Ознакомительная версия.
– П зовут «Покой» или «Покои», – сказала учительница. – Это не значит, что ничего не делаешь. Это значит, что живёшь – не дёргаешься, спокойно, словно по течению плывёшь, ничего тебе не мешает. И ты никому не мешаешь. Успокоился – дышишь легко, не волнуешься, ни с кем не ссоришься. Есть такое слово: покои – дом, основа, там, где человеку хорошо. Ещё, когда у тебя всё хорошо, можно сказать «умиротворение». Ты творишь мир! Поэтому эта буква ещё и – основы мироздания…
– А упокоился – это значит совсем-совсем не волнуешься, умер, – добавила Марина, и мы подумали, что всё же, должно быть, у Марины кто-то умер. Хомячок там или рыбка.
– Теперь понятно, почему в десятке П на С поменяли, – сделал вывод Тихон.
– И почему? – пока не поняли мы.
– Чтобы движение дальше было хоть небольшое, а не полный покой.
Мы аккуратно скопировали в тетради П и попробовали прочитать. Получилось, что «Как Люди Мыслят – Наш Он Покой».
Загадка какая-то. Мы повернулись к Юре.
– Я вот думаю… – не спеша сказал он.
– Мылишь то есть, – уточнил Григорий.
– Ну да, я вот мыслю так… что вырастет наша Земля в лаборантской большая-пребольшая… – неожиданно продолжил Юра.
– И тогда наша школа лопнет, разлетится на кусочки! – сказала Нора и испуганно прижала ладони к щекам.
После этого какое-то время никто думать не мог: школу тряхнуло, карта с двери лаборантской слетела на пол, Пеппи на портрете зажмурилась, а Эйнштейн прикусил язык.
– Всем оставаться на своих местах! – закричал ворвавшийся в класс Михаил Иванович.
Мы и так на местах сидели, только Серёжа опять на пол свалился.
– Это не землетрясение, это старшеклассники опыты ставят, – объяснил завхоз. – Физика у них.
– Раз вы так думаете, значит, так и есть, – согласно кивнула Милена.
Взволнованный завхоз после этих слов слегка успокоился.
– Сейчас электроны разгонят до нужной скорости и успокоятся, – сказал он. – Каждый год просим пропускать этот параграф – нет, им хочется попробовать и всё тут. У них директор физику преподаёт…
Завхоз говорил умиротворённо. Словно плыл по течению. А река – это были его мысли.
Мы какое-то время молчали, осмысливая. Ведь что думаешь – так и живёшь. Как мыслишь – такое мироздание и получается! Это даже в азбуке написано. Поэтому думать мы старались осторожно, чтобы опять нигде не лопнуло.
– Сейчас напишем «С», – проводив Михаила Ивановича, учительница начала выводить С на доске. – Она называется «Слово».
– Стойте, стойте! – закричал Тихон, глядя на заднюю страничку тетрадки, где была написана вся азбука. – Мы ещё одну букву пропустили! Р!
– «Р» – это «Рцы»: «говори», «скажи». В таком приказательном виде. Было раньше слово «рыщи» – говорить. А сейчас осталось только «речь» и «изрекать».
Милена теперь и Р написала, мы аккуратно скопировали в тетради. Рядом добавили совсем простую и понятную «Т» – «твёрдо».
– Слово Говори Твёрдо! – это всем было понятно, не только Тихону. Но по-настоящему твёрдые слова мы услышали на другой день.
Глава двадцать восьмая. У хороших отрастают уши
Уши у папы хорошо приросли, ровно. Но вот правая бровь всё же осталась немного выше левой. От этого казалось, что он постоянно удивлён.
– Мне дали новый заказ, – удивлённо сказал папа.
Мы тоже не ожидали. После всего, что папа натворил.
– Теперь тебе нужно сделать дизайн космического корабля? – восторженным шёпотом спросила мама. И я тоже обрадовалась, потому что давно хотела побывать в космосе. Надо только, чтобы папа предусмотрел специальный прицеп для пассажиров. И ещё одну тележку, куда можно сложить подарки для жителей других планет. Я тут же ему об этом сказала.
Но папа ничего не ответил. Наверное, это была государственная космическая тайна.
Я пошла писать буквы. Их было так много. Главное, запомнить, что дырочка в С справа. И в Р кружочек тоже. Мама показала мне, как ещё писали букву С. Совсем не похоже на теперешнюю: словно солнце из-за горы-треугольника всходит. Это тоже была славянская азбука, называлась она глаголица. Азбука для говорения! А у буквы Т были толстые ножки, как камни, а на них – крыша.
– Крыша… – бормотал папа за компьютером.
Я посмотрела, какие мы буквы ещё не выучили. Их осталось не очень уж много. Интересно, что получится, когда мы разгадаем всю тайну азбуки и сможем уже сказать: «Аз буки веди – я буквы знаю!».
Потом я пошла во двор и стала тренироваться прыгать в длину – нам по физкультуре задали. Это очень в жизни пригодится. Идёшь ты вдруг по лесу, а впереди тебя яма, ты – раз и перепрыгнул, чтобы мост не строить! Бродяга, который у мусорки стоял, подошёл ко мне и тоже стал прыгать, хотя ему наверняка и не задавали. У него из карманов разное посыпалось. Куклы без глаз, машины без колес, медведи с оторванными лапами.
– Что ты с ними делаешь? – спросила я.
– Играю, – ответил дяденька.
И он прыгнул так далеко, в самый конец двора. А сломанные игрушки поковыляли за ним следом.
– Надо их починить! – закричала я.
– Не-а, – ответил мужчина. – Они сами справятся. Видишь зайца? У него оба уха оторвали. Но он такой хороший, что одно уже выросло! Всё-равно-его-не-брошу-потому-что-он-хороший.
Хозяин игрушек подпрыгивал на каждое слово и скоро совсем упрыгал со двора.
– Запомни это древнее заклинание! – донеслось до меня.
Глава двадцать девятая. Что в кармане у министра
Дверь класса распахнулась, и к нам ворвался Михаил Иванович. У него в последнее время такая привычка появилась – вбегать в наш класс.
– Внимание! – сказал он. – Хочу предупредить вас об опасности! В школу идёт министр образования!
– Может, нам лучше спрятаться? – робко спросила Нора.
– Директор попробовал, – кивнул завхоз, – но его нашли.
– И что? Пытают? – вскочил Артём.
– Да, насчёт модернизации школы, – завхоз кивнул и покрепче закрыл дверь в класс, но со стороны коридора тут же кто-то принялся тянуть ручку на себя.
Слово, насчёт которого пытают директора, нам показалось не очень приятным, хотя никто и не понял, что оно означает.
– Мы её тоже не видели, – сказал Тихон, – эту «зацию», так что пусть министр отстанет.
– А колбасу мы ему не отдадим, – добавил Григорий. – Мы её воспитаем и научим школу от министров охранять.
Дверь дёрнули посильнее.
Завхоз опустил ручку. В класс влетели очки завуча и, не очень отстав от них, сама Варвара Сергеевна.
За спиной завуча появились наш директор и министр. Похоже было, что у директора в этот день заболели все зубы сразу. Зато у министра была на лице улыбка. Правда, какая-то не очень настоящая, словно приклеенная.
– Господин министр хочет посмотреть, готова ли наша школа… наша школа… к новой жизни, – директор сел на Миленин стул и заплакал. Завуч и завхоз подошли к директору, загородили его от министра своими широкими спинами.
– Книги! – министра передернуло, и его улыбка перевернулась уголками вниз. – Да ещё и старые-престарые! Стыдно! Весь мир уже давным-давно не читает старых книг! Школа не место для старья!
В этом месте директор заплакал ещё сильнее.
– Ну что вы так расстраиваетесь? – обратился к нему министр, поправляя улыбку. – Вас никто не считает старьём. Просто пойдёте на заслуженный отдых как заслуженный пенсионер.
И он опять повернулся к нам:
– Вы должны вырасти очень-очень грамотными, компетентными людьми. Не фантазёрами и мечтателями, а теми, кто нужен нашей стране – грамотными потребителями! И нам не будет стыдно-престыдно перед другими странами!
– Можно вопрос? – поднял руку Рафат. – А кто такой потребитель? Я вот ещё не решил, кем быть, может, мне это подойдёт.
– Потребитель – это тот, кто всё потребляет. Потребит одно. А потом другое. А потом третье, – объяснил Юра. – Или всё сразу. Требует и требует.
– Ну ничё, круто, – сказал Вадик.
– Так ведь и лопнуть можно, если только потреблять, – покачала головой Света Солянкина и достала из портфеля Колобка. Не потому что проголодалась, просто для моральной поддержки.
Министр сердито посмотрел на Милену.
– Они даже не знают, что такое дисциплина, – возмущённо сказал он. – Может быть, и слово «компетентности» вам не знакомо? Запомните его! У нас в министерстве его уже все запомнили и научились хорошо выговаривать. Без этого невозможно жить в нашем государстве! Чему вы вообще их учили?
Милена пожала плечами и почему-то улыбнулась.
– Вот что вы сейчас изучаете? – министр ткнул пальцем в Серёжу, и тот, как обычно, упал со стула. Но для министра это было неожиданно, и он с удивлением взглянул на свой палец.
– Азбуку, – пришёл на помощь Серёже Юра. – Азбучные истины…
Министр снял улыбку, положил её себе в карман полосатого пиджака.
Ознакомительная версия.
