– Вы сначала скажите, что вы задумали, – упорствовал врач.
– В общем, так, – решительно заявила женщина, – операция отменяется!
Доктор вздрогнул и отчаянно замахал руками:
– Что вы, что вы, Ольга Семеновна, как так можно? Да Александр Михайлович мою собственную печень на паштет пустит. Нет-нет! Я в такие игры не играю.
– Сколько? – нахмурившись, спросила Ольга Семеновна.
– Что «сколько»? – вздернул брови доктор и поежился.
– Сколько вы хотите за молчание? – процедила женщина.
– Ольга Семеновна, помилуйте! – взмолился врач. – Поймите вы меня…
– Успокойтесь, Антон Игоревич, все риски с этим делом я беру на себя. Свой миллион рублей вы получите завтра.
– А что с Грином делать? – прошептал врач.
– Лечите! – ответила Ольга Семеновна. – Что в таких случаях с собаками делают?
– Обычно усыпляют, – тяжело вздохнув, ответил доктор.
– Нет, – решительно заявила женщина, – такой грех мы на себя брать не станем. Лечите, делайте ему обезболивающие уколы, но пусть пес умрет своей смертью, никаких усыплений. Я категорически против этого….
– Ясно, – закивал Антон Игоревич. – Все понял.
– Сколько ему осталось? – спросила Ольга Семеновна.
– Максимум, неделю, – ответил врач, – но, скорее всего, день-два.
Доктор уселся посредине комнаты на стул и обхватил голову руками.
– Значит, так, – командовала Ольга Семеновна, – скажете, что операция прошла успешно, но собаку сейчас нельзя тревожить. Дальше все переводите на меня. Скажете, что я увезла Грина к себе на дачу. Я сама найду, как все объяснить Александру Михайловичу. Вы мне тут изобразите раненого, – женщина указала на меня рукой, – перебинтуйте его всего, разукрасьте, чтобы его мать родная не узнала. Я приеду через два-три часа. Только не вздумайте отступать. Понятно?
– Честное слово, я боюсь, Ольга Семеновна! – жалобно произнес доктор.
– Кого? – ухмыльнулась женщина.
– Александра Михайловича, – тихо ответил Антон Игоревич.
– Это хорошо, это очень хорошо! – закивала Ольга Семеновна. – Но в этом случае вам лучше бояться меня. Не дай бог подведете! – Она пригрозила ему пальцем.
– Могила! – заверил доктор. – У меня просто другого выхода нет.
– Молодчина, – похвалила женщина и направилась к выходу, затем, обернувшись уже у двери, спросила: – Надеюсь, за месяц мы слепим из него настоящего Грина?
– Сделаем! – уверенно произнес доктор. – Они очень похожи. Правда, кое-что нужно будет подкрасить, подтянуть, в общем, косметику навести. Ухо нужно будет обязательно выправить – у нашего оно чуть надорвано. Помните, они со стаффордом сцепились? Но это все мелочи. Я на теле Грина знаю каждый волосок.
– Приступайте, мы завтра утром с Александром Михайловичем заедем вас проведать. Да смотрите, чтобы муж ничего не заподозрил. Хорошенько перебинтуйте несостоявшегося донора, – она улыбнулась и кивнула в мою сторону.
– Все будет на «пять с плюсом», – заверил Антон Игоревич.
– Я на вас надеюсь, доктор! – Ольга Семеновна махнула рукой и исчезла за дверью.
Фух! Можно наконец-то и свободно вздохнуть. Кажется, казнь моя снова отменяется. Вот все-таки везет мне на таких, как Ольга Семеновна. Дай тебе бог долгих лет жизни, замечательная ты женщина! Эти все косметические дела я переживу. Ухо нужно надрезать? Да режьте вы его хоть на серпантин. Можете сделать из меня хоть добермана или вообще среднеазиатскую овчарку. Видели таких? Они совсем без ушей – и ничего! Главное – печень остается со мной, и я продолжаю здравствовать.
Выходит, мне придется жить под другим именем? Как там? Грин? Ну а что, имя неплохое. Вот только, если мне удастся сбежать в свою школу, узнают ли они меня, такого попугая разукрашенного? Вот размечтался. Погоди ты еще о школе мечтать. Пусть тебя еще этот, как его… Александр Михайлович признает. Вдруг поймет, что его обманули. Одна теперь надежда на Ольгу Семеновну. Вот вляпался, так вляпался. Хотя я тут при чем? Опять люди что-то намудрили, а мне отдувайся. Ну, что ж, где наша не пропадала, побуду диванным Грином. Это лучше, чем без печенки остаться.
В кабинет вошли двое, как я потом понял, помощников доктора. И началось мое перевоплощение!
И смех, и грех. Не знаю, плакали бы вы или смеялись, если бы увидели меня на следующий день, но мне было явно не до смеха. Эх, наверное, Бог меня наказал за то, что я частенько посмеивался над котом Фараоном, называя его мумией. А теперь вот и сам в нее превратился. В комнате, где из меня ваяли изрезанного Грина, напротив меня во всю стену висело зеркало. После того, как люди отошли от стола и я увидел в нем себя, верите, чуть не взвыл от страха. Таким я еще себя не видел. Из всего живого на мне были мои глаза и мокрый нос. Все остальное в бинтах, в каких-то прищепках, веревочках – даже лап не было видно. Словом, к смотринам готов.
– Ну, как тут наш бедняга поживает? – прямо с порога протрубил Александр Михайлович.
– Все отлично, шеф! – объявил Антон Игоревич.
– А что с донором? – неожиданно спросил мужчина, а я вздрогнул. Это ведь он обо мне спросил.
– Его кремировали, – сказала вошедшая вместе с мужем Ольга Семеновна. – Не переживай.
– Да мне-то чего переживать? – загоготал Александр Михайлович. – Главное, чтобы Гринчик мой жил. – И, обращаясь к доктору, добавил: – Когда поднимется?
– Желательно месяц его вообще не тревожить, – сказал врач, – чтобы никаких стрессов, контактов, в общем… мы сегодня-завтра аккуратно перевезем его в ветеринарную клинику моего коллеги (это в соседнем регионе), там ему будет получше, – на ходу сочинял собачий хирург. – И воздух свежий. И врачи там квалифицированные. Я уже обо все договорился.
– Хорошо, решай сам, – сказал босс и, насупив брови, добавил: – только смотри, отвечаешь за него головой. Понял?
– Конечно-конечно, – подобострастно закивал доктор, – вы не волнуйтесь, Александр Михайлович, все будет хорошо.
После презентации меня отвезли, куда вы думаете? В дом к бабушке Ольги Семеновны. Разумеется, предварительно освободив от всех пут. Я словно заново на свет народился. Так легко дышалось, и настроение поднялось невероятно. Да и чего бы ему не подняться? Если так можно выразиться, «условное кремирование» любого обрадует. Страшно подумать, но ведь и впрямь был уже на волосок от гибели. Бр-р!
– Бабуля, – радостно заявила женщина, – вот тебе и охранник, и собеседник, и…
– Ой! – всплеснула руками старушка. – Красавец какой!
Вот такое начало мне всегда нравится! Спасибо, бабушка.
– С месяцок поживет у тебя, – сказала внучка, – это дрессированная собака, ученая, все понимает, бывший поводырь.
«Хм! Странная ты, Ольга Семеновна! Почему «бывший»? Я самый что ни на есть настоящий поводырь. Как это «бывший»? Обижаешь. Я ведь не на пенсии. И если бы не ваши эти перипетии, возможно, уже трудился бы по своей специальности».
– А почему мясяцок-то? – удивилась женщина.
– Так надо, бабуль, – ответила Ольга Семеновна. – Я привезла пару мешков сухого корма…
– Ой, Олечка, милая, да неужели я сама ему поесть не приготовлю? – заохала бабушка.
– Нет-нет-нет, – махнула рукой внучка, – ни в коем случае. Никакой домашней еды, только сухой корм. Он к нему приучен, там есть все, что собаке необходимо: витамины, минералы. Так что даже не выдумывай…
«С одной стороны, женщина, конечно, права, а с другой – я бы, например, и от курочки не отказался. Пусть не каждый день, но по выходным можно? Ладно, бог с ней, с этой курочкой. Собаки, как и люди, – ненасытны. Радуйся, что все так обошлось, а он сидит еще и о курочке рассуждает!»
– Бедная собака, – вздохнула женщина, – представляю, как ей надоело постоянно есть одни и те же ваши подушечки.
– Это нам, людям, так кажется, бабуля, а они привыкшие, – говорит Ольга Семеновна. – Так что не переживай.
– Хорошо-хорошо, – согласилась бабушка и вдруг встрепенулась: – Ах ты, батюшки, совсем забыла. А как он к котам относится? Моего Жорку не потреплет? Кстати, где он?
Когда я был молодым псом, возмущался: почему люди все время думают, что у нас прямо-таки мечта – потрепать того или иного кота? Нет, конечно, среди нас есть такие товарищи (как, например, стаффордширский терьер), которых медом не корми, дай за котами погоняться или хвост им откусить. Но при чем тут лабрадор, тем более лабрадор-поводырь? Со временем понял, многие люди просто понятия не имеют, что такое собака-поводырь и чему нас обучают в специальной школе. А между тем, в нашем учебном заведении есть в штате специальные кошки (мы их называем провокаторшами), обучающие нас, собак-поводырей, толерантности к этим зеленоглазым дьяволицам. Посадят нас инструкторы на плацу, дадут команду «сидеть» и выпускают этих… этих вертихвосток. И что вы думаете? Есть такие наглые животные, прямо в нос лезут со своими хвостами, словно насмехаются: ну, что, собака, сдашь экзамен или сорвешься? Конечно, среди экзаменуемых были и такие, кто не смог справиться со своими эмоциями и громко рявкали, натягивая поводок. В таких случаях специальная комиссия объявляла, что экзамен не сдан. Инструктор, между прочим, мог и премию потерять, а ведь зарплата у них и так не ахти какая. Получается, твоя несдержанность сказывается на благополучии твоего воспитателя-инструктора. Не хочется подводить человека, вот и приходится терпеть такие унижения от котов. Но тут есть и свои плюсы – потом, в будущем, когда ты начинаешь самостоятельно работать поводырем, все эти навыки ой как пригождаются. Одним словом, опыт – «…и опыт – сын ошибок трудных!»
