Но Арман все равно не думал, что придется сдерживать свои инстинкты, когда утром увидел Вивьена на кухне, стоящего спиной ко входу. В одной футболке и белье, с собранными китайской шпилькой волосами на затылке. Арман смотрел на его шею, ощущая биение крови в артерии под гладкой кожей, а Вивьен, поднявшись на носочки, потянулся к верхнему шкафу, доставая что-то. Определенно специально, чтобы Арман мог разглядеть напрягшиеся икры и ягодицы. Собственное сердце застучало жадно и требовательно, он закрыл глаза и медленно выдохнул.
— Ваш кофе, господин полицейский, — произнес Вивьен, двигая к нему блюдце с чашкой. Кроме кофе пахло поджаренными тостами, арахисовой пастой, абрикосовым джемом и шампунем — от его влажных волос. — Как спалось?
— Прекрасно, — ответил Арман, не солгав ни капли. — Перед Муртасом нужно заехать в Чайна-таун.
— Проголодался? — Вивьен тоже сел за стол, закинул ногу на ногу, задевая его бедро ступней.
— Наверное, да. Хотя раньше я голода не испытывал. Все это странно, наверное, возрастное… Как и то, что я до сих пор не увидел в тебе физических изъянов.
Вивьен, подперев рукой подбородок, сосредоточенно прожевал кусок тоста и улыбнулся:
— Ты еще не все видел. Но не стану интриговать — у меня действительно нет уродств. Сейчас нет. Были сросшиеся мизинцы на ногах, но это исправили в детстве.
Ах, вот в чем дело. Мизинцы. Одной загадкой меньше. Вивьен подцепил ворот футболки ногтями, оттянул ее — мелькнули ключицы.
— Секс — это последнее, о чем я сейчас думаю, — сказал Арман, понимая, что не может отвернуться. — Ты сам в ежесекундной опасности, как ты можешь думать об этом?
— Тебе и не знать? Не замечал, как хочется трахаться после драки? Вспомни, когда ты был человеком. Чем больше адреналина, тем сильнее желание. Секс относится к поощрительной системе организма — когда мы чувствуем себя дискомфортно, то хотим вернуться в базовое состояние. Это все равно что хотеть съесть кусок торта после того, как нас кто-то расстроил. Сейчас я чувствую себя плохо — душевно плохо, а ты мой кусок торта, который лежит передо мной. И я просто не могу удержаться.
— Много сахара вредно, — сказал Арман настолько отстраненно, насколько мог.
Вивьен ответил бы, набрал в грудь воздуха, чтоб это сделать, но Арман, извинившись, поспешил выйти в просторный коридор и принять звонок от шефа.
— Вуд, почему не отвечаешь? Срочно на Прейри-авеню, особняк Питклифа! Он сбрендил и перерезал всех гостей на юбилее жены! И саму жену тоже!
— Как-то не в традициях высшего света начинать праздновать юбилей прямо с утра.
— Он еще со вчера не закончился.
Питклифа Арман знал еще со времен своего знакомства с миром полуночных тварей и фейри, и его уже тогда считали эксцентричным — потомка аристократа из Англии, ставшего кровососом в пятьдесят с лишним лет. Каждые тридцать он брал новую жену и новое имя, подстраивая собственную смерть, как делало большинство из них, а вот куда девались старые жены — не мог сказать никто. Старик был снобом до мозга костей, обитал в старинном особняке и содержал штат прислуги, вымуштрованный личным дворецким под все хозяйские прихоти.
— Надолго бросаешь меня? — спросил Вивьен, наступая босой ступней на его ботинок, когда Арман потянулся за курткой в шкаф-купе. Взгляд у него был лисий, но не хитрый, а игривый, как с японских картинок к сборникам стихов.
— Срочное дело, надеюсь вернуться к полудню, — сказал Арман. — Без меня никуда не выходить.
— Даже в супермаркет?
— Тебя не выпустят. На парковке дежурят люди из департамента.
Аккуратно вывернувшись, Арман проскользнул ко входу. Спустя девять минут и тридцать одну секунду он переступал порог особняка, стараясь не дышать глубоко — от тяжелого запаха скотобойни невольно мутилось сознание. Перешагивая через тела с истерзанными шеями и запястьями, он добрался до зала, где за столом с разбитой посудой сидел старик во фраке. Пышное жабо пропиталось кровью и прилипло к нему, как ошметок мяса.
— Ты! — заорал Питклиф, подскакивая. — Кто звал тебя, продажный ублюдок? Ничтожество, позор для всех нас!
— Говори за себя, — поморщился Арман, вынимая из кобуры оружие и поглаживая пальцем курок, только примериваясь: пристрелить на месте сбрендившего или приволочь в штаб-квартиру за городом — в подвалах под пунктом выдачи одежды для бездомных часто допрашивали нелюдей, ребята, появляющиеся там, любили «разговаривать» именно с таким контингентом. Даже если пользы от этого не было никакой.
Но Питклиф решил за него, бросаясь вперед и впиваясь пальцами в горло. Арман упал на спину, попытался сбросить его, только силы в старике было больше — не в пример обманчивой тщедушности, и потому пришлось выстрелить ему в живот, ведь и до головы дотянуться не получалось. На пули в брюхе Питклифу оказалось плевать, они его только еще больше разозлили.
— Ничтожество! Ничтожество! — брызгал пеной он. — Человеческая подстилка!
В выпученных безумных глазах один за другим лопались капилляры. Такое редко, но случалось: не слишком умные при жизни, спустя несколько столетий некоторые вампиры сходили с ума. От праздности, или от лени, или от чего-то еще, никто так и не выяснил, потому что никто этот вопрос и не изучал.
Арману удалось скинуть с себя брыкающуюся тушу, перехватить руки с обломанными ногтями на пальцах и прижать их к полу, чтобы защелкнуть на запястьях наручники.
— У меня отличный адвокат! — хохотнул Питклиф, лежа лицом в пол. — Тебя самого расчленят быстрее, чем мое дело дойдет до суда!
— Не будет никакого дела.
Арман прижал его сильнее, упершись ногой в плечо, обхватил голову по обе стороны, под ушами, сжал зубы и дернул вверх. Брезгливо отбросив ее, нащупал в кармане платок, вытер правую ладонь и напечатал сообщение шефу.
— Козел, — пнул тело в мясистый живот и наклонился, поднимая пистолет.
Одежда была испорчена, как и настроение. Придется теперь попасть к себе домой, чтобы переодеться. Именно вот такую грязь, визги и суету он и не любил больше всего в своем деле. Короткая, но энергозатратная схватка напомнила упадком сил о том, что пора поесть, а Арман напомнил себе, что собирался заехать в Чайна-таун после того, как они с Моро посетят Муртаса.
В Луна-парке, в котором работал Муртас, занятие для рабочих находилось каждодневно: сходили с рельсов тележки в «Морских приключениях», барахлило освещение в комнате зеркал, кто-то застревал на каруселях. Когда Вивьен приехал туда вместе с Арманом, Муртас был занят смазыванием движущих механизмов в одном из аттракционов для малышей.
— Придется подождать, — сказал Вивьен, и Арман кивнул.
С рабочего задания тот вернулся мрачнее, чем обычно. На Вивьена почти не смотрел, отвечал односложно, и Вивьен подозревал, что господин полицейский не в духе. Самое удивительное было то, что чем злее и немногословнее становился Арман, тем привлекательнее становился в его глазах. Поэтому Вивьен намеренно ближе становился, подолгу не отводил взгляд и внутренне торжествовал от своей навязчивости, потому что это давало результат.
— Прокатимся? — спросил Вивьен, дернув его за рукав.
— На детских лошадках? — отозвался Арман с досадой. — В другой раз, пожалуй. Я сегодня не в форме.
— Как знаешь.
Вивьен протянул парню на входе пару долларов и взобрался на лошадь с розовой резной гривой. Конечно, в седле, рассчитанном на зад поменьше, было не слишком удобно, он поерзал, но привык через минуту, когда колесо сделало полный оборот и он проехал мимо Армана. Тот смотрел на него с непроницаемым выражением лица, только уголок рта дернулся, стоило Вивьену помахать ему.
— Слезай, Муртас должен уже выйти, — произнес Арман через пару оборотов колеса.
— Не могу. Я заплатил за десять минут, придется потерпеть.
К Муртасу они попали, когда тот запирал дверь пультовой, держа под мышкой ящик с инструментами. Даже со спины нетрудно было узнать его принадлежность к роду бродячих фейри, которых называли гроганы. Он был так же коренаст, космат, по глаза зарос бородой и одет в разноцветное тряпье.
