– Скальпы в туалете – это хорошо, – задумчиво сказал Генка. – Везет все-таки отдельным обезьянам, «Триумф» у них есть…
– Не боись! – сказал Жмуркин. – У нас тоже свой триумф будет. Но для этого надо много работать. В том числе и сегодня.
– Уже темнеет…
Жмуркин бережно упаковывал камеру.
– А у нас последний эпизод как раз в темноте, это во-первых. А во-вторых, как говорили в старину, темнота – друг молодежи. То есть наш друг.
Глава 10 Кина опять не будет
Обратно добирались тяжело – почти час шагали по шпалам, затем пешком до автобуса, а после на автобусе еще двадцать минут. Когда Генка открыл гараж, солнце уже почти село. Ребята планировали отдохнуть, хотя бы чаю попить, но Жмуркин им не дал – велел снова свинчивать камеру, разводить огонь в мангале и переодеваться.
– У вас все готово? – спросил Жмуркин, когда Витька и Генка нарядились в свои костюмы.
– Челюсти готовы, – Генка выложил челюсти на стол.
Челюсти отливали матовым серебром и по виду были грозными и тяжелыми.
– Ты их не ртутью случайно покрасил? – Жмуркин осторожно потрогал челюсти пальцем. – Траванемся…
– Это металлоакрил [17] . – Генка любовался своей работой. – Вчера в магазин для художников заходил, специально купил. Им забор покрась, сразу в скупку металла сдадут…
– Отличная вещь, – Витька взял челюсть. – Шедевр. Жуткое впечатление…
– Жуткое не жуткое, а надо приступать к завершающей фазе, – пробурчал Жмуркин. – Молоко есть?
– Мы не стали молоко тратить, – сказал Генка. – Воду белилами подкрасили. Похоже.
– Ладно. Ты помнишь, что надо делать?
– Помню. Я стою спиной к камере. Произвожу последние замеры штангеном. Работаю паяльной лампой, молоточком. Затем несу что-то и опускаю в чан с молоком. Читаю над молоком заклинание…
– Правильно. – Жмуркин приложился к камере. – Всем приготовиться. Мотор.
Эпизод с опусканием в молоко сняли легко. Генка накалил паяльной лампой подкову, поколдовал над ней и опустил в подкрашенную воду. Вода зашипела. Генка пробормотал: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»
– Снято! – остановил Жмуркин.
Генка собрался уже было надеть рубашку, но Жмуркин не разрешил:
– Отснимем финал, и все! Потерпите еще немного!
– Ладно, – в один голос сказали Витька и Генка.
Жмуркин развалился в своем режиссерском креслице.
– Ты, Генка, молишься на коленях. Потом дергаешься, услышав колокольчик. Ты, Витька, в хламиде входишь в дверь. Не забудь повязать шарф до носа. Передаешь деньги кузнецу, ну и дальше все по сценарию. Работаем. Мотор!
Витька обрядился в плащ и вышел из гаража. Генка, кряхтя, опустился на колени и принял молитвенную позу. Жмуркин включил камеру.
– Генка, сделай более торжественное лицо! Подумай… Подумай о гидравлическом прессе. Черт, колокольчик над дверью забыли, пусть, потом доснимем…
Генка состряпал подобающую физиономию. В дверь постучали.
– Входи, осел! – велел Жмуркин.
В гараж проникла закутанная фигура. Фигура замерла на пороге.
– Кошелек! – Жмуркин аж подпрыгивал от нетерпения. – Кошелек давай, балдарес!
Фигура принялась рыться в своих драпировках.
– У меня пленка, между прочим, идет! – шипел Жмуркин. – Время идет!
Наконец фигура высунула из-под складок плаща руку. Рука была мощной и волосатой, она треснула Генку под дых, затем схватила его за нос и пребольно защемила. Генка рванулся, рука выпустила нос, и Генка свалился на пол.
– Что это? – оторопело спросил Жмуркин. – Что за шутки тупые? Витька…
– Это не Витька. – Фигура отбросила капюшон. – Это я, Серый Волк!
Это и в самом деле был не Витька. Это был парень, которого Витька огрел волчьей головой. Парковец. Предводитель парковцев.
Предводитель оглядел гараж, увидел мешковину на столе. Подошел, сдернул. Крашеные волчьи челюсти блеснули.
– Какая знакомая вещь, – парковец взял челюсть. – Похоже, сделано из какого-то хрупкого материала.
Парковец подбросил челюсти и едва их не уронил.
Жмуркин вздрогнул.
Парковец свистнул, и в гараж вошло сразу несколько ребят в джинсе и спортивной форме. Втолкнули и Витьку. Он был невредим. Парковец подманил его к себе пальцем. Витька приблизился.
– Встань правее, – попросил парковец.
Витька послушался.
Парковец размахнулся и опустил изготовленную Генкой волчью голову на голову Витькину. Эпоксидная смола хрустнула и раскрошилась в мелкую пыль.
Жмуркин отвернулся.
– Чему нас учит история? – вождь парковцев отряхнул руки. – История нас учит милосердию. Правда?
– Правда, – промычали парковцы.
– Истинная правда, – сказал Жмуркин. – Милосердие – это вещь! Прощай врагов своих, и тебе воздастся…
Парковец согласно кивал. Остальные спортсмены постукивали битами по стенам и другим предметам.
– А если тебя стукнули по одной щеке… – продолжал Жмуркин.
– Стоп, – парковец указал пальцем на Жмуркина.
Жмуркин заткнулся.
– Сейчас, друзья мои, – парковец уселся в жмуркинское режиссерское кресло, – сейчас я перечислю вам ваши злодеяния. Ваши вопиющие злодеяния. Во-первых, вы вторглись на нашу территорию в субботу, что категорически запрещено всем, кто не проживает на улице Парковой. Во-вторых, вы украли у президента клуба «Фауна», уважаемого человека и нашего друга, голову волка, добытую им собственноручно. В-третьих, вы обидели наших друзей, которые ловили в пруду пиявок…
– Они рачков ловили, – поправил Витька.
– Это все равно. Вы их обидели. В-четвертых, вы нанесли обиду лично мне, стукнув меня черепушкой, украденной у нашего друга, президента клуба «Фауна». В-пятых, на ваши поиски было затрачено почти три дня, многие из моих друзей… – парковец кивнул на амбалов, – …нарушили свой спортивный график. Вас, голубчики, следовало хорошенько побить. Руки поломать, возможно, ноги. Но мы не в каменном веке. Мы живем в новом, демократическом обществе. Поэтому мы не будем вас бить.
Витька и Генка настороженно переглянулись. Витька подумал, что лучше уж пусть бы побили, ничего страшного, в конце концов не в первый раз.
Парковец продолжил:
– Вы понесете другое наказание. Я назначаю денежное возмещение в размере… трех тысяч рублей.
Теперь переглянулись уже Витька, Генка и Жмуркин. Жмуркин показал большой палец.
Генка встал, пошарил в буржуйке и извлек пять купюр по двадцать долларов.
– Вот так печка! Может, там еще есть?! – присвистнул один из парковцев, но предводитель его остановил.
– Мы не банда, – сказал он. – Мы спортивный клуб. Нам чужого не надо. Неправедно нажитая собственность до добра не доводит – это мы прекрасно видим на примере наших кинематографических друзей. Сто баксов – и все.
Генка отсчитал пять купюр и передал их предводителю.
– Молодец, – похвалил тот. – Люблю людей, которые честно расплачиваются за свои ошибки.
Генка молчал, смотрел в пол.
– Да, – парковец улыбнулся совершенно обаятельно. – Еще. Чтобы вам было неповадно заниматься подобными противоправными деяниями и чтобы преподнести вам урок на будущее, мы конфискуем у вас…
Парковец оглядел гараж. Жмуркин сдвинулся, прикрывая собой видеокамеру. Парковец пошевелил пальчиком, и Жмуркин послушно отошел в сторону. Жмуркин побледнел.
– Это не наша камера, – вмешался Витька. – Нам ее на время дали.
Парковец рассматривал камеру.
– Мы конфискуем у вас… видеокассеты.
Парковец дал знак своим друзьям. Те быстро подскочили к камере, извлекли кассету, порылись в сумке, достали кассеты и из сумки, всего три штуки. Жмуркин было зарычал, но Генка припечатал его к стене.
– Не надо, лучше…
– Но это же…
– Не надо! – попросил Генка.
Парковец собрал кассеты, рассовал их по карманам.
– Вот и все. Приятно было познакомиться. Да, голову мы тоже забираем.
Один из парковцев поднял настоящую волчью голову, сунул под мышку.
– Ариведерчи, – сказал предводитель.
Но не ушел. Он увидел висящий на стене алюминиевый меч.
– Холодное оружие в нашей демократической стране запрещено. – Парковец снял меч и в пять приемов сломал его пополам. – Теперь действительно все.
И парковцы ушли окончательно. Витька и Жмуркин стояли у стены. Генка обошел свой гараж, открыл пошире дверь, включил вентилятор. Запнул под стол обломки меча.
– Теперь кина не будет. – Генка уселся в кресло Жмуркина. – Кина опять не будет, опять не будет кина. Кинщик заболел.
– Так всегда случается, – со смирением заметил Витька. – Такова наша жизнь. Эта… юдоль такова.
Жмуркин медленно выполз на улицу.
– Куда это он? – спросил Генка.
– А… вешаться пошел.
– Может, догоним?
– Сам сейчас вернется.
Жмуркин и вправду вернулся. Никакой. Сел на буржуйку и молчал.
– Что сидишь? – спросил Витька.
– А что делать?
– Как что?! – возмутился Витька. – А клип? А конкурс? А Тепляков?
– Челюсти раскрошили. – Жмуркин глядел в одну точку. – Плакаты изрублены. Деньги тоже почти кончились. Кассеты забрали, самое главное…
