Ознакомительная версия.
Я не спешил кидаться в бой, наблюдал. Был уверен, что Баркова так просто не взять, не такой Петр человек.
И действительно. Сначала Барков не сопротивлялся, потом от оплеух сознание у него, видимо, прояснилось, и он стал ставить блоки. Еще минуты через две пришел в себя окончательно и ткнул Грушу в нос. Та ойкнула. Барков ткнул еще раз, Груша схватилась за лицо, Барков уперся ей в плечи, напрягся и отвалил в сторону. Затем встал.
– Ловушка… – прохрипела Груша. – Он затащил нас в ловушку…
– Я не хотел, – возразил Барков. – Я не знал, честное слово.
Груша поднялась. По лицу у нее расплывалось оранжевое кровавое пятно. Я оторвал лоскуток от комбинезона, сунул Груше, она вытерла лицо.
– Надо идти дальше, – предложил я. – Кратер большой, вполне может быть где-то еще один выход.
– Да нет никакого выхода! – застонала Груша и отбросила лоскут. – Вы что, не понимаете? Кратер – мышеловка, корабль – приманка! Его брат, – Груша ткнула пальцем в Баркова, – тоже попался! Он сунулся в корабль и попался!
Барков был растерян. Видимо, такого он не ожидал.
– Ну что? – усмехнулся я. – Теперь ты веришь в Призрак?
Груша промолчала.
– Нет, это обычный обвал! – выкрикнул я. – Вполне может быть, что обычный обвал. Когда мы шли сюда, ты слишком мощно двигала своими боками и сдвинула гору. Надо меньше жрать!
– А идиот Петюня сжег передатчик… – Груша шмыгнула носом. – И теперь мы попались…
Но ведь на самом деле вполне могло быть и так, как я сказал, – расселину могло завалить совершенно случайно. Значит, надежда есть. Поэтому сказал:
– Хватит нюнить. Будем думать.
– Да, надо действительно проверить кратер. – Барков потер щеки, поправил на плече бластер. – Пошли.
Петр повернулся к Груше. Та всхлипнула.
– Вставай, Лина. – Барков похлопал ее по плечу.
Наверное, они на «Блэйке» все друг друга по плечам похлопывали. Обычай у них такой.
– Надо, надо идти. Надо успеть…
Барков поглядел в небо. И я понял, что Барков надеется успеть до темноты.
Кратер оказался больше, чем казалось. Мы шагали и шагали вдоль неровной черной гряды, а ей все не было конца. Выхода не было. Встретилось несколько трещин, но сквозь них никак не продраться. Так, пещерки, куда не смог втиснуться даже худой Барков.
Мы вернулись к расселине, когда уже стало темнеть. Сидели на камнях и смотрели вниз. Устало похихикивал Колючка. «Ворон» лежал перед нами.
Он был мертв. На первый, во всяком случае, взгляд. Но с темнотой корабль оживится. Не знаю как, но с наступлением темноты «Ворон» проснется. Так я думал.
– Что теперь будет? – нервно спросила Груша.
– Залезем на скалу, – предложил Барков.
– Один тут уже залез… – буркнула Груша. – Залез, да не слез.
– Скала самая высокая здесь.
– Он прав, – согласился я. – Нам не следует внизу оставаться, надо повыше, как можно выше.
– А потом? – без злобы осведомилась Груша. – Потом что? Твой брат залез повыше – и… Дурацкая планета!
– «Ворон» – проклятый корабль, – вздохнул Барков. И повторил: – Проклятый.
– А может… – Груша поморщилась, – может, все-таки… не корабль? Возможно, тут что-то с ядром, периодически происходят мощные магнитные выбросы, примерно как солнечные протуберанцы. А? Возможно, аномалия ядра как раз под нами? И первый, и второй корабли попали в магнитный шлейф планеты, потеряли управление и совершили аварийную посадку. Разбились, одним словом. И «Ворон» тут ни при чем?
– Да, – кивнул я, – ни при чем… А как быть с домом?
– С каким домом? Ах, с тем самым… Так тоже магнитные выбросы. Воздействие на мозг. Я же говорю – все могло привидеться.
– Обоим? – едко поинтересовался Барков.
– Обоим. У вас восторженное мировосприятие. Одинаковое. Резонансная энергетика. Вот вам и пригрезилось.
Говорила Груша неубедительно. Ребенок, который идет со свечкой через темноту, тоже твердит: «Чудовищ не бывает, чудовищ не бывает, чудовищ не бывает…» Убеждает себя, что чудовищ нет.
И их нет. В девяноста девяти процентах случаев.
Резонансная энергетика…
– Дай часы, – сказал Барков.
– Что?
– Часы дай!
Груша хмыкнула, сняла с пояса часы и протянула их Баркову. Он принялся разглядывать заднюю крышку. Обнаружил замочек, подцепил его ногтем, крышка откинулась.
В часах не было механизма. Там была пара каких-то шестеренок, и все.
– И что? – растерянно спросила Груша. – Муляж часов? Почему их тогда сюда отправили? Да еще в контейнере?
– Потому, – хмыкнул Барков.
Он осторожно закрыл крышку и так же осторожно вернул их Груше со словами:
– Будем надеяться, что все обойдется.
И Барков пошагал к скале. Колючка за ним. Мы остались вдвоем с Грушей. У нас было несколько минут. Кругом тихо и почему-то очень спокойно. Странное ощущение. Наверное, от усталости. Такое тупое и слегка безразличное состояние, непонятно почему счастливое.
– Он нас дурит, – шепотом сказала Груша. – Барков нас обманывает. И еще кролик… Тебе он не кажется несколько ненормальным?
– Глупый вопрос. Кажется ли мне ненормальным двухметровый кролик-кенгуру с шипами на спине? Да. Но не более, чем дом-людоед. Впрочем, в дом ты не веришь…
– А ты не думаешь, что он как бы свинчен? То есть собран? Как конструктор?
Я хотел сказать, что именно так мне и показалось в первый раз, едва я только его увидел. Но сказал другое:
– Просто инопланетный зверь. Ты сама говорила, он водорослями питается…
– Он вообще не питается. Роботу не нужно питание.
– Что?!
– Колючка – робот, – заявила Груша. – Не животное, а робот. Сразу же видно. Ни в одном животном не могут сочетаться такие несочетаемые детали. Тут явно биомеханика, я не сомневаюсь. Но я недавно поняла, раньше была слишком отвлечена. Знаешь, ты тогда отошел, а у него глаз выскочил, правый. Выскочил и повис на прозрачной веревочке. А Барков глаз назад вставил, вернул на место. Меня он не видел. Колючка – робот.
– Да нет…
– Он ведь даже не дышит!
Хм, а Груша наблюдательная. Мне вот в голову не пришло посмотреть – дышит странный зверь или нет.
– И что? – спросил я.
– А то. Ты же знаешь, я животных люблю. Я их всей душой люблю, даже вредных. А Колючку не люблю. Ничего не могу с собой поделать – не люблю и все.
Я промолчал. Нет, биомеханика запрещена. Но кто будет проверять всяких энтузиастов, которые с паяльниками по подвалам сидят и разных уродов стряпают? Колючка вполне мог быть роботом.
– Какая теперь разница, – тяжело вздохнул я.
– А вдруг и правда? – искорка страха проскочила в глазах Груши. Или даже паники.
– Пойдем наверх, на скалу, – предложил я. – Нечего тут внизу делать, Барков прав.
– У него кровь красная, я видела.
– Если он робот, то кровь может быть любого цвета.
– Я не о Колючке говорю, о Баркове. У него кровь красного цвета.
– Такое бывает… – пожал плечами я.
– Я точно знаю: такого не бывает! И кровезаменителей таких не бывает.
– И что, по-твоему, это означает?
Груша не ответила. Довольно редкий случай. Вместо ответа она сказала:
– Нас должны спасти. Нас обязательно должны спасти! Не может быть, чтобы нас не спасли… Тебе страшно?
– Не знаю.
Я на самом деле не знал. И никак не мог понять свое состояние. Наверное, у меня шок. Из-за него я ничего не чувствовал. Ничего.
– Холодно, – я выдохнул, и выдох мой стал паром.
На самом деле стало холодать. И мы отправились вслед за Барковым.
Он уже набрал камней и сложил костер, правда, не поджег еще. Сидел, смотрел задумчиво на свои дрова. Колючка стоял над могилой, негромко похихикивал – грустил, видимо.
Я решил, что просто тупо сидеть не стоит, надо запастись топливом на ночь. И принялся собирать камни. Барков мне не помогал, сидел с бластером на коленях, молчал. Потом все-таки поднялся, начал бродить туда-сюда.
Подошел ко мне и сообщил:
– Сто сорок шагов.
– Что?
– Сто сорок шагов. Периметр.
– Понятно… Как ты думаешь, что будет?
– Что-то будет. «Ворон» не станет ждать долго. Это на самом деле ловушка. Как стемнеет, так и начнется.
– Что?
– Не знаю… Помнишь видения Лины? Ей грезился красный человек.
– Да, помню.
– Те, кто погибал на «Вороне», перед смертью видели красного человека.
Я только рот сумел открыть.
– А некоторые вообще видели… Ладно, неважно. Долгая будет ночь.
Больше Барков ничего не сказал. Лучше бы он вообще ничего не говорил! У меня сразу заработало воображение, и я стал представлять, представлять…
Остановился с трудом.
Мы не спали. Не могли спать. Сидели вокруг костра. Я, Груша, Барков и Колючка. Стемнело, говорить не хотелось. Барков держал в руках бластер. Груша сжимала камень, я – нож.
Было совсем тихо, снизу не доносилось ни звука. Груша периодически оглядывалась в сторону могилы. Мне кажется, она боялась, что мертвый поднимется. В темноте все боятся мертвых, даже те, кто верит в электромагнитные волны.
Ознакомительная версия.
