Ознакомительная версия.
Однако сидеть за последним столом было так удобно, что вскоре мы с ним плюнули на школьные условности и садились рядом с тем, кто пришел раньше, вызывая удивленные взгляды и перешептывания девчонок. До обвинений во влюбленности дело не дошло, но повод для сплетен мы подарили серьезный, хотя все наше общение сводилось к списыванию во время музыкальных диктантов. Но ни он, ни я толком не умели их писать, поэтому мы просто копировали друг у друга ошибки, за что нас потом здорово ругала учительница…
Вот такой у меня был не самый удачный опыт приобщения к музыкальному искусству. Видимо, в глубине души я чувствовала некоторую неудовлетворенность, поэтому и предложила Ленке посетить прослушивание – естественно, в порядке прикола. Представить себе, что кто-то из нашей школы явится записываться в хор добровольно и на полном серьезе, я не могла.
Однако когда мы после уроков заявились в актовый зал, я была неприятно удивлена. На первом ряду сидел народ – конечно, одни девчонки, – но никто и не думал прикалываться: все послушно подходили по очереди к тетеньке за роялем и пропевали сыгранные ею ноты и их сочетания. Мы устроились подальше от сцены, поближе к выходу, чтобы в случае опасности быстро убежать. Я чувствовала себя явно не в своей тарелке. Куда я попала? Сейчас меня и отсюда вышибут с позором…
– Может, пойдем? – шепотом предложила я, но было уже поздно – тетя нас заметила.
– Девочки в последнем ряду, – позвала она. – Хватит прятаться, идите сюда!
Мы нехотя подошли ближе. Ленка поднялась на сцену, непринужденно встала у рояля и блестяще исполнила все, что сыграла ей тетя.
– Хорошо, – похвалила та. – Кто у нас еще остался?
Поняв, что не осталось никого, кроме меня, я, как на заклание, побрела к роялю. Первая же спетая мною нота показала – чуда не произошло, за прошедшие после музыкалки несколько лет я так и не научилась петь. Голос дрожал, и даже мне было слышно, что я безбожно фальшивлю.
– Неплохо, – уныло сказала тетя тоном, явно говорившим об обратном. – Ну что ж, один голос мне очень понравился, – она кивнула на Ленку. – А в целом молодцы, я никого отсеивать не буду, беру всех.
И тут от входа в актовый зал раздался мальчишеский голос:
– Я не опоздал?
– О, хоть один юноша появился! – обрадовалась хоровичка. – Пожалуйста, проходите, молодой человек!
– А с нами она по-простому, на «ты», – шепотом поделилась я с Ленкой.
Та только фыркнула.
– Сейчас наконец поприкалываемся! – я потерла ладони. – Представляешь, как он сейчас будет распеваться?
Но меня ждал облом.
– Правда, прослушивание уже окончено, – продолжала щебетать тетя за роялем, – но я и так верю, что у вас прекрасный голос и слух, иначе вы бы сюда не пришли!
– С какой стати? – громко возмутилась я, но Ленка толкнула меня локтем в бок, и я замолчала.
– Ты это слышала? – тихо осведомилась я и передразнила хоровичку: – «И так прекрасный голос!» А если ему медведь на ухо наступил?
– Зачем бы ему тогда приходить? – резонно спросила подруга.
– По глупости или по приколу.
«Как я», – хотела добавить я, но вовремя умолкла.
– Дураком он не выглядит, – присмотрелась к парню Ленка. – Значит, или раньше музыкой занимался, или просто в себе уверен.
Я скользнула по новичку беглым взглядом, чтобы он не почувствовал к себе повышенного внимания, и обомлела: в реальной жизни я еще таких красавчиков не встречала, только на киноэкране! Классические черты лица римского легионера, тонкий взгляд холодных глаз, темные волосы чуть длиннее принятого довершали образ.
– А это вообще кто? – озадаченно пробормотала я. – Вроде я его раньше в школе не видела.
– Может, новенький? – предположила Ленка, но тут нашу увлекательную беседу прервал голос преподавательницы:
– На сегодня все свободны, жду вас завтра в это же время на первое занятие!
Я плелась домой, цепляя ногу за ногу. Почему я никак не открою, где зарылся мой талант? Вот и сегодня получила очередной щелчок по носу! За что ни возьмусь, ничего не выходит. Может, мне уже хватит пробовать то одно, то другое, а сосредоточиться на чем-нибудь одном? Но вдруг я выберу не то, что нужно? Скажем, оставлю танцы, а потом окажется, что я к ним катастрофически не способна? Или буду заниматься только пением, а потом меня не возьмут на концерт – понятно же, хор организуют не просто так, а для всяческих выступлений и прочей школьной показухи.
Нет, лучше я проверю свои таланты в разных областях, а потом выберу – останусь там, где будет лучше всего получаться. И там, где мне понравится, конечно! А то, скажем, прорежется у меня голос и слух, распоюсь я соловьем, а на хоре начнется такая тоска, что я сама сбегу без оглядки. Пока попробую все, а там видно будет.
В тот день мне никуда больше не надо было идти, и я провозилась с уроками до самого вечера. Я почти заснула над учебником истории – экономическое развитие стран Западной Европы в начале XX века, редкостная скукотень! – когда в окна вдруг ударил яркий свет.
Я подскочила на месте и ринулась к окну – так и есть, на катке врубили освещение. Не зря целую осень копали траншеи и прокладывали провода, разворотив весь двор. Но когда они успели его залить? Наверное, утром, пока я в школе была… Видимо, сидели наготове, только и ждали первого морозца.
– С такой иллюминацией ночью не заснешь, – проворчала я подошедшей сзади маме.
– Вряд ли каток будет работать по ночам, – успокоила она.
А на катке тем временем, как по взмаху волшебной палочки, появились первые посетители – и взрослые, и подростки вроде меня, и совсем детсадовцы.
– Такое впечатление, что все на низком старте стояли, – недовольно заметила я. – С коньками на изготовку.
– Конечно, – пожала плечами мама. – Видели, что каток скоро откроется, вот и готовились.
– Только мы не подготовились!
– Да, – вздохнула она. – Упущение! Обещаю исправиться.
– Не надо, – испугалась я, забыв, что недавно всерьез подумывала, не записаться ли в хоккейную команду. – Не хочу я ни на какой каток!
– А при чем тут ты? – делано удивилась она. – Может, я про нас с папой говорю.
Я изумленно уставилась на нее, не веря своим ушам.
– Вы пойдете на каток? – только и смогла выговорить я.
– А что такого? – обиделась она. – Мы, когда только познакомились, очень даже прилично катались! Или ты считаешь нас слишком старенькими?
– Ничего я не считаю, – смущенно пробормотала я. – Идите на свой каток, а меня оставьте в покое.
– Посмотрим, – махнула рукой мама, выходя из комнаты.
Я попыталась вернуться к английской промышленности начала прошлого века, но поняла, что прочитанное проскальзывает мимо моего сознания, и с досадой захлопнула учебник. Ноги сами несли меня к окну.
Хоть и спорила я с мамой, а на каток мне в глубине души очень хотелось. Я с завистью смотрела, как лихо рассекают по льду совсем маленькие детишки, и не верила, что смогу научиться так же. Впрочем, танцевать я тоже когда-то не умела…
«И сейчас не умеешь!» – ехидно заметил внутренний голос, но я отмахнулась от него и заставила себя вернуться к учебнику. Со всеми этими занятиями я школу на последнее место отодвинула, сегодня на химии чудом не опозорилась. Если бы химичка выяснила, что я в суспензиях и эмульсиях ни ухом ни рылом, светил бы мне трояк! А трояк по химии, в которой я и так не сильна, был бы особенно не в кассу.
«Так что, дорогая, танцы, песни и коньки – это, конечно, хорошо, но уроков тоже никто не отменял!» – бодро сказала я себе и, выкинув из головы каток, снова открыла учебник.
– Идешь сегодня на хор? – едва ответив на мой «привет», деловито спросила Ленка на следующее утро.
– Сегодня? – вечером я допоздна просидела с историей и сейчас соображала туговато.
– Ну да, вчера же сказали – сегодня первое занятие.
– А я и не запомнила…
– Конечно, – вдруг ехидно заметила она. – Куда тебе, ты же была всецело поглощена рассматриванием таинственного незнакомца!
– Какого еще незнакомца? – в первый момент не сообразила я. – А, ты про парня этого? Да я тут же про него забыла, даже не сразу поняла, о ком ты говоришь! – стала слишком горячо оправдываться я.
– А я думала – все, Ира влюбилась!
– Тише ты!
Я в панике оглянулась, проверяя, не слушает ли нас кто-нибудь из одноклассников, а потом тихо заверила ее:
– Ни в кого я не влюбилась!
Ленка иронично посмотрела на меня, но спросила только:
– Так идешь сегодня на хор?
– Иду, конечно, – обреченно вздохнула я. – Куда ж я денусь?
После уроков мы вновь собрались в актовом зале во вчерашнем составе. Преподавательница, представившаяся Евгенией Петровной, сказала:
– Для начала я разделю вас на голоса. Как вам, наверное, уже известно из уроков музыки или занятий в музыкальной школе, в хоре несколько голосов, различающихся по высоте. В нашем случае, думаю, уместно деление на три голоса: первое сопрано – высокие голоса, второе сопрано – средние по высоте и низкие – альты.
Ознакомительная версия.
