Глава 6
По другую сторону
Ла-Манша
Рассвет уступил место дню, и близился полдень, когда маленький отважный пароходик добрался до родного порта. Опоздание составило несколько часов; парижский поезд, очевидно, давно уже ушел, и Кейти чувствовала себя удрученной и несчастной, когда выбралась из ужасной общей каюты для дам на палубу, чтобы бросить первый взгляд на Францию.
Солнце прорывалось сквозь туман со слезливой улыбкой, его слабые лучи ложились на беспорядочное скопление каменных дамб, более высоких, чем палуба судна, и рассеченных похожими на каналы протоками, по лабиринту которых пароходик медленно пробирался к пристани. Подняв глаза, Кейти увидела множество людей, собравшихся посмотреть, как пароход входит в порт, – рабочие, крестьяне, женщины, дети, солдаты, служащие таможни расхаживали туда и сюда, и все в этой толпе говорили одновременно, и все говорили по-французски.
Не знаю, почему это так поразило ее. Она, разумеется, знала, что люди в тех странах, куда она поедет, будут, по всей вероятности, говорить на своих языках, но почему-то вид бойко тараторящей толпы, в которой каждый явно чувствовал себя вполне непринужденно со своими французскими глаголами в прошедшем времени и сослагательном наклонении и никогда не имел надобности заглядывать в Оллендорфа[62] или в словарь, привел ее в смятение.
«Боже мой! – сказала она себе. – Даже младенцы и те понимают по-французски!» Она мучительно старалась вспомнить то, что когда-то знала по-французски, но, казалось, мало что удержалось у нее в голове после ужасов минувшей ночи. «Ах, как же называется у них ключ от чемодана? – спрашивала она себя. – Все они начнут задавать вопросы, а я ни слова не смогу сказать, и миссис Эш будет еще больше ошибаться, я знаю». Она увидела, как таможенные чиновники подскакивают к пассажирам, один за другим выходящим на пристань, и сердце у нее упало.
Но все же, когда очередь дошла до наших путешественниц, все оказалось не так уж плохо. Приятная внешность и любезные манеры сослужили Кейти хорошую службу. Она не была так уверена в себе, чтобы говорить много, но чиновники, кажется, понимали ее без слов. Они кивали и жестикулировали, быстро вставляли и вынимали ключи, и удивительно скоро было объявлено, что все в порядке, багаж прошел досмотр и он и его владелицы могут проследовать на железнодорожную станцию, которая, к счастью, была совсем рядом.
Из расспросов выяснилось, что до четырех часов дня поездов на Париж нет.
– Пожалуй, я даже рада, – заявила бедная миссис Эш. – Я чувствую себя слишком измученной, чтобы двигаться. Я полежу здесь на диване, а вы, Кейти, дорогая, посмотрите, пожалуйста, где здесь можно поесть, и возьмите какой-нибудь завтрак для себя и для Эми, а мне пришлите чашечку чая.
– Мне не хочется оставлять вас одну, – начала Кейти, но в эту минуту появилась приятная пожилая женщина – очевидно, служительница зала ожидания – и с потоком французских слов, смысл которых никто из них не мог уловить, но звучавших явно сочувственно, налетела на миссис Эш и принялась устраивать ее поудобнее. Из одного стенного шкафа она извлекла подушку, из другого одеяло и мгновенно вложила первую под голову миссис Эш, а вторым закутала ее ноги.
– Pauvre madame, – сказала она, – si pale! Si souffrante! Il faut avoir quelque chose à boire et à manger tout de suite.[63]
И она засеменила через зал к двери, выходившей в ресторан, а миссис Эш улыбнулась Кейти и сказала:
– Вот видите, вы преспокойно можете оставить меня. Обо мне позаботятся.
И Кейти, и Эми вышли в ту же дверь в buffet[64] и сели за маленький столик.
В таком помещении завтракать было особенно приятно. Там было много окон с очень прозрачными, блестящими стеклами и очень чистыми короткими занавесками из муслина, а на подоконниках стояли рядами цветущие растения в горшках – ноготки, бальзамин, настурция, многоцветная герань. Громко распевали две птички в клетках; пол был натерт воском до стеклянного блеска. Ничто не могло быть белее мраморных столов, если, конечно, не считать салфеток, лежавших на них. А какой великолепный завтрак был вскоре подан – прекрасный кофе в широких чашечках, рассыпчатые булочки и сухарики, омлет с тонким ароматом приправ, вареная курица, маленькие кусочки свежесбитого масла в форме ракушек, а на вкус как загустевшие сливки и горшочек какого-то вкусного варенья. Эми подняла полные восхищения глаза, взглянула на Кейти и, заметив: «Я думаю, что Франция гораздо приятнее этой старой Англии», энергично принялась за еду. И сама Кейти тоже почувствовала, что этот завтрак в привокзальном ресторане – образчик того, чего они могут ожидать в будущем; они в самом деле прибыли в страну изобилия.
Подкрепившись отличной едой, Кейти почувствовала, что ей по силам прогуляться, и, убедившись, что у миссис Эш есть все, что ей нужно, они с Эми (и Мейбл) отправились одни осматривать Дьепп. Не знаю, считают ли обычно путешественники этот город интересным местом, но Кейти он показался именно таким. Здесь была очень старая церковь, несколько необычных построек в стиле двухвековой давности, и даже более современные улицы имели непривычный для Кейти вид. Сначала девочки отваживались лишь раз-другой свернуть в боковые улочки, стараясь запоминать каждый угол и то и дело возвращаясь обратно, чтобы взглянуть на вокзал и убедиться, что они не заблудились. Но спустя некоторое время Кейти, став смелее, решилась задать вопрос-другой прохожим по-французски и была удивлена и восхищена, обнаружив, что ее понимают. После этого она ощутила прилив отваги и, уже, не боясь заблудиться, повела Эми по длинной улице вдоль ряда магазинов – почти все они торговали изделиями из слоновой кости.
Изготовление изделий из слоновой кости – одно из основных производств в Дьеппе. Витрины и прилавки были заполнены изящнейшими гребнями и щетками для волос – как с замысловатыми серебряными и цветными монограммами, так и без них; были там и коробочки и шкатулки всех форм и размеров, украшения, веера, ручки для зонтиков, зеркала, рамы для картин больших и маленьких, кольца для салфеток.
Кейти особенно поразил нож для разрезания бумаги, имевший форму ангела с длинными изящными крыльями, которые поднимались над его головой и смыкались, образуя острие. Он стоил двадцать франков, и Кейти испытывала большое искушение купить его для Кловер или Розы Ред. Но она благоразумно сказала себе: «Это первый магазин, в который я зашла, и первая вещь, которую мне захотелось купить, и вполне вероятно, что потом я увижу вещи, которые понравятся мне больше, так что было бы глупостью купить этот нож. Нет, я не куплю его». И она решительно повернулась спиной к ангелу из слоновой кости и ушла.
Следующий поворот привел их на маленький красочный рынок, где старушки в белых чепцах сидели рядом с корзинами и коробками, полными яблок, груш и разнообразной необычной зелени и овощей, незнакомых Кейти. В мелких корытцах с морской водой плескалась рыба всех форм и цветов. Были здесь и кучи чулок, напульсников и шарфов из ярко-голубой и красной шерсти, и грубая глиняная посуда, покрытая глазурью, с яркими узорами. Лица женщин были смуглыми и морщинистыми, среди них не было красивых, но черные глаза были полны живости и ума, а руки всех до одной были заняты вязальными спицами. И пока мелькали и позвякивали спицы, языки двигались так же быстро, занятые болтовней или спором из-за цены, без остановки или промедления, хотя покупателей было немного и торговля шла вяло.
Вернувшись на вокзал, они обнаружили, что в их отсутствие миссис Эш поспала, и теперь ей было гораздо лучше, так что, заметно повеселев, они заняли свои места в четырехчасовом поезде, которому предстояло довезти их до Руана. Кейти сказала, что, выбирая гостиницу, они, как волхвы[65], «следуют за звездой», так как за неимением лучшего советчика они обратились к путеводителю Бедекера и выбрали одну из тех гостиниц, которые были отмечены звездочкой[66].
«Звезда» не обманула их доверия: «Отель де ла Клош», куда она привела их, оказался старым, интересным и очень приятным в своем роде. Спальни с выцветшей росписью на потолках и полинявшими пологами у кроватей были, по всей видимости, обставлены еще в то время, когда «Колумб пересек океан голубой», но все было чистое, и на всем был отпечаток старинной респектабельности. Окна столовой, построенной, очевидно, в более близкие к нам времена, выходили в квадратный дворик, где олеандры и лимонные деревца стояли в кадках вокруг небольшого фонтана, чье журчание и плеск приятно сливались со стуком ножей и вилок. В углу столовой находилось обнесенное перилами возвышение, на котором сидела за столом хозяйка заведения, занятая своими бухгалтерскими книгами, но успевающая следить за всем, что происходит в зале.
