже вечерело, когда Билл вернулся из Лондона. Историк, глядя на его поникшие плечи, непременно вспомнил бы отступление Наполеона из-под Москвы. Билл нередко встречал пращи и стрелы яростной судьбы[108] и, как правило, переносил их стоически, но ужасные слова Джейн на подъезде к вокзалу Виктория пробили его доспех. В «Жука и Клен» он вступил в самом мрачном расположении духа, которое ничуть не улучшилось при виде Алджи, подкреплявшего себя виски с содовой. Бывают минуты, когда даже встреча со старым школьным приятелем не столько взбадривает, сколько наводит тошноту.
Алджи, напротив, заметно повеселел с их последнего разговора. Ему пришла в голову мысль, от которой печать заботы почти исчезла с его чела. Он понял, что даже если адвокат Билла откажется пролить бальзам на душу, не все потеряно. Алджи приветствовал друга веселым взмахом руки и спросил, каков приговор.
У Билла не было ни сил, ни настроения смягчать удар. Он сказал все напрямую.
Алджи кивнул. Он предвидел такой исход.
— Никак не обойти параграф восемнадцатый пункта десятого? Жаль. Я очень тронут, что ты так переживаешь и ценю твое молчаливое сочувствие. Однако я тебя обрадую: удар, пусть и сокрушительный, не сбил меня с ног, отчасти потому, что я его ожидал, отчасти потому, что я много думал и понял, как довести дело до счастливой развязки. То, что представлялось тупиком, по здравом размышлении оказалось лишь небольшой заминкой. Собственно, мне нужен богатый человек с хорошей деловой хваткой, который охотно ссудит деньги на предприятие, обещающее большую и быструю прибыль. Найти такого — пара пустяков. Ты долго работал в Сити. У тебя десятки знакомых бизнесменов. Назови мне несколько фамилий.
Вся эта болтовня крайне раздражала человека, мечтавшего об одном: остаться наедине со своими мрачными мыслями, однако Билл не мог бросить друга в нужде. Он сказал, что не знает никого из лондонских воротил, и посоветовал Алджи обратиться к своему дяде. В следующие несколько минут слышался только кашель Алджи, который, рассмеявшись в неподходящий момент, подавился виски с содовой.
— К Генри? — выговорил он, оправившись. — Да он почти такой же нищий, как я. Придумай кого-нибудь еще.
Билл задумался. Как всякий влюбленный, он бережно хранил в памяти каждое слово своей милой. Ему вспомнилось, что сказала Джейн, когда покупала шоколад.
