Ознакомительная версия.
Джесмин говорила так взволнованно и нетерпеливо, что Примроз не могла сдержать улыбку. Сестры взялись за руки и вместе сбежали по лестнице.
Поппи, черноглазая девушка с ярким румянцем и волосами цвета воронова крыла, стояла внизу, теребя завязки от передника и оживленно болтая с Дэйзи. Она знала трех сестер с самого их рождения и не только любила их всем сердцем, но и очень уважала. Никогда больше она не встречала таких красивых и обаятельных девочек, как сестры Мэйнуеринг.
Когда появилась Примроз, Поппи почтительно с ней поздоровалась. Она уважала ее больше других, зато младших больше любила.
– Пришла попрощаться, мисс, – сказала она. – Я уезжаю, милые мои юные леди. Меня посылают в Лондон, мисс Примроз.
Невозможно передать выражение скромной гордости, с которым Поппи произнесла эти слова. Она думала, что Примроз будет сражена и потрясена этим сообщением. Но ее как ушатом воды окатили спокойные слова Примроз:
– Лондон – далеко, Поппи. Зачем ты туда едешь?
– Моя тетя держит пансион в Лондоне, мисс Примроз. У нее избранное общество, и есть одна особенность: она не принимает джентльменов. Ее пансион только для леди. И она написала моей маме, что дело процветает и ей нужна девушка, честная и работящая, выросшая в деревне, чтобы помогать обслуживать леди. И она выбрала меня, мисс, ведь она меня знает, я – ее родная племянница. И мама с радостью согласилась. Это для меня отличная перспектива, мисс Примроз.
– Я рада за тебя… – начала было Примроз, но Джесмин прервала ее:
– Отлично, – воскликнула она, – конечно, ты права, Поппи. Я так рада, что ты едешь. Потому что Лондон – это прекрасный, удивительный, замечательный город. Я читала о нем, и мечтала о нем, и рисовала его. Ты будешь в восторге! Тетя, конечно, покажет тебе достопримечательности. Присядь на минутку. Примроз, ведь мы должны рассказать ей о тех местах, которые она увидит?
Примроз кивнула, а Поппи присела на краешек ближайшего кресла, сложила на коленях свои красные натруженные руки и приготовилась слушать.
– Прежде всего, Поппи, – начала Джесмин, подождав, не заговорит ли сестра. Но Примроз погрузилась в странное молчание. – Прежде всего, Поппи, ты должна посетить те места, где ты многое узнаешь. Я полагаю, твоя тетя достаточно умна, раз держит пансион, и она все тебе покажет. Итак, прежде всего ты должна пойти в Вестминстерское аббатство. О, Поппи! Я читала такие великолепные его описания. Свет, струящийся из разноцветных окон, удивительные древности между старинных колонн. И при этом музыка – она заполняет проходы между креслами, а с резных крыш слышен звон колоколов. Ты будешь до глубины души потрясена Вестминстерским аббатством, Поппи. Но ты должна помнить, что тебе выпало великое счастье, и будь благодарной за это. Ведь ты увидишь своими глазами такое чудо, такое прекрасное, такое знаменитое здание!
– По вашему описанию, мисс Джесмин, это здание внушает мне страх, – ответила Поппи. – Нет ли там другого места, тоже почитаемого, но более веселого, мисс?
– О, конечно, есть, глупенькая Поппи, но в аббатство ты пойди прежде всего. Потом ты должна увидеть здание Парламента, где принимают законы. Если тебе не страшно, обязательно пойди. Потом посети Тауэр, где людям рубили головы. Там очень мрачно, в Тауэре. И, конечно, обязательно надо сходить в зоопарк. Там ты увидишь, как кормят львов и еще – обезьян.
– Мне нравятся обезьяны, – вздохнула Поппи, чье лицо все мрачнело и мрачнело по мере того, как Джесмин вела свой рассказ. – И если я смогу хоть немного поглазеть на витрины магазинов, мисс Джесмин, и изучить новые фасоны шляпок и пальто, почему же нет, я потом схожу и в этот ужасный Тауэр, если уж так надо. Моя мама называет Лондон огромным миром соблазнов и суеты, но когда я думаю о красивых леди в тетушкином пансионе и о витринах магазинов, я чувствую, что Лондон прямо-таки ослепителен.
– Я хочу там побывать, – разволновалась Джесмин, глаза и щеки у нее горели. – Я так хочу там побывать! О, Примроз, подумай, быть может, когда-нибудь ты, Дэйзи и я будем молиться в Вестминстерском аббатстве!
– Мы не должны думать об этом, – отозвалась Примроз. – Бог услышит наши молитвы, где бы мы их ни произносили, Джесмин, дорогая.
– Да, – ответила Джесмин, – я не жалуюсь. Поппи, ты очень счастливая девушка, и, я думаю, ты будешь богатой и такой же счастливой, как долгий, весенний день.
– Если вы когда-нибудь приедете в Лондон, мисс Джесмин, – сказала Поппи, поднимаясь с кресла, – помните, что тетушкин пансион – только для леди, и я была бы счастлива увидеть вас там, мисс.
– Но мы не можем приехать, милая Поппи, мы очень бедны теперь. У нас есть на жизнь только тридцать фунтов в год.
Однако Поппи, которая за всю жизнь не держала в руках и тридцати пенсов, эта сумма отнюдь не показалась скромной.
– Могу я осведомиться, мисс, – спросила она, – тридцать фунтов – это все, что у вас есть, или вы их каждый год будете получать?
– Конечно, ежегодно, Поппи, какая ты глупая!
– Тогда я посоветуюсь с тетей, мисс, и постараюсь узнать, не сможете ли вы трое, дорогие мои юные леди, посетить Лондон и остановиться в ее пансионе.
После этих слов Поппи простилась с сестрами Мэйнуеринг. Они смотрели на ее удаляющуюся фигуру с сожалением, потому что они ее очень любили, а Джесмин ей немного завидовала.
Глава X
ПУТИ И СРЕДСТВА ЗАРАБОТАТЬ НА ЖИЗНЬ
Вечером, после того как сестры ушли спать, Примроз снова засиделась допоздна – она перечитывала письмо матери, а потом долго размышляла над прочитанным.
Джесмин и Дэйзи, ни о чем не догадываясь, безмятежно спали наверху. Но Ханна тревожилась о своей молодой хозяйке. Она вошла в гостиную и сказала участливым тоном:
– Не пойти ли вам спать, моя хорошая мисси?
– О, Ханна, я так взволнована, – ответила Примроз.
– А теперь почему, моя дорогая? – спросила старая нянька.
Примроз колебалась. Ей хотелось поговорить с Ханной о материнском письме. Она уже почти вынула его из кармана, но остановилась. «В другой раз», – прошептала она про себя, а вслух сказала:
– Ханна, миссис Элсуорси и мисс Мартиноу только намекали мне о том, о чем мистер Дэйнсфилд сказал прямо: у нас троих слишком мало денег на жизнь.
– О, милая, – возразила Ханна, опустившись на ближайший стул, – и вы себя изводите из-за этого, моя хорошая? Этим дела не решишь. Не мучайтесь, мисс Примроз. Только состаритесь раньше времени и потеряете красоту. Идите-ка спать, дорогая. С нами Бог. Он найдет пути и средства помочь вам.
Примроз поднялась, слезы выступили у нее на глазах. Взяв старческую руку Ханны, она поцеловала ее.
– Я не буду больше мучиться, Ханна, – сказала девушка, – и сейчас пойду спать. Спасибо, что напомнила мне о Нем.
Примроз зажгла свечу и на цыпочках поднялась по лестнице в спальню. Но, положив голову на подушку, подумала: «Даже Ханна видит, что нам не прожить на наше пособие».
На следующее утро Примроз сказала сестрам довольно резко:
– Я поняла причину суетливости мисс Мартиноу и доброты к нам миссис Элсуорси. Они обе жалеют нас, зная, что мы не сможем прожить на тридцать фунтов в год.
– Что за глупости! – воскликнула Джесмин. – Тридцать фунтов – вполне достаточная сумма. Ты обратила внимание, как у Поппи округлились глаза, когда мы упомянули об этом? Она подумала, что это – куча денег, и сказала, что мы свободно сможем съездить в Лондон. Я уверена, Примроз, если кто и знает, то это Поппи, ведь ее мать вправду очень бедная.
– Мистер Дэйнсфилд тоже считает, что не сможем, – продолжала Примроз, – и когда я прошлой ночью сказала об этом Ханне, она подтвердила: «Конечно, нет». Нам не на что надеяться. Послушай, Джесмин, для вас с Дэйзи это новость, но я уже свыклась с этой мыслью. Я думаю об этом уже целые сутки. И вот что я скажу: если нельзя прожить на наше пособие, значит, надо иметь больше денег. Если тридцати фунтов недостаточно, надо научиться зарабатывать самим или залезть в долги, что было бы ужасно. Боюсь, Джесмин, время нашего беспечного детства кончилось. Жаль, что вы с Дэйзи еще так молоды.
– Ну и что, – возразила Джесмин, – я тоже могу что-то делать, например, украшать платья… А что, если я буду писать стихи и продавать их? Ведь вам с Дэйзи нравятся мои стихи. Помнишь, Дэйзи, как ты плакала над стихотворением «Ода ласточке»?
– Нет, я не над ним плакала, – вмешалась Дэйзи. – Оно мне как раз не нравится. Я плакала над другим. Там, где ты пишешь о моей милой Пинк, будто она попала в капкан и у нее сломаны лапки.
– Ах, это, – протянула Джесмин, – ну нет, оно, пожалуй, немного детское. Я написала его только для тебя, Дэйзи. Примроз, ты заметила, как много стихов напечатано во всех журналах? Кто-то же написал их. Я не удивлюсь, если смогу немного добавить к нашему пособию стихами. Все книги и почти все газеты и журналы издаются в Лондоне. Поппи едет в Лондон завтра. Я сейчас сбегаю к ней и попрошу, чтобы она поискала издателя, который согласился бы напечатать мою «Оду ласточке». А вдруг они напечатают ее в «Ревью»?[7] Только «Ревью» – ужасно серьезный журнал. Но моя «Ода» – тоже серьезная. Дэйзи еще не может понять ее. Может быть, я пошлю стихотворение о Пинк в какой-нибудь другой журнал. Примроз! Можно, я скорей побегу к Поппи и попрошу ее помочь нам?
Ознакомительная версия.
