Осеменённые его идеями и деньгами Клэнов «адепты истины на зарплате» расползались по всем соседним территориям, неся с собой отпечатанные типографским способом брошюрки с наиболее яркими цитатами «гласа Творца», дополненными витиеватыми комментариями и разъяснениями, что он на самом деле хотел сказать и как правильно его идеи воплощать в жизнь. Так в Гренудии возникло явление, получившее название «безумные пророки».
* * *
Почти сразу после того, как доблестные войска королевства Минк-Ваньяр смяли пограничные заслоны и вторглись в «священные границы Великого Леса», из Эльфары на юг потянулся ручеёк беженцев, быстро превратившийся в довольно серьёзный поток. Первое время беглецы вызывали неподдельный интерес и даже сочувствие, потому люди не сильно возражали против появления между берегами Эдры и городом Мрель большого числа палаточных лагерей с беженцами.
Если поначалу в лагере преобладали женщины и дети, которые были перепуганные, растерянные и не интересовались ни чем, кроме обустройства собственного быта, то очень скоро ситуация начала меняться. К концу второй недели войны в потоке переходящих границу стали преобладать эльфы-мужчины во вполне себе «годном к строевой» состоянии. И если они не были готовы класть свои головы в борьбе с врагом, то к борьбе за собственные интересы они подошли со всей душой и беспардонностью «истинных носителей высокой культуры».
Правда почему-то оказалось, что в человеческих землях никто перед ними стелиться не собирается и даже «естественного права» ставить лагерь на любом понравившемся лугу у них нет. И, что самое удивительное, местные мерлы и прочие начальники предпочли в спорных вопросах вставать на сторону «быдла», а не ясноликих пришельцев.
Всё изменилось после внезапно случившейся коронации Винсента I. Не успели гренудийцы опохмелиться после празднований, как из стольного града Ограса прилетел грозный циркуляр, предписывающий считать беженцев новыми подданными и оказывать им всемерную поддержку, дабы они ни в чём не знали нужды. Поднаторевшие в угадывании написанного между строк, чиновники из Мреля в отношении ушастых резко перешли в режим «чего изволите» и стали пресекать все попытки местных мелких землевладельцев бороться с остроухими беспредельщиками, беспардонно организовавшими на хозяйских землях классический «нахалстрой» [142].
Попытка договориться по-человечески с нелюдьми быстро привела к конфликтам, которые завершились бы ожидаемо, если бы не несколько ретивых чиновников средней руки, решивших использовать момент и делать карьеру в условиях разброда и шатания. В обход наместника они стукнули в столицу, мол «вопреки вашим мудрым указам, несознательные бюрократы на местах притесняют ваших новых верных подданных». Что перещёлкнуло в мозгах читавшего эту кляузу зам-зама главы тайной канцелярии, но в ответ парой дней позже прилетело высочайшее повеление о конфискации у «смутьянов» земель, на которых уже успели расселиться эльфы. Отобранные земли предписывалось передать беженцам в вечное пользование.
После оглашения монаршей «милости», окрестности Мреля полыхнули отнюдь не от восторгов благодарного населения. Правда, к чести людей, совсем уж до зверств дело не дошло. Только-только начавших обустраиваться эльфов «всего лишь» погнали на запад в относительно безлюдное приграничье с Драурой. Те «безумные пророки», кто добрался до окрестностей Мреля к шапошному разбору и не успели погреть руки на случившейся тут движухе, решили попытать счастье в иных местах и, разнося «благие вести» о притеснениях людей в их же землях по королевскому указу. Феерический успех этим слухам обеспечивало во-первых то, что били они по самой чувствительной зоне местных имущих сословий, то бишь по карману, а во-вторых король эти слухи сам своими указами активно стимулировал. Так что не прошло и трёх месяцев с момента оглашения первого из них, как «ходячие цитатники пророка Айзикора» появились в под стенами столицы.
О том, что «благодарная страна» отреагировала на королевские указы, Винсент узнал приблизительно через неделю после того, как в окрестностях Мреля вспыхнули весёлые костры на месте стихийных светлоэльфийских поселений. Когда глава тайной канцелярии доложил молодому королю хорошо отретушированную версию случившегося, тот попробовал разыграть сценку «грозный владыка гневаться изволит» и приказал всех несогласных ловить и вешать.
Глава тайной канцелярии с внимательнейшим видом выслушал все требования своего повелителя, уточнил пожелания по толщине и пушистости верёвки, высоте виселицы и дополнительных обязанностях, которые имеет смысл возложить на исполнителей, после чего исчез в течении часа исчез из столицы в неизвестном направлении. Кто-кто, а этот опытный лис, точно знающий о истинном положении дел стране, по итогам разговора окончательно убедился, что этот Алантар — не жилец на этом свете и составлять ему компанию не желал категорически.
* * *
Рассматривая на огромном плоском экране интерактивную карту Ойкумены с кучей дополнительной аналитики по каждому объекту или группе разумных, Шелд Рислент медленно, но верно погружался в состояние ностальгии по давно забытым эпизодам прошлой жизни. Прямо как будто не умирал и перерождался: один в один запуск большого проекта в продуктивную эксплуатацию, такая же задница, если не глубже. Как гладко всё было в планах, как через… одно место всё идёт на практике. К четвёртому месяцу кампании пришло понимание, что он — самоуверенный осёл, почему-то возомнивший, что магия и обладание тайными знаниями выводят из-под действия закона подлости. Если в Эльфаре и Тардии всё удалось разыграть как по нотам, то в центре мира, в Гренудии, ситуация явно шла совсем не по сценарию.
Началось с того, что в реальности поведение эльфов оказалось крайне далеко от ожидаемого. Говоря по простому, ушастые — не люди в самом худшем, самом расистском смысле. Строя свои планы на том, что эти надменномордые снобы в отношении своих собратьев способны на не меньшую жертвенность, чем презереаемые ими «тупоухие», Шелд попал пальцем в небо. По его расчётам, в районе Мреля в лагерях беженцев должны были преобладать женщины и дети, а на деле оказалось, что там больше половины — эльфы-«вроде мужчины». Жизнь показала, что остроухие отчаянно защищают только собственных детей и жён, а чужих — «пусть другие спасают». Как итог, те светлые, чьи близкие остались на уже занятых людьми и дроу территориях, бодро отступали на юг даже не помышляя о прикрытии отхода мирного населения. И теперь оказавшиеся в гренудийских землях многочисленные эльфийские воины намного сильнее бесили и задирали проживавших там людей, чем можно было ожидать.
Вторым серьёзным просчётом стала ситуация на юго-западе всё той же Гренудии. Если вступление в игру Клэнов было предсказуемо, а появление «пророка» Айзикора и его разработка Клэнами, худо-бедно, могла пройти по категории «случайные флуктуации», то масштаб распространения идей этого психа и скорость их мутаций — уже ломала все планы. Мутации речей и идей «Гласа Творца» стали самым неприятным сюрпризом для Шелда, но крайне перспективной бизнес-идеей для сброда всех мастей и специализаций. Размышляя о том, что делать, Шелд мрачно напевал слова, сплагеаченные у Высоцкого, лучше всего отражающие суть данного явления:
«Зачем мне считаться шпаной и бандитом —
Не лучше ль податься мне в антиэльфийцы:
На их стороне хоть и нету законов —
Поддержка и энтузиазм миллионов.» [143]
Одно дело, грабить и насиловать, потому, что ты грабитель и насильник и совсем другое, если ты идейный борец с засильем эльфов. В первом случае тебя соотечественники ненавидят, хотят поймать и повесить, а во втором — воспевают твои подвиги и всячески помогают не угодить на виселицу. То, что чаще от таких «идейных борцов» страдали вовсе не остроухие, а «заподозренные в лояльности к ним либо к королю-изменнику» владельцы ценного имущества — так это всего лишь «неизбежные потери, допустимые при столь бескомпромиссной борьбе».
