Когда они наливали воду для окачивания, из раздевалки послышался громкий разговор. Ребята не заметили, как однорукий кончил мыться и теперь скандалил с банщиком. Кое-как сполоснув себя, Мишка бросился со всех ног в раздевалку.
Размахивая единственной рукой перед стариком банщиком, стоял голый мужчина и кричал:
– Ты спятил, что ли?.. В таком холоде я буду до вечера сидеть!
– А вы пойдите в мыльную, там тепло, – спокойно говорил старик. – До вечера сидеть не надо. Вот партия вымоется, тогда и открою.
– Некогда мне ждать. Открывай без разговоров!
– Предъявите номерок – открою.
– Русским языком я тебе говорю, что нет номерка. Украли номерок.
– А вы поищите. Может, он смылся, ваш номерок, – заметил один из раздевавшихся. – На полу где-нибудь и лежит.
Однорукий пошел назад – искать свой номерок. Когда он повернулся к Мишке лицом, Мишка чуть не упал. Это был тот инвалид, что целыми днями стоял у весов на углу Большого и Введенской. У него можно было взвеситься, испытать силу рук. Знала его вся Петроградская сторона.
– Ну что, Мишка? – спросил подошедший Степка.
– Дураки мы… Не он это! Поверил я Ваське… Одевайся скорей! Василий уж майору звонит… Скорей!
Ребята стремглав бросились к своему шкафу, но, на их счастье, в конце раздевалки показался запыхавшийся приятель.
– Не могу дозвониться… Нету майора, и Буракова нету, – сказал он, еле переводя дух.
– Ну и правильно! – вздохнул с облегчением Мишка.
– Чего правильно?
– Ничего. Дураки мы, вот что. И ты первый, – зло сказал Мишка, но, увидя круглые от удивления глаза приятеля, расхохотался. – Не тот однорукий-то… Понял? – Хлопнув мокрой рукой по плечу приятеля, он объяснил ему ошибку.
– А как же с номерком? – спросил Степка.
– Надо отдать…
Они вернулись в мыльную, достали спрятанный номерок и присоединились к инвалиду в его поисках. С минуту они ходили за ним, сосредоточенно разглядывая пол.
– Это не ваш, дядя? – спросил Мишка, нагибаясь.
– Ну-ка, ну-ка? Мой! Он и есть! – обрадовался инвалид, получив номерок. – Вот спасибо-то вам, ребята. Приходите ко мне, я вас бесплатно свешаю!
– А эту штуку дашь пожать? – спросил Степка, сжимая вытянутый кулак.
– И силомер дам. Приходите обязательно, ребята!
Судьба посмеялась над Мишкой, но он не унывал. Характер у него был упорный.
Вернувшись из бани, он оделся потеплее, поел и снова отправился на поиски.
Васька не дозвонился до майора и Буракова по той причине, что они в это время находились в квартире Воронова, поджидая однорукого или кого-нибудь из его сообщников.
Шпион, конечно, не знал, что ему угрожает и почему была сорвана полоска с окна. Не подозревал он и того, что советская контрразведка знает о его пребывании в городе, но он был осторожный и хитрый враг.
Мишка вышел на улицу и направился к трамвайной остановке. После очередного воздушного налета где-то был испорчен трамвайный путь, и все трамваи с Васильевского острова шли вкруговую, через Петроградскую сторону. Усевшись на ящик с песком, Мишка стал наблюдать, как из боковых улиц вытекали на проспект людские потоки. По радио передавали романс. Мишке было не до музыки и не до певицы. Он посмотрел на громкоговоритель и со злобой сказал:
– А ну тебя!..
Как раз в этот момент кто-то дернул его за рукав. Мишка взглянул вниз – и обомлел. Около ящика с песком стоял однорукий. Он поманил мальчика пальцем, приглашая его спуститься на панель*, и отошел в сторону.
Мишка от неожиданности растерялся, но быстро взял себя в руки и соскочил с ящика.
– Я, дяденька, ничего… я не баловал, – притворно сказал он. – Я только радио послушать.
Однорукий покачал головой и, обняв рукой Мишку за плечи, пошел по улице.
– Слушай, парень. Заработать хочешь? – спросил он вполголоса.
– Хочу. А что надо делать?
– Взять письмо и принести обратно ответ. Я тебе хорошо заплачу.
У Мишки от радости даже дыхание перехватило.
– А далеко нести записку?
– Нет. Недалеко.
– А сколько вы мне заплатите?
– Сейчас я тебе дам десять рублей, а когда принесешь ответ, еще тридцать. Согласен?
Мишка немного подумал, искоса поглядел на однорукого и согласился.
– Вот письмо. Держи. Улица Воскова, дом тринадцать, квартира семь. Спросишь там Воронова Сергея Харитоновича, а если его дома нет, то жену, Анну Григорьевну. Отдашь письмо, и пускай они напишут ответ. Понял?
– Понял. А куда принести ответ?
– Ответ принесешь на Геслеровский*. Знаешь, где садик на углу Зелениной?
– Знаю.
– Вот на углу, у этого садика, я тебя и буду ждать.
– Ладно.
– Понял? Как раз на углу, где дом разрушен. Скоро будет уже темнеть. Ты постарайся не задерживаться.
Мишка повторил все, что сказал ему однорукий, и тот вручил ему десять рублей.
– А эти получишь, когда вернешься, – сказал он, показав тридцатирублевую бумажку. – Главное – не задерживайся.
Мишка сунул письмо и деньги в карман и быстро зашагал. Дойдя до угла, он оглянулся, но однорукого на месте уже не было. Нужно было что-то предпринимать. Но что? До улицы Воскова отсюда – несколько минут хода, и если заняться розыском телефона, то такая задержка шпиону покажется подозрительной и может все испортить. Единственная надежда на тревогу, но, как назло, по радио все еще передавали пение. Нужно было придумать причину задержки, чтобы успеть сообщить майору о поручении и спросить, как ему поступить. Письмо шуршало в кармане. Мишка вытащил его и оглядел со всех сторон. Оно было прочно заклеено.
…В квартире Воронова к вечеру обыск закончили, и майор ждал темноты, чтобы отправить арестованных, а пока занялся изучением найденного архива, разбирая и просматривая старые письма, квитанции, документы. Бураков сидел в гостиной с арестованными.
К вечеру, когда пропала всякая надежда на приход однорукого, вдруг зазвонил звонок у входной двери. Все насторожились. Майор вышел в прихожую, потушил свет, спрятался за вешалку и дал сигнал открывать. Один из дежурных распахнул дверь и отошел в сторону. На площадке стоял мальчик.
– Здесь живет Воронов Сергей Харитонович? – спросил Мишка, вглядываясь в темноту прихожей.
– Проходи.
Лишь только Мишка переступил порог, как дверь за ним закрылась и в прихожей зажегся свет. Перед ним стоял майор. В первую минуту Мишка от удивления не мог сказать ни одного слова и растерянно поглядывал то на нахмуренное лицо майора, то на незнакомых мужчин, стоявших по бокам.
– Что нужно? – сухо спросил майор.
– Письмо вот… Я письмо принес Воронову… – наконец сказал мальчик, вытаскивая из кармана письмо.
– Идем за мной!
Они прошли в кухню. Майор быстро распечатал и прочитал письмо.
– Ну, рассказывай. Что это все значит? Кто тебя послал?
Мишка подробно рассказал о встрече с одноруким. Начал он было говорить и про случай в бане, но майор перебил:
– Это потом. Сейчас некогда. Ты хорошо сделал, что принес письмо. Подожди здесь. Сейчас получим ответ, и ты унесешь его.
Майор прошел в столовую. Воронов сидел на диване, прислонив голову к подушкам, и делал вид, что дремлет.
– Гражданин Воронов, – сказал майор, останавливаясь против него.
– Я слушаю вас, – встрепенулся тот.
– Вы слышали звонок?
– Как же, как же, слышал.
– Это к вам пришли.
– Ко мне? Нет. Кто мог прийти ко мне? Соседка какая-нибудь? Ко мне некому приходить. Знакомых нет.
– Никого? – насмешливо спросил майор.
– Может быть, Валя вернулся, – сказала хозяйка.
– Нет, не Валя. Письмо вам принесли от вашего знакомого.
Майор достал из кармана письмо и показал его Воронову.
– Не имею ни малейшего понятия, от кого письмо. Может быть, по службе.
– Читайте, – сказал майор, протянув конверт.
Воронов недоверчиво взял письмо, вытащил листок и прочел: «Собирался по пути заглянуть, но задержали дела. Как здоровье? Ч.»
– Ну, теперь вспомнили?
– Да. Это мой сослуживец пишет. Мы с ним в одной артели работаем. Наверно, он думает, что я заболел, – спокойно сказал Воронов, возвращая письмо.
– Письмо принес мальчик. Он ждет ответа.
– Какой же я могу дать сейчас ответ?
– Значит, он так и передаст, что ответа не будет?
– Можно и так, но, если разрешите, я напишу.
– Можете написать, но про обыск – ни слова.
Воронов подсел к своему столу и, написав несколько слов, вложил ответ в чистый конверт.
– Вот, пожалуйста, проверьте, – сказал он.
– Вы адрес забыли написать.
– Это не важно.
Майор прочитал ответ: «По болезни не мог прийти на работу. Боюсь, что придется лечь в больницу. Воронов».
– Разве вы больны?
– Нет… Но что я должен писать? Вы же сами запретили писать про обыск…
– Пишите так: «Не вышел на работу по уважительной причине. Здоров», – продиктовал майор. – Это будет верней.
