– Если любовь к тебе его не остановит, что ж, скатертью дорожка, сказал бы я.
Его слова вновь привели Джулию в ярость.
– Поганый евнух, что вы знаете о любви?!
– Ох уж эти мне женщины, – вздохнул Джимми. – Если пытаешься лечь с ними в постель, они называют тебя грязным старикашкой, если нет – поганым евнухом…
– Ах, вы не понимаете! Он так потрясающе красив, они станут влюбляться в него одна за другой, а он так легко поддается лести. За два года многое может случиться.
– За два года?
– Если его хорошо примут, он останется ещё на год.
– Ну, насчет этого можешь не волноваться. Он вернется в конце первого же сезона, и вернется навсегда. Этот антрепренер видел его только в «Кандиде». Единственная роль, в которой он более или менее сносен. Помяни мое слово, не пройдет и месяца, как они обнаружат, что совершили невыгодную сделку. Его ждет провал.
– Что вы понимаете в актёрах!
– Всё.
– Я бы с радостью выцарапала вам глаза.
– Предупреждаю, если ты попробуешь меня тронуть, на этот раз не отделаешься лёгким шлепком, такую получишь затрещину, что неделю сесть не сможешь.
– О господи, и не сомневаюсь. И вы называете себя джентльменом?
– Только когда я пьян.
Джулия хихикнула, и Джимми понял, что худшее осталось позади.
– Ты знаешь не хуже меня, что на сцене ему до тебя далеко. Говорю тебе: ты будешь величайшей актрисой после миссис Кендел(27). Зачем тебе связывать себя с человеком, который всегда будет камнем у тебя на шее? Вы хотите иметь собственный театр, он будет претендовать на роль твоего партнера. Майкл никогда не станет хорошим актёром.
– У него есть внешность. Я могу вытащить его.
– От скромности ты не умрешь. Но тут ты ошибаешься. Если ты хочешь добиться успеха, ты не можешь позволить себе иметь партнера, который не дотягивает до тебя.
– Мне наплевать. Я скорее выйду замуж за него и потерплю провал, чем за кого-нибудь другого, чтобы добиться успеха.
– Ты девственница?
Джулия снова хихикнула.
– Это вас не касается, но, представьте, да.
– Так я и думал. Ну, если это тебе не так важно, почему бы вам с ним не отправиться на пару недель в Париж, когда мы закроемся? Он не отплывет в Америку раньше августа. Может, тогда утихомиришься!
– Он не хочет. Он не такой человек. Он джентльмен.
– Даже высшие классы производят себе подобных.
– Ах, вы не понимаете! – надменно проговорила Джулия.
– Спорю, что и ты – тоже.
Джулия не снизошла до ответа. Она действительно была очень несчастна.
– Я не могу без него жить, говорю вам. Что мне с собой делать, когда он уедет?
– Оставаться у меня. Я ангажирую тебя ещё на год. У меня есть для тебя куча новых ролей, и я приглядел актёра на амплуа первого любовника. Не актёр, а находка. Ты не поверишь, насколько легче играть с партнером, когда есть отдача. Я буду платить тебе двенадцать фунтов в неделю.
Джулия подошла к нему и испытующе посмотрела в глаза.
– И вы всё это подстроили, чтобы заставить меня пробыть у вас ещё сезон? Разбили мне сердце, разрушили всю мою жизнь только ради того, чтобы удержать в своем паршивом театре?!
– Клянусь, что нет. Ты мне нравишься, я восхищаюсь тобой. И за последние два года дела у нас идут как никогда. Но, черт подери, такой подлости я бы не совершил.
– Лгун, грязный лгун!
– Клянусь, это чистая правда.
– Докажите это тогда! – горячо сказала она.
– Как я могу доказать? Ты сама знаешь, я действительно порядочный человек.
– Дайте мне пятнадцать фунтов в неделю, и я вам поверю.
– Пятнадцать фунтов в неделю! Тебе известно, какие у нас сборы. Я не могу. А, ладно… Но мне придется добавлять три фунта из собственного кармана.
– Не моя печаль!
После двух недель репетиций Майкла сняли с роли, на которую его ангажировали, и три или четыре недели он ждал, пока ему подыщут что-нибудь ещё. Начал он в пьесе, которая не продержалась в Нью-Йорке и месяца. Труппу послали в турне, но спектакль принимали всё хуже и хуже, и его пришлось изъять из репертуара. После очередного перерыва Майклу предложили роль в исторической пьесе, где его красота предстала в таком выгодном свете, что никто не заметил, какой он посредственный актёр; в этой роли он и закончил сезон. О возобновлении контракта не было и речи. Пригласивший его антрепренер говорил весьма язвительно:
– Я бы много отдал, чтобы сквитаться с этим типом, Лэнгтоном, сукин он сын! Он знал, что делает, когда подсовывал мне этого истукана.
Джулия регулярно писала Майклу толстые письма, полные любви и сплетен, а он отвечал раз в неделю чётким, аккуратным почерком, каждый раз четыре страницы, не больше не меньше. Он неизменно подписывался «любящий тебя…», но в остальном его послания носили скорее информационный характер. При всем том Джулия ожидала каждого письма со страстным нетерпением и без конца его перечитывала. Тон у Майкла был бодрый, но хотя он почти ничего не говорил о театре, упоминал только, что роли ему предложили дрянные, а пьесы, в которых пришлось играть, ниже всякой критики, в театральном мире быстро всё узнают, и Джулия слышала, что успеха он не имел.
«Конечно, это с моей стороны свинство, – думала она, – но я так рада!»
Когда Майкл сообщил день приезда, Джулия не помнила себя от счастья. Она заставила Джимми так построить программу, чтобы она смогла поехать в Ливерпуль встретить Майкла.
– Если корабль придет поздно, я, возможно, останусь на ночь, – сказала она Джимми.
Он иронически улыбнулся.
– Ты, видно, думаешь, что в суматохе возвращения домой тебе удастся его совратить?
– Ну и свинья же вы!
– Брось, душенька. Мой тебе совет: подпои его, запрись с ним в комнате и скажи, что не выпустишь, пока он тебя не обесчестит.
Но когда Джулия собралась ехать, Джимми проводил её до станции. Подсаживая в вагон, похлопал по руке:
– Волнуешься, дорогая?
– Ах, Джимми, милый, я безумно счастлива и до смерти боюсь.
– Ну, желаю тебе удачи. И не забывай: он тебя не стоит. Ты молода, хороша собой, и ты – лучшая актриса Англии.
После отхода поезда Джимми направился в станционный буфет и заказал виски с содовой. «Как безумен род людской»(28) – вздохнул он. А Джулия в это время стояла в пустом купе и глядела в зеркало.
«Рот слишком велик, лицо слишком тяжелое, нос слишком толстый. Слава богу, у меня красивые глаза и красивые ноги. Не чересчур ли я накрашена? Майкл не любит грима вне сцены. Но я жутко выгляжу без румян и помады. Ресницы у меня что надо. А, черт побери, не такая уж я уродина».
Не зная до последнего момента, отпустит ли её Джимми, Джулия не предупредила Майкла, что встретит его. Он был удивлен и откровенно рад. Его прекрасные глаза сияли.
– Ты стал ещё красивее, – сказала Джулия.
– Ах, не болтай глупостей, – засмеялся он, обнимая её. – Ты ведь можешь задержаться до вечера?
– Я могу задержаться до завтрашнего утра. Я заказала две комнаты в «Адельфи», чтобы мы могли вволю поболтать.
– А не слишком «Адельфи» роскошно для нас?
– Ну, не каждый же день ты возвращаешься из Америки. Плевать на расходы.
– Мотовочка, вот ты кто. Я не знал, когда мы войдем в док, поэтому написал домой, что сообщу телеграммой время приезда. Телеграфирую, что приеду завтра.
Когда они оказались в отеле, Майкл по приглашению Джулии пришел в её комнату, чтобы поговорить без помех. Она села к нему на колени, обвила его шею рукой, прижалась щекой к щеке.
– Ах, как приятно снова быть дома, – вздохнула она.
– Можешь мне этого не говорить, – отозвался он, не догадавшись, что она имеет в виду его объятия, а не Англию.
– Я тебе всё ещё нравлюсь?
– Еще как!
Она горячо поцеловала его.
– Ты не представляешь, как я по тебе скучала!
– Я полностью провалился в Америке, – сказал Майкл. – Не хотел тебе об этом писать, чтобы зря не расстраивать. Они считали, что я никуда не гожусь.
– Майкл! – вскричала она, словно не могла этому поверить.
– Думаю, я для них слишком типичный англичанин. Я им больше не нужен. Я так и предполагал, но всё же для проформы спросил, собираются ли они продлить контракт, и они ответили: нет, ни за какие деньги.
Джулия молчала. Вид у неё был озабоченный, но сердце громко билось от радости.
– Но мне всё равно, честно. Мне не понравилась Америка. Конечно, спорить не приходится, это удар по самолюбию, но что мне остается? Улыбнуться, и всё. Как-нибудь переживем. Если бы ты знала, с какими типами там приходилось якшаться! Да по сравнению с некоторыми из них Джимми Лэнгтон – настоящий джентльмен. Даже если бы они попросили меня остаться, я бы отказался.
Хотя Майкл делал хорошую мину при плохой игре, Джулия видела, что он глубоко уязвлен. С чем только, должно быть, ему не приходилось мириться! Ей было ужасно его жаль, но, ах, какое она испытывала колоссальное облегчение.
– Какие у тебя теперь планы? – спокойно спросила она.
