От звонка в дверь девушка вздрогнула. Интересно, кого это опять несет во внеурочное время? Не Калинина же! Они с ним только что обо всем договорились… А вдруг это Ян?
При этих мыслях что-то внутри Наташи сладко сжалось. Она еще соображала, что именно сжимается, какой орган, а в дверь позвонили еще раз. Родители сто раз просили дочь не открывать, не удостоверившись, что звонят знакомые люди, но Наташа и на этот раз широко распахнула дверь без всяких вопросов «кто?» и «что?». На пороге стояла Новицкая. Наташа только вопросительно посмотрела на нее.
– Пройти-то можно? – спросила Олеся.
Наташа беззвучно посторонилась. Ей теперь наплевать на то, что скажет Новицкая. Даже если она уже целовалась с Калининым – то на здоровье! Конечно, все-таки было бы лучше, если бы они еще не целовались, но… ничего, если и целовались… Возможно, что скоро она, Наташа, поцелуется с Яном… Надо же, как опять стало тесниться в груди… И что же это такое там внутри?
– Тебе Янка понравился, что ли? – неожиданно спросила Олеся.
Наташа даже не сразу поняла, о ком идет речь. В мыслях она называла Геращенко только Яном. Янка – это как-то несерьезно, по-детски и вовсе не идет парню. Да и вообще, какое Новицкой до этого дело!
– Слушай, Олеська, ты чего ко мне все время пристаешь с одним и тем же вопросом то по поводу Калинина, то по поводу Геращенко? – насмешливо спросила Наташа. – Тебе что, вдобавок к Егору еще и Ян нравится?!
– Нет, – Олеся отрицательно помотала головой. – Я его аж с детского сада знаю, мне он не интересен.
– Тогда что тебе от меня надо?
– Знаешь… мне Калинин про куклу рассказал… ну… про Габи твою… которую Янка разбил… Так хочется посмотреть! Может, покажешь?
– Тебе-то зачем? – удивилась Наташа. – Там и смотреть-то не на что… Она выглядит, как персонаж фильма ужасов…
– Классно! Обожаю ужасы! – восхитилась Олеся. И проканючила: – Ну покажи!! Пожалуйста!!
Наташа вздохнула. Она изо всех сил старалась не вспоминать про то, что осталось от куклы, а зря… Куда-то девать ее надо… Не хотелось бы, чтобы мама нашла.
В Наташиной комнате Новицкая так же восхищенно ахнула, показав на уголок с куклами.
– Красотки! Таких нигде не купишь! Тоже антикварные? – спросила она.
– Нет, эти обыкновенные, – отозвалась Наташа. – Просто я магазинным куклам сшила нестандартные наряды, вот они так и выглядят.
– Ты?! Сама сшила?! – Олеся без спросу взяла в руки Марину в нежно-голубом платье, расшитом серебристым бисером. – А вышивал узоры кто? Тоже ты?
Наташа кивнула, уже улыбаясь. Ей было приятно, что одноклассница так восхищается ее рукоделием. Похоже, зря она ни с кем не делилась своим увлечением. Вот Олеська оказалась способной оценить кукол по достоинству. И ей даже в голову не приходит задавать глупый вопрос о том, не играет ли она в них до сих пор. Выходит, неплохая она все-таки девчонка.
Наташа открыла шкаф и вытащила пакеты с тем, что осталось от Габи.
– У-у-у-у… – протянула Новицкая, увидев изуродованное фарфоровое лицо куклы. Она взяла головку в руки, повертела в разные стороны и даже заглянула внутрь, потом осторожно положила обратно на пакет и сказала: – И правда, как в страшилке… А тело?
– А тело без головы тоже выглядит противно, – отозвалась Наташа, разворачивая второй пакет. От по-прежнему мокрого, смятого платья уже пахло затхлостью, а на коричневом бархате появились белые разводы плесени. К обмякшему тельцу Габи противно было прикасаться, но Олеся и его взяла в руки и принялась рассматривать со всех сторон.
– А чем она набита? – спросила Новицкая и потянула за кусок пакли, торчащий из горловины.
Наташе почему-то сделалось противно, она отняла у одноклассницы тело Габи и принялась заворачивать его обратно в пакет.
– А что ты со всем этим будешь делать? – не унималась Олеся, не отрывая взгляда от рук Наташи.
– Не знаю… Выброшу, наверное…
– А знаешь… не выбрасывай… Отдай мне!
– Зачем?! – Наташа в замешательстве застыла над пакетом, из которого торчала кукольная нога, и медленно соображала. Потом внимательно посмотрела на одноклассницу и спросила: – Хочешь Геращенко отдать, да? Это он тебя прислал?
– Совсем с ума сошла! – тут же отреагировала Новицкая. – Мне нет никакого дела до ваших с Янкой проблем! Мне просто очень понравились твои куклы… А у этой… у Габи… такое шикарное платье… Я бы его отстирала и… Словом, у меня… с детства… тоже осталась одна кукла. Я никогда никому не говорила, думала – засмеют… Но я ее очень люблю. Мне кажется, ей это платье здорово подошло бы. Я-то шить, как ты, не умею… Вот… Может быть, и башмачки подойдут… Но, если тебе башмачки нужны, ты можешь их себе оставить…
Наташа задумалась. Почему ей самой не пришло в голову снять с несчастной Габи платье? Оно тоже подошло бы некоторым из ее кукол… Впрочем, она запросто сошьет точно такое же! Да, но где взять коричневый бархат? Хотя… вовсе не обязательно шить коричневое! Совсем недавно бабушка отдала ей свой темно-вишневый велюровый пиджак, который надоело носить. Из него тоже красивое кукольное платье получится. А если к нему пришить зеленоватые кружева от старого летнего платья, то выйдет даже стильно. А Ян, конечно же, не станет обсуждать с Новицкой серьезные вопросы, касающиеся Габи. Зря она его заподозрила в непорядочности!
– Так что, отдашь или нет? – спросила Олеся.
Наташа посмотрела на ногу Габи, торчащую из пакета, и подумала, что возиться с телом безголовой куклы ей, пожалуй, противно. Почему бы не отдать этот кошмар Новицкой? Сама ведь действительно собиралась отнести ее на помойку… Пусть Олеська делает с ними, с платьем и башмачками, что хочет.
Девушка еще раз вздохнула, протянула однокласснице пакет с торчащей кукольной ногой и спросила:
– Голову надо?
– Нет, она пустая… Мне она не нужна… – деловито отозвалась Новицкая.
– Пустая… Да, она пустая… – зачем-то повторила Наташа. А Новицкая вскочила с кресла, в котором сидела, и в стиле Калинина спросила:
– Тогда я пошла?
Так же, как Егору, Наташа ответила:
– Иди!
Нашумевший фильм «Иноземец» Наташе не понравился. Может быть, потому, что рядом с ней сидел Ян Геращенко. Его присутствие мешало девушке сосредоточиться на происходящем на экране. Ей очень хотелось, чтобы парень взял ее за руку, как часто показывают все в тех же фильмах, но он не сделал этого даже тогда, когда она намеренно поместила свою ладонь на подлокотнике так, чтобы она будто бы случайно уперлась в локоть Яна. Разумеется, в этот момент она вообще не понимала, что происходит в фильме, а потом совсем потеряла нить повествования, и ей сделалось скучно. Она с трудом досидела до конца сеанса, размышляя о том, что, видимо, по общепринятым нормам на второй день знакомства еще очень рано брать девушку за руку. Ян наверняка и хотел бы это сделать, но посчитал неприличным. У них еще все впереди, а потому незачем торопить события.
После фильма они еще погуляли по городу, очередной раз поговорили о пустяках, и Наташа, довольная прогулкой гораздо более, чем «Иноземцем», возвратилась домой такая счастливая, будто никаких неприятностей с ней и не происходило. Дома же ей пришлось о них вспомнить, потому что сразу на пороге ее встретила бабушка.
– Бабуля… – Наташа совершенно растерялась. – А ты что у нас делаешь? Разве папа с мамой уже пришли с работы?
– Не пришли, – отозвалась бабушка с очень серьезным лицом. – Но у меня же есть ключи от вашей квартиры, ты же знаешь.
– Да… конечно… знаю… – Ноги Наташу не держали, и она в полном изнеможении опустилась на скамеечку у зеркала в прихожей.
– Нет уж! Вставай немедленно! – распорядилась бабушка. – Здесь я не стану с тобой разговаривать! Пошли-ка обе сядем поудобней!
Девушка с трудом поднялась на ноги, сделавшиеся непослушными, и прошла за бабушкой в комнату. Когда они обе опустились в кресла напротив друг друга, Галина Константиновна рявкнула:
– Ну!
Наташа вздрогнула. Она понимала, что именно хочет знать бабуля, но почему-то надеялась, что ту все же интересует какой-нибудь другой вопрос, и, запинаясь, пролепетала:
– Чт-т-то?
– Не «что?», а «на что?»! На что ты потратила деньги?
Наташа удивилась и обрадовалась тому, что бабушка не спрашивает «как ты могла?», «есть ли у тебя совесть?», и потому сразу призналась:
– Н-на… к-куклу…
– На какую еще куклу? Как можно истратить столько денег на куклу?!!
– У меня еще и свои были… Немного, конечно…
– Ничего не понимаю! Ну-ка рассказывай с самого начала!!
И Наташа принялась рассказывать. Бабушка слушала внимательно, не перебивала, не уточняла, и по ее лицу невозможно было понять, как она к внучкиному лепету относится. Когда девушка закончила, Галина Константиновна некоторое время молчала, а потом вдруг вместо того, чтобы начать ее стыдить, с очень странной интонацией спросила:
