Книга судьи - Анастасия Юрьевна Попандопуло

Молодой легко поднялся на ноги, подошел к установленному в углу плоскому валуну, поставил на него несколько глиняных разноцветных плошек, и стал насыпать в них порошки, которые тут же готовил, перетирая в ступках и смешивая между собой какие — то вещества. Джафар стоял у него за плечом и записывал последовательность действий Хозяина на глиняной тонкой табличке. Наконец, все было готово. Юноша провел над плошками рукой и они одновременно закурились разноцветным дымом.

— Вот это уже интересно, — пробормотал Искатель, — смотри Джафа, почти все воскурения изменили цвета. Даже смесь Великой матери отливает серым против солнца. Что это значит? Ну — ка, молодежь?

— Наложены заклятья, Хозяин, — вышел вперед парень, что до этого таскал сумки.

— Рафик, такую блестящую догадку мог бы выдвинуть и пень, если б путешествовал с нами хоть пару дней. Не обижайся, я тебя ценю, вот и цепляюсь. Какие заклятия ты видишь?

— Боюсь ошибиться, Искатель, но по моему, кроме золотого стандарта охраны храма, тут наложены «пернатый змей», «луна», «око пустыни» и еще что-то, но, что конкретно — я не разберу.

— Молодец, все в точку! — похвалил Хозяин и Рафаил гордо улыбнулся, — остались только те, для которых даже я не знаю названий. Вот это, лишит разума, но не сразу, а в течение года. Это — галлюцинации. А тут, скорее всего ложная память. Очень остроумный набор, по-моему. И накладывал большой мастер, но, — он выдержал эффектную паузу, — уж конечно не такой, чтобы противостоять мне. Воспользуемся тем, что далось мне по праву рождения. Готовность номер один.

Его ученики отбежали подальше, распластались на заранее расстеленных циновках и прикрыли головы платками. Тот же, кого они называли Хозяином или Искателем, и чье настоящее имя было Керкус, начал быстро что-то шептать, и рисовать на плоском камне пальцем знаки. Скала дрогнула, взметнулись столбы пыли, Керкус хлопнул в ладоши.

— Все, встаем, представление окончено. Мальчики вскрывайте.

Четверо молодых парней подхватили крепкие палки с острыми обитыми медью концами, подцепили сероватую плиту, на которую указал им Хозяин, дружно навалились. Камень скрипнул и стал медленно съезжать с места. Внезапно, из образовавшейся щели вырвался огненный столб. Искатель щёлкнул пальцами, сбивая огонь, и с любопытством подался к отрывающемуся проему.

— Какие шутники были дедулины почитатели, — пробормотал он вставая на четвереньки и нетерпеливо заглядывая внутрь, — Будем надеяться, что это то самое место. Во всяком случае, если б я сюда удалился, то тоже стал писать жуткие пророчества. Пошли, все спокойно.

Он махнул рукой и первым спрыгнул в подземелье. За ним последовали Джафар и шестеро молодых учеников. Остальные пятеро остались сторожить сверху. Мягкий свет, который, казалось, шел от фигуры Искателя, растекся по древней крипте. В нише дальней стены лежал свиток.

— Нашли, Хозяин, — прошептал Джафар, — Славьтесь!

— Славьтесь, — подхватили ученики.

Керкус отодвинул в сторону плошку с сернистым аммонием и устало потер виски. Он любил работать руками, не прибегая к магии. Подчас, конечно, это утомительно, зато позволяет отвлечься. Кроме того, сам процесс поиска решений доставлял ему удовольствие, недаром его называют Искатель. Пергамент лежал перед ним на столе. Последняя часть головоломки, кусочек мозаики — и вот то, что когда-то лишь смутно угадывалось, обрело окончательные черты.

— Джафа, — позвал он, и худой согдиец, спящий у стены, встрепенулся, — не спи Джафа, проспишь судьбу. Я был прав! Все, все подтверждается.

— Конечно, подтверждается. Хозяин. Как может быть иначе? Все стало ясно еще тогда, на плато у соленого озера.

— Любое предположение надо проверять до конца, Джафар. Особенно такое, от которого может зависеть твоя жизнь, — посерьезнел Искатель. — Вот это, — он постучал по пергаменту, — снимает все вопросы. Долго я к нему шел…

Молодой человек задумался. Перед его внутренним взором возникла большая беседка у колодца. Веселые и самодовольные лица молодых богов. Он всегда был им чужим. Недоумение, возникшее между ними в детстве, постепенно сменилось взаимным презрением. Они смеялись над его одиночеством, интересом к людским делам, неловкостью в управлении огненными колесницами. Ему была противна их праздность и чванство.

— Как ты можешь так жить? — спрашивал он у Стерха — единственного из всей компании, кто хотя бы не так упоенно участвовал в вечном празднике.

— Ты слишком строг к нам, или к себе, — пожимал плечами тот. — Мы — боги. Перед нами вечность. И потом, чем прикажешь нам заниматься?

— В Подлесье падеж начинается.

— Что?

— Ты — покровитель скота. Вот я тебе говорю, что в Подлесье начинается падеж.

— Ты серьезно? Да это нормальный ход вещей! Сейчас — падеж, потом приплод. Подлесье какое — то. Я даже не помню где это.

— Там тебе недавно капище поставили.

— Ах, вот что. Ну, ладно, действительно надо заняться. Новые последователи мне нужны. Спасибо. Еще пара капищ, и я обойду Альву.

И Стерх уходил, как уходили они все: не слыша и не прислушиваясь, не видя и не желая видеть, полные довольства собой и местом, которое они занимают в мире. И Керкус оставался один. Всегда один.